Пресса о спектакле. Не все коту масленица

Зал малой сцены Сатирикона не просто маленький, а просто очень маленький. Буквально - "чуть пододвинул ногой табурет и оказался с главой тет-на-тет". Даже 5 зрительских рядов состоят не из обычных кресел, а из уникальных, как будто специально для этого компактного помещения сделанных, узеньких железных скамеечек с мягкой обивкой.

Уважаемые зрители, - доносится из динамиков характерный хриплый голос, который узнают даже не театралы, - пожалуйста, выключите свои мобильные телефоны. Я повторяю еще раз, потому что с первого раза не до всех доходит: выключите свои мобильные телефоны.

И сразу понимаешь, кто в доме хозяин, а до кого с первого раза не доходит. И сразу вспоминаешь интервью Константина Райкина, в котором он обвинял в невнимании к искусству даже тех, кто вдруг кашлянет или чихнет прямо во время представления. "Значит, - говорил он, - человек недостаточно погружен в происходящее" или что-то вроде того. И вот ерзаешь попой на неудобной скамеечке, подталкиваешь слегка впереди сидящую спину, и все как-то сразу начинает чесаться, и хочется чихать и кашлять, но страшно, страшно же...

Спектакль "Не все коту масленица" - это дипломная работа райкинских четверокурсников по одноименной пьесе Александра Островского о неудачном сватовстве старого миллионера к бедной, но гордой девушке. Персонаж примерно своего возраста (20 лет) повезло играть только исполнительнице главной роли (на фото справа) , остальным же молодым актерам жизненный опыт приходится докладывать подушками (на фото слева девушка в роли 40летней вдовы) . И лишь 58-летний Константин Райкин (на фото в центре) невероятно органичен в роли 60-летнего старикана, самодура, эгоиста, сатрапа.

Трагедия теряющего авторитет богача, неизбежность падения патриархального порядка, когда - молчи и кланяйся, коли беден, перед барином - все это настолько убедительно в исполнении руководителя Сатирикона, что на секунду задумаешься - а может, прав герой Райкина? Может, он право имеет, а остальные - тварь дрожащая и так тому и быть?

Вот так и остается в чистом виде комедия характера (одного) и положений (в которые он всех ставит - он актеров до зрителей), когда герой, вроде, не смешной, а очень-очень настоящий, и только сторонний наблюдатель понимает, что на такую чрезмерную властность остается только смеяться. Заслуга Островского и Райкина. И хоть последний осталься сегодня без цветов, зрители апплодировали стоя и три раза вызывали на поклон актерский состав, но кажется, все же не студентов, а именно его - беря таким образом реванш за повторения, как для дураков, просьб сходить в туалет и выключить мобильники. "Мы хорошие, мы понимаем в искусстве," - как бы говорили зрители ему одному - Гулливеру в своей компактной стране лиллипутов со смешными скамеечками.

Коммерсант , 15 октября 2008 года

Константин Райкин преподал ученикам лубок

"Не все коту масленица" на малой сцене "Сатирикона"

Педагоги Школы-студии МХАТ Алла Покровская и Сергей Шенталинский поставили спектакль с будущими выпускниками курса Константина Райкина "Не все коту масленица". От обычных дипломов он отличается тем, что главную роль в нем исполнил сам господин Райкин. Полюбоваться на мастера в окружении учеников отправилась АЛЛА ШЕНДЕРОВА.

"Не все коту масленица, бывает и великий пост" - название пьесе, написанной во время Великого поста 1871-го, дала пословица. Незадолго до нее был написан "Лес", в котором Островский нащупал новые для себя темы. Однако рецензенты в один голос посоветовали ему впредь не лезть в душевные дебри престарелых помещиц и их юных женихов и поскорее вернуться в привычное бытописательское русло. И покорный драматург решил в очередной раз блеснуть мастерством: по сравнению с гениальным "Лесом" "Не все коту" - легкая безделушка, но зато какой выделки!

Константин Райкин решился сыграть в студенческом спектакле не только для того, чтобы преподать студентам урок мастерства. Выйдя в роли купца Ахова, он наконец-то реализовал свою давнюю заветную мечту - выйти на сцену в пьесе Островского. "Не все коту масленица" - очень актерский спектакль. Подвешенная над актерами резная деревянная рама с ходу наводит на мысль, что вся постановка выполнена в жанре лубочной картинки. С первого взгляда картинка кажется незатейливой, но, пристально вглядевшись, замечаешь, с какой тщательностью здесь выписана каждая деталь.

В бедной, но чистой квартирке ютятся резвушка Агния (Евгения Абрамова) и ее мать Дарья Федосеевна (Карина Андоленко), купеческая вдова, в юности натерпевшаяся от мужа и теперь воспитывающая дочь в духе вольницы. Едва маменька отправляется вздремнуть, дочь вынимает резную свистульку и призывает ухажера Ипполита (Роман Матюнин), служащего приказчиком у своего дяди, самодура Ахова. Сцена, в которой кокетка Агничка, как кот мышку, подманивает к себе Ипполита, а потом бранит его за то, что посмел поцеловать, играется с такой грациозной естественностью, что любо-дорого посмотреть. Когда же на сцене появляется Ахов-Райкин, происходящее получает еще и объем. С бритым черепом и бородой-лопатой, в грубых сапогах и красном бархатном сюртуке, Константин Райкин, доходящий до плеча своей студентке, играет русскую вариацию на тему своего же Ричарда III. Мелкий, потешного вида старикашка с палочкой на деле оказывается сказочно силен и зловещ. "Весело ли прыгаешь?" - спрашивает он, зыркнув на девушку, и Агничка сразу притихает, обреченно взглянув на мать. Только что она сама ловила Ипполита, и вот теперь уже охота идет за ней - Ахов глядит на нее как кот на птичку. Сидя в двух шагах от сцены можно заметить, как мутнеют и влажнеют его глаза, а уж после ее поцелуя он и вовсе пускается в жутковатый пляс - стуча палкой и выкидывая кряжистые коленца.

В последнем акте господин Райкин не отказывает себе в удовольствии покомиковать. Перед тем как ехать свататься, Ахов является зрителю в самурайском халате: сбросив его, важно расхаживает в одних кальсонах, а потом становится пред зеркалом, надув живот - хоть ненадолго, но компенсируя щуплость и малый рост этакой солидностью. Словом, райкинский Ахов не только жаден и жесток, но и наивен. Так актеру удается оправдать странноватый финал пьесы, в котором Ахов внезапно сплоховал перед своим же племянником: сначала, поверив в его намерение зарезаться, выплатил ему жалованье, а потом и невесту уступил. "Нищие, одумайтесь!" - потрясенно хрипит, почти поет Ахов-Райкин, не веря, что Агния могла предпочесть ему и его миллионам фитюльку Ипполита.

Сгорбленный, сердито стучащий палкой, он напоминает сказочного гнома, который того гляди либо взовьется с досады над сценой, либо провалится в землю. Его ученики играют куда более реалистично, тщательно, но пока без особого полета. Ну, словом, действуют так же грамотно и умно, как героиня Островского, смекнувшая, что молодой, разжившийся деньгами приказчик куда более перспективен, чем старый, ошалевший от любви самодур, не умеющий распорядиться капиталом.

Культура , 23 октября 2008 года

Наталия Каминская

С учителем на дружеской ноге

"Не все коту масленица". "Сатирикон"

Спектакль "Не все коту масленица" А.Н.Островского, идущий на Малой сцене "Сатирикона", играют студенты Школы-студии МХАТа, выпускной курс Константина Райкина. Молодежь радостно прыгает-резвится, а как выйдет на сцену мастер курса, он же художественный руководитель театра, так и застынет в страхе как вкопанная. С мастером шутки плохи, тем более что выходит он с грозным лицом, в усах, в бородище, в сапогах да поддевке, потому что играет купца Ахова. Власть свою показывает в полном соответствии с ролью богача-самодура. Но и власть педагога его студенты наверняка ощущают. Надо бы спросить их, какого рода флюиды исходят на сцене от Райкина-актера на его учеников. По крайней мере, на зрителя направлено мощнейшее излучение артистизма и удовольствия. Окруженный своими "щенками", народный артист с таким наслаждением и с таким драйвом играет роль комического злодея, будто окружен себе подобными, видавшими виды партнерами, собаку съевшими на пьесах Островского и на всех прочих классических образцах. Из чего следует подозрение, что ас Райкин забивает на сцене новичков своим отточенным мастерством. Но это подозрение следует немедленно отбросить, ибо мы имеем дело с редким случаем и в педагогической, и в обычной театральной практике. Строгий, пристрастный и вечно влюбленный в своих студентов Райкин, являя в роли купца Ахова роскошный класс игры, работает тем не менее как равный среди равных. Спектакль поставлен педагогами Школы-студии Аллой Покровской и Сергеем Шепталинским, и режиссура, при всей своей точности, остроумной легкости, учитывает учебный аспект, не давит на молодых артистов приемами, работает на внятный рисунок каждой роли. Тем не менее спектакль уже включен в афишу Малой сцены "Сатирикона" и, судя по всему, будет иметь зрительский успех. Из-за Райкина, и не только. Вся молодая команда играет уверенно, сочно и весело. Хороша Евгения Абрамова в роли юной невесты Агнии - смелая, по-женски мудрая, легко переходит от наива к откровенной издевке, учителя своего совсем не боится, наслаждается партнерством. Впрочем, не боится тут его никто (по крайней мере, на сцене, во время действия) - ни спокойная, уверенная Карина Андоленко, играющая мать Агнии, ни отчаянный скромник Роман Матюшин в роли бедного родственника Ипполита, ни Полина Ражникова, чья кухарка Маланья явно "из-за угла мешком хвачена", но ужасно симпатична. Отдельная песня - Елизавета Мартинес Карденас, девушка негроидной внешности, виртуозно перевоплотившаяся в престарелую ключницу Феону. Притом без капли грима. Темнокожая, с характерным рисунком губ, она так органично присвоила себе пластику и мимику русской комической бабки, будто за плечами десятки сыгранных ролей. Похоже, "Сатирикон" в ближайшем будущем ждет блестящий, женский вариант артиста Григория Сиятвинды. Однако вернемся к купцу Ахову, которого Райкин, мастер изображать на сцене всяческих мерзавцев, играет в лучших традициях классической комедии характеров, где между персонажем и исполнителем ощущается маленький иронический зазор. Ахов - мерзавец простодушный и в чем-то даже беззащитный, ибо он - жертва собственной чудовищной сословной фанаберии. Он унижает бедных со смаком и особым тщанием, но все это - скорее от самодурной любви к старым порядкам, чем от злобности натуры. Райкин играет крупно, гротеск у него подкреплен прозрачной психологической убедительностью, а внутренняя мощная энергетика задает темп и ритм всему действию. Глаз не оторвать и от хитрой физиономии этого Ахова, и от невероятных телодвижений, на которые, как известно, этот артист - большой мастер. Впрочем, и его питомцы двигаются отважно и отменно, других у Райкина на курсе не держат. И легкая, функциональная декорация Веры Никольской, тоже питомицы Школы-студии МХАТа, дает простор этому движению.

Уходя со спектакля, который пьется, как легкое вино, думаешь: неужто худрук "Сатирикона" стосковался по простым характерным ролям в простых и ясных спектаклях? Или все же решил деликатно поучаствовать в собственном педагогическом деле? Хотя какое уж там деликатно, когда идет такая разудалая игра! И ученики на сцене не деликатничают, как уже было сказано, с мастером - запанибрата. Да и какое, в конце концов, дело - зачем да почему Райкин играет вместе со своими студентами. Делает это, между прочим, не один он, вот только результат у него, как обычно, эксклюзивный. Константин Аркадьевич по определению ничего не может делать вполсилы или в прикладных целях. "Не все коту масленица" "Сатирикона" напоминает джазовые импровизации учителя со своими учениками, где ставка на виртуозный свинг сделана без скидки на опыт или отсутствие такового.

Планета Красота , № 1-2, 2009

Валентина Федорова

Как жить?

Не все коту масленица, "Сатирикон"

Свершилось. Константин Райкин, один из наиболее интересных современных актеров, с блеском сыгравший многие ведущие роли мирового репертуара, замахнулся на Александра нашего Островского. После модных Зюскинда, Нотомб, после Сирано, Гамлета, Ричарда III обратился к создателю русского национального репертуара. И одержал блистательную победу. Наверное, ему надо было пройти этот долгий путь в искусстве, чтобы окончательно решиться на это, казалось бы, такое простое действие.

Не знаю, что первично, что вторично. И не хочу выяснять. То ли в глубине его актерской души жила мечта о ролях в пьесах Островского. И уж так все удачно сложилось, что для дипломного спектакля выбрали Островского, который так подходит для выпускников театральных школ, демонстрирующих свое мастерство и владение школой. И руководитель курса соединил учебный процесс и давнюю мечту. Или, напротив, поставили легкую, ясную, веселую пьесу Островского, где наличествует прекрасный игровой материал и которая не особенно отягощена тяжелыми переживаниями. Где и мастерство можно продемонстрировать, но и не надорвать молодой талант. Роли распределили. А купец Ахов, видно, все выглядел ряженым у молодого исполнителя. Или сразу так было задумано, что тряхнул руководитель курса стариной, а там и втянулся… А впрочем, не все ли равно? «Когда б Вы знали, из какого сора растут стихи…»

В результате родился спектакль «Не все коту масленица» студентов 4 курса актерского факультета Школы-студии МХАТ, поставленный А. Покровской и С. Шенталинским, чьи работы отличает ясность мысли, тщательная проработка ролей, умение выстроить отношения, не замусорить живое движение действия и историю развития внутренних отношений персонажей и раскрытие их характеров самоценными режиссерскими наворотами. Спектакль на фоне всевозможных изысков и экспериментов с классикой оставляет ощущение глотка чистой воды.

Все свежо, ясно, немного наивно, лукаво и чрезвычайно искренно. Актерское горение, амбиции выпускников переплавляются в страсть, отдачу, внутренний нерв.

На Малой сцене Сатирикона нет тяжелой купеческой мебели, бедных тесных комнаток. Вера Никольская, автор сценографии и костюмов, дает изящный намек на место действия, остроумно решает смену декораций. Спектакль идет без антракта, на одном дыхании 2 часа, ни секунды не давая зрителю скучать, при этом не оглушая, не эпатируя, а держа внимание исключительно интересом поворотов внутреннего духовного сюжета истории!

Молодые актеры демонстрируют хорошую выучку, органику, владение словом, понимание жанра.

Наиболее интересно решена роль Агнии. Здесь она сродни Варваре из «Грозы». Бойкая, веселая девица с чувством собственного достоинства, не робкого десятка, хоть и не бунтарка – недаром уверяет маменьку, что смирится с ее выбором. В этой Агнии нет никакой томности и «кисейности». Она скорее сродни французским энергичным субреткам, которые традиционно становились двигателями интриги. Именно она делает первые шаги в своих отношениях с робким Ипполитом, она учит его жизни. И с маменькой говорит довольно решительно. Но в Агнии Евгении Абрамовой столько жажды жизни, веселого озорства, ее решительность озаряется такой искренностью, подлинностью чувств, энергией молодого существа, что она привлекает к себе самые горячие симпатии. В ней чувствуется сила характера, и в тоже время она кокетлива, весела, полна жизни и предчувствия счастья.

«Ведомый» в пьесе и спектакле – Ипполит Романа Матюнина. Поначалу он неловок, зажат. Волнение молодого актера совпадает с характеристикой самого персонажа – человека порядочного, но робкого и зависимого, цепенеющего при виде откровенного хамства и напора своего хозяина, Ахова. Актер точно передает психологическое состояние своего героя. Его актерская работа подкупает искренностью, мягким юмором. Характер Ипполита раскрывается в том, как неловко и пылко обнимает он свою любимую, как робеет и теряется в объяснениях с ней, в том, как смешно и трогательно, с несколько аффектированным пафосом объясняется он с Аховым, в том, как инсценирует свое самоубийство.

Неожиданно и ярко сыграна ключница Феона. Появление темнокожей Елизаветы Мартинес Карденас изумляет – что-то не очень она похожа на традиционных героинь Островского. Но яркие сочные краски, темперамент, легкость сценического существования и органика, открытость актрисы рождают симпатии зрителей к сыгранной ею беспардонной, глуповатой, хитрой и наивной, напористой и беззлобной Феоне.

Запоминается и почти безмолвная кухарка Маланья (Полина Ражникова), бестолковая неуклюжая девка. Гротескный рисунок роли оправдан молодой актрисой.

Меньше повезло весьма симпатичной Карине Андоленко. Ей поручили возрастную роль маменьки, обедневшей купчихи Кругловой. Искусственная седина и круглые очечки, и попытка чуть ссутулиться, и вообще изображать характерность и возраст выглядят несколько искусственно, по-ученически. Однако уверена, обаятельна. И очевидные способности выпускницы гораздо удачнее обнаружатся в других ролях молодой актрисы. И раз уж в спектакле Ахов – актер в возрасте, было бы логично и на роль Кругловой назначить возрастную актрису.

Но подлинной жемчужиной спектакля становится исполнение Константином Райкиным роли купца Ахова.

Еще современники Островского по выходе пьесы отмечали, что Ахов (пьеса 1871 года – 10 лет прошло со дня отмены крепостного права и принципиальных изменений в обществе) – самодур на излете. Он еще по праву богатства ломается да куражится, но сила его не та. Это тебе не Дикой и не Самсон Силыч Большов.

Одно слово – Ахов, дело его аховое – никакое.

И ощущая исчезающую свою власть, напускает на себя строгость, все еще пытается нагонять ужас на окружающих.

Роль Райкина настолько выписана и простроена, что по ней, как по учебнику, надобно бы изучать актерское мастерство.

В его ладной, крепко сбитой, подтянутой фигуре чувствуется сила и значительность. Живой, подвижный, он производит впечатление крепости, основательности. Кажется, с места его не сдвинешь. Но улыбка его никого не обманывает.

Этакая смесь доброго рождественского дядюшки и – тигра не тигра, а уж злющего кота точно, наметившего жертву и всего напружинившегося перед прыжком. И Агнию он рассматривает внимательно, как товар покупает.

Райкин удивительно ухитрятся одновременно, ни секунды не оставаясь в покое, не затягивая паузы, напротив, задавая стремительный темп, произвести впечатление силы, основательности и не дать ощутить никакой суеты. В нем есть некая нетерпеливость чрезмерно уверенного в себе человека, совершенно пренебрегающего мнением прочих. Он ни к кому не подлаживается, а прочие – и сама Ангюшка, и маменька – все никак с ним верного тона не найдут. Он пренебрежительно осекает, перебивает их, давая понять, что их мнение-то тут ни к чему, а вот пусть рады будут, что он хоть внешние формальности блюдёт. Этот Ахов даже весел, он при улыбке – а что ему – сила его!

Роль его стремительно набирает обороты, его появления ждешь, потому что он оглушает каскадом приспособлений, точно найденных интонаций, выверенным пластическим рисунком.

Феерия начинается в момент превращения замоскворецкого купца в европейского неотразимого франта.

Собственно у Островского – типичная сцена диалога с ключницей, а позже монолога Ахова, который есть его внутренний монолог, рассказанный вслух, залу, а позже – сцена его бурного объяснения с Ипполитом, который добивается у хозяина справедливого расчета с ним за труды.

Райкин – актер, играющий всем существом, театрализующий жизнь, и здесь степенный рассказ превращается в некое действие, обретающее небывалый смысл и масштаб.

Высказанные зрителю, написанные драматургом слова внутреннего монолога дополняются интереснейшим физическим действием. Хотя, что уж такого, на первый взгляд необычного и оригинального в сцене переодевания солидного купца, собравшего к молоденькой невесте.

Ан нет, зритель получает возможность насладиться зрелым мощным мастерством одного из самых ярких актеров среднего поколения.

Сначала Райкин стремительно проводит сцену с ключницей, которая должна передать невесте дорогое украшение. Ахов на наших глазах проживает будущую сцену вручения дорогого подарка бедной невесте, выхватывает у ключницы футляр с драгоценным украшением, со значением открывает его, показывает, как надо вручить. А читается во всех его действиях: жа-а-алко отдавать такую вещь дорогую, вот и надо покуражиться, себя показать… И вся эта внутренняя, не озвученная борьба куража и расчетливости, да что там, жадности, очевидна. Но феерия только начинается. Ахов тем временем скидывает халат и остается в холщовых подштанниках. И, оставшись один, подходит, полуобнаженный, к большому зеркалу, и крутится перед ним, и в фас встает и в профиль, и живот втягивает и даже заглядывает туда, вниз, оттянув резинку штанов.

А потом начинается облачение.

Тоже игра, которая идет смачно, со смыслом. И не к месту появившийся Ипполит – тоже участник игры. На него, согбенного, присаживается дяденька, высказывая полное пренебрежение приказчику, ничтожеству! И вот уже Ахов предстает надменным франтом, и вид вполне европейский, и седая борода сбрита.

А потом спесь с него спадает, когда начинается очень театральная сцена мнимого покушения Ипполита на самоубийство. И снова Ахов Райкина демонстрирует осязаемую внутреннюю борьбу жадности и осторожности. И в историю со смертоубийством не хочется попасть, и денег платить он не намерен, и зависеть от ничтожного мальчишки для него странно и противно.

Райкин безжалостно разоблачает своего Ахова, со всеми его фанабериями, комплексами, спесью, дремучестью, заносчивостью, демонстрируя целый «букет» человеческих страстей.

И, наконец, финал. Объяснение в доме Кругловых, когда Ахов понимает, что им пренебрегли. Он уже своим изворотливым умом чует неладное, начинает торопиться да злиться, его раздирает на части желание внешние приличия соблюсти и понимание того, что зарвавшуюся нищую вдову проучить надо. Он сердится, ругается, но вдруг, переломив себя, меняет тактику, и с вдохновением самодура, привыкшего куражиться над людьми, придумывает будущую свадьбу Ипполита и Агнии и свое «благодеяние» молодым, и свою насмешку, а узнав, что покоряться ему не хотят, беснуется и убегает.

Но тут же и возвращается. И звучит его страстный финальный монолог, в котором недоумение и злобное отчаянье человека, увидевшего конец своего всевластия над беззащитными людьми. Уходит привычный порядок. «Как жить!» – патетически восклицает Ахов.

Сколько тонкой иронии, сколько серьезных предостережений звучит у артиста в этом виртуозно произнесенном монологе. И дело не в маленьком пространстве небольшой Малой сцены, но в точности смыслов, в виртуозной технике артиста и его невероятной органике.

Известно, что А.Н. Островский не столько смотрел, сколько слушал свои спектакли из кулис.

Уверена, классик был бы доволен.

Ну а зрители, даже не искушенные, не скрывают восторга от встречи с тонким и глубоким, серьезным, облаченным в филигранную театральную форму спектаклем, послевкусие от которого надолго оставляет ту особую и, увы, такую редкую радость от встречи с Искусством!

Суббота. «Табакерка».
Сцена со всех сторон в строительных лесах, «зашитых» технической пленкой. Посередине «будка» из деревянных щитов с надписями: «Проход закрыт», «Обход по Остоженке»… Строительный шум: отбойник, уханье, бамканье… Проход господ подрядчиков – заказчиков… Осмотр объекта…
А потом… Потом классический Островский. Только Маланья – «тормознутая» кухарка Кругловой упразднена за ненадобностью, от чего действие только выигрывает, уплотняется. Как используется «оформление»? Ермила Зотыч, впервые важно прошагавший через проход зрительного зала, разрывает строительную оградительную ленту, отделяющую пространство сцены (и мешающую смотреть первому ряду). Ипполит то и дело «вырисовывается» на помостах, высовывает ноги из-под пленки, а потом отважно сигает к Агничке и Дарье Федосеевне. Спрятавшиеся за пленкой Ипполит и Агния, подсвеченные софитом, превращаются в персонажей театра теней. При разборках дяди с племянником их периодически накрывает строительный шум – забавный ход, слегка кинематографический (фильм о «Шурике», перевоспитывавшем бугая). В финале одномоментно рухнут щиты – раскроются цветочком во все четыре стороны (пневматика?), а внутри… О, внутри на манекенах роскошное атласное свадебное платье со всеми положенными «прибамбасами» и черный фрак с белой астрой в петлице. Красотааа… невероятная.:)
Что хотели сказать стройкой? Варианты, пришедшие в голову: история вполне актуальна и сейчас (стройка-то скорее современная), кстати, один из зрителей ухмыльнулся после спектакля: «Вот, приложили нас – богатых»; Ермила Зотыч строит – перестраивает здания (проходки со строительными чертежами), а мир вокруг него тоже перестраивается, т.е. перестройки на всех уровнях.
Играли хорошо и Дарья Федосеевна (Тимохина), и Агния (Хуснутдинова), и Ипполит (Никифоров), НО…
НО ради чего НАДО идти на спектакль – ради Феоны (Наталья Журавлева) и Ермил Зотыча (Хлевинский). Особенно – Феоны.
Потому что это особое существование на сцене, особый мир, который создается, едва только Феона появляется. Словно в «Табакерке» изобрели машину времени, мотнулись во времена Островского, пробрались в купеческий дом, подхватили ключницу и… Здравствуйте, пожалуйте…
Никакого комикования, естественность и правдивость в каждом движении, каждом жесте, каждом взгляде. И при этом выписывается такой роскошный персонаж! Старомосковский. Купеческий. Колоритнейший. Невозможно ни влюбиться! И смешно – необыкновенно!
Ермила Зотыч – купчина солидный, увесистый. Цену себе знает. Суров и грозен, как большому хозяину положено. Не орет дурниной, не истерит, не блажит. Ипполита гоняет уверенно, без перехода в крайности. Они ему не нужны. Он и без них справляется.
Самодур? Скорее – ГЛАВА дома и дела, не привыкший даже к робкому попискиванию поперек хозяйского слова.
Резюме: Спектакль стоит посмотреть, как стоит ловить последние отблески «заходящих светил». Роскошные «старики и старухи» уходящей эпохи. Иное мироощущение. Иная культура. Иные интонации и голоса. И достойное партнерство молодых актеров.

Воскресенье. «Сатирикон».

Студенческий спектакль – 4 курс Школы – студии МХАТ, курс Константина Райкина, усиленный и, я бы сказала, вытягиваемый самим мастером.
Постановка Аллы Покровской и Сергея Шенталинского.
А вот тут сложнее… Спектакль крепкий. Студенты делают, что умеют (демонстрируют, что и это мы прошли, и тому нас научили). При этом возникает забавный вопрос: в каком театре они потом органичнее всего будут смотреться… В Малом, МХАТ-е… (Или мастер оставит у себя?:)) Понимаете, они четко воспроизводят знакомый по детству-отрочеству-юности классический «театр Островского», оставаясь при этом внутренне не вовлеченными. Зал – маленький. Сидишь рядышком. Чувство, что между тобой и актерами пустота или непрошибаемая стена. Энергии – ноль. Одно внешнее. Труднее всего Дарье Федосеевне (Андоленко). Роль возрастная. Мимика стандартная — перекашиваемый рот (попытка состарить голос?). Самая невнятная роль – Маланья, ту которую благоразумно выкинули в «Табакерке». Здесь это персонаж настолько скорбный на голову, настолько пациент Кащенко, пардон, больницы им. Алексеева, настолько ТРЕБУЮЩИЙ от зрителя смеха, что становится зверски НЕ смешно. Хотя Ражникова – типаж А. Стекловой – может быть и любопытной актрисой, готова охотно поверить, по этому «беззаконию и безобразию», в котором она суетится, переваливается с бока на бок колченогой утицей, понять ничего нельзя. Но вопрос не к актрисе, а к создателям.
Феона (Мартинес Карденас)- гротеск, но держит хорошо.
Агния (Абрамова) – клон Фортунатовой из Маяковки. Живая, глазастая, четко отыгрывавшая «барышню с характером».
Ипполит (Матюнин) – пожалуй, самый любопытный «студенческий» персонаж.
Знаете, трудно говорить что-то определенное, т.к. все очень по-ученически среднестатистическое и стереотипное. Если бы не Ахов (К. Райкин)… Он выволакивает спектакль на могутных плечах большого профессионала – мастера. Делает спектакль живым и смешным.
Но… (Сейчас буду говорить гадости) Ах, как видны в роли куски из других ролей МАСТЕРА… Ох, Лир, ты мой, Лир!.. И купец получается с большооой чудинкой. С хорошим лировским прибабахом. И блажит, и орет дурниной, и лукавым глазом королевски косит (смотрим на описание купца из варианта «Табакерки» и представляем диаметрально противоположный образ) И… как бы помягче-то, такая скользкая тема… очень уж я уважаю К. А…, но у него получился не русский купец, а местечковый. Особливо при первом появлении. Смешно – да. Личных наработок, добавляющих соль и перец в действие – много. Вместе – персонажи из разных спектаклей.
И финальную фразу: «Не все коту масленица, бывает и великий пост», Дарья Федосеевна… скушала. Финал не получился. Финалом стало отыгрывание Ермил Зотыча пословицы.
Резюме… Можно смотреть (приходить заранее, караулить у входа в малый зал на улице, потом толпиться у зала внутри, билеты без мест), можно купить билеты в «Табакерку».
А на Константина Аркадиевича лучше смотреть в Лире, Контрабасе, Ричарде, Косметике врага… Много раз и с наслаждением…
Дааа, это не лубок… (Где-то читала критику.) Чессс слово!;)

В спектакле заняты только студенты четвертого курса Школы-студии МХАТ, за единственным исключением: роль Ермила Зотыча Ахова играет сам руководитель курса и театра, Константин Райкин. При этом ансамбль не разваливается. Другое дело, что в работах студентов еще много ученического, играющая Маланью совсем уж полоумной Полина Ражникова временами, видимо, получает от роли такое удовольствие, что забывает о зрителях и выпадает на пару секунд из образа, чтобы вместе с ними над своей героиней посмеяться. Чернокожая Елизавета Мартинес Карденас, уже мелькнувшая в "Бальзаминове", в роли ключницы Ахова Феоны слегка грубовата, но очень азартна, и о несколько странном для комедии Островского, да еще в стилизованном под традиционный театр решении, цвет кожи артистки быстро забываешь. Евгения Абрамова, исполнительница главной роли Агнии Кругловой, по харизматике вообще напоминает молодую Наталью Вдовину, какой она была лет десять назад. Но особенно приятно, что применительно к спектаклю можно говорить не просто об удачных студенческих актерских работах, но и об определенном "прочтении" пьесы. Не то чтобы переворачивающим представление об Островском - пьеска-то, прямом скажем, так себе - но все-таки: Агния осознанно ставит себе цель - найти мужчину крепкого, трусов и хлюпиков она не любит. И за 60-летнего Ахова, кажется, готова пойти не просто из покорности маменьке и не для того, чтобы позлить своего нерешительного женишка Ипполита, а вполне искренне, потому что он вроде бы и впрямь - "мужчина" (хоть Феона и намекает, что с мужской силой там не все в порядке - видимо, знает), тогда как персонаж Романа Матюнина, приказчик Ипполит, все истерит, сомневается, мечется и никак не может ни на что решиться. Ну да ведь и Константин Райкин играет Ахова, при всем его комизме, не на шутку грозным и решительным. Пусть у него спина не с первой попытки разгибается, зато как рявкнет, как начнет топать ногами, что с бородой, что без (он ее постриг, собравшись ехать к Кругловым свататься) - тут и весь разговор, Ипполиту остается только бежать. И финальное посрамление Ахова обрывается как будто на полуслове, на "стоп-кадре", не апофеозом "честной бедности", а как бы с вопросительным знаком. Припоминаю виденный когда-то в записи спектакль Малого театра, где Ипполита играл Виталий Соломин - и он едко так говорил последнюю реплику: "Бывает и великий пост-с!" В сатириконовской постановке пословицу целиком произносит маменька Агнии, Дарья Федосеевна (Карина Андоленко, немного чересчур усердствующая в изображении женщины в два раза старше, да еще мужем битой). Так что любовь молодых хоть и восторжествовала - но как-то не безусловно, оставляя сомнения: а правильный ли выбор девушка сделала?