Современные проблемы науки и образования. Культура в современном глобальном мире Характер культуры и виды сопротивления

Современный мир – это мир формирования глобальной коммуникации и всеобщей информатизации. Мир, в котором политические, экономические, социальные, культурные процессы носят уже не просто локальный характер, а охватывают всё мировое сообщество. Проблемы, порождаемые современностью, отражаются на судьбе не отдельного государства, а, в первую очередь, на судьбе всего земного шара. Всё это – современный глобальный мир. Каково же место культуры в этом мире?

Итак, на каждом этапе развития общества для культуры характерны определенные черты, тенденции, направления, которые определяют её тип и создают общую картину времени. Так, например, Античность – это период становления всех видов искусств, формирования демократического государства, расцвета философских школ; Средневековье – время жесткого теоцентризма; Возрождение – эпоха гуманистических воззрений и особого эстетического восприятия мира; Новое время – период культивирования человеческого разума, научно–технических революций и естественных отраслей знания.

Однако для современной культуры, под которой принято понимать отрезок времени, начинающийся с 90–хх гг. XХ в. и продолжающийся по настоящее время, очень сложно подобрать необходимые критерии, которые бы характеризовали её как целостное явление. Особенность современной культуры заключается в её неоднозначности и многовекторности, что создает определенные трудности для категоризации. Основной детерминантой современного культурного развития являются глобализационные процессы, которые трансформируют культуру в совершенно новый тип, противоречивый и многоаспектный по своему характеру.

На современном этапе развития глобализационные процессы выступают важнейшим фактором культурогенеза, который предусматривает постоянное самообновление культуры методом трансформационной изменчивости существующих форм и систем, а также возникновение новых феноменов, не существовавших в культуре ранее. Глобализация культуры, которую определяют как процесс интеграции региональных культур путем синтеза ценностных систем в единое культурное пространство, создает «глобальную культуру», которая включает множество автономных культурных конфигураций.

Глобализация затрагивает важнейшие аспекты культуры, в частности, аспект идентичности. В связи с этим сегодня наблюдается жёсткая дихотомия «глобализм – локализм», в которой локальные культуры стремятся отстоять свои границы и право на автономное развитие. Но в условиях единого информационного пространства локальным культурам достаточно тяжело претендовать на уникальность, потому что они вынуждены развиваться в русле общих тенденций «глобальной культуры».

Взаимосвязь и взаимозависимость локальной и глобальной культуры привели к появлению такого феномена, как глокализация.

Глокализация подразумевает фильтрацию культурных образцов, предлагаемых глобальной культурой, и их адаптацию в отдельно взятую культуру. Каждая культура выбирает те ценности и образцы, в которых нуждается на данном этапе развития, а также те, которые менее противоречивы по отношению к её базовым традициям.

Известный исследователь феномена глобализации П. Бергер отмечает, что глобализация и глокализация не исключают друг друга, а тесно связаны и направлены на модернизацию культуры, её переориентацию. Глокализация выступает в качестве регионального сценария глобализационных процессов.

По мнению П. Бергера, возможны четыре последствия, возникающие в процессе взаимодействия глобальной и локальной культуры: замещение локальной культуры глобальной; гармоничное сосуществование без радикальных изменений; синтез глобальной универсальной и частной локальной культур; отрицание глобальной культуры через резкое неприятие либо абстрагирование локальной культуры.

Таким образом, получается, что изменения в культуре определяются характером и темпами взаимодействия глобальной и локальной культур. В связи с этим необходимо рассмотреть два таких явления, как диалог культур и мультикультурализм в современном мире.

В современном глобализированном обществе мы все чаще слышим о таком явлении, как диалог культур. Что же это такое?

Диалог культур является формой существования культуры. Как известно, культура внутренне неоднородна – она распадается на множество несхожих культур, объединенных в основном национальными традициями. Поэтому часто, говоря о культуре, мы уточняем: русская, французская, американская, грузинская и т.д. Национальные культуры могут взаимодействовать по различным сценариям. Одна культура может исчезнуть под давлением другой, более сильной культуры. Культура может уступить нарастающему давлению глобализации, которая насаждает усредненную интернациональную культуру, основанную на потребительских ценностях. Для существования и развития любой культуре, как и любому человеку, необходимы общение, диалог, взаимодействие. Идея диалога культур подразумевает открытость культур друг другу. Но это возможно при выполнении ряда условий: равенства всех культур, признания права каждой культуры на отличия от других, уважения к чужой культуре.

Взаимодействие культур затрагивает самые разные группы людей – от малочисленных этносов, состоящих из нескольких десятков человек, до миллиардных народов (таких, как китайцы). Поэтому при анализе диалога культур выделяют следующие уровни взаимодействия:

· этнический;

· национальный;

· цивилизационный.

В наши дни – когда идут процессы глобализации – на первый план выходят именно отношения между цивилизациями, так как государственные границы становятся все более «прозрачными», возрастает роль надгосударственных объединений. Примером может служить Европейский Союз, в котором высшим органом является Европарламент, имеющий право принимать решения, затрагивающие суверенитет государств–членов. Хотя национальные государства все еще остаются главными действующими лицами на мировой арене, но их политика все более диктуется цивилизационными особенностями.

По словам С. Хантингтона, облик мира все больше зависит от отношений между цивилизациями; он выделил восемь цивилизаций в современном мире, между которыми складываются различные отношения, – западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно–славянскую, латиноамериканскую и африканскую. Особенно важны результаты контактов между западной, православной и исламской цивилизациями. На карте мира Хантингтон нанес «линии разломов» между цивилизациями, вдоль которых возникают цивилизационные конфликты двух видов: на микроуровне – борьба групп за землю и власть; на макроуровне – соперничество стран, представляющих разные цивилизации, за влияние в военной и экономической сферах, за контроль над рынками и международными организациями.

Конфликты между цивилизациями обусловлены цивилизационными различиями (по истории, языку, религии, традициям), более фундаментальными, чем различия между государствами (нациями). При этом взаимодействие цивилизаций привело к росту цивилизационного самосознания, стремлению сохранить собственные ценности, а это, в свою очередь, увеличивает конфликтность в отношениях между ними.

С.Хантингтон отмечает, что хотя на поверхностном уровне многое из западной цивилизации свойственно остальному миру, но на глубинном уровне этого не происходит из–за слишком большой разницы ценностных ориентиров разных цивилизаций. Так, в исламской, конфуцианской, японской, индуистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок. Попытки насильно навязать эти ценности вызывают резкую негативную реакцию и приводят к укреплению ценностей своей культуры.

Мультикультурализм – комплекс разнообразных процессов развития, в ходе которых раскрываются многие культуры в противовес единой национальной культуре, что ставит под сомнение существование национальной идентичности. Понятие «мультикультурализм» используется, как правило, в двух основных значениях.

В первом значении мультикультурализм – это феномен этнокультурной фрагментации социума; по–другому его можно определить как «многокультурность», направленную против культуры как общенационального явления. Таким образом, речь идёт не о культурной автономии в рамках некой культурной общности, а именно об её фрагментации.

Во втором значении мультикультурализм выступает как идеология и политика, которые в значительной степени опираются на либеральные концепции «культурного разнообразия», проповедующие этнические, расовые и субкультурные предпочтения в экономической, политической и культурной сферах общественной жизни. Их цель – искоренение дискриминации и достижение «равенства» различного рода меньшинств с национальным большинством.

Термин «мультикультурализм» имеет непростую историю. Он вводился в оборот в разных контекстах и первоначально выполнял исключительно инструментальную функцию. Впервые данный термин появился в конце 1960–х годов в Канаде, а в 1971 году он стал официальным термином, обозначающим новый правительственный курс, по которому провозглашалась цель сделать государство более чувствительным к запросам своих граждан всех культурных и языковых групп.

Несколько позже лозунг мультикультурализма взяла на вооружение Австралия: правительство положило конец бесперспективной политике ассимиляции иммигрантов и дискриминации «цветных» и постаралось сделать государство более удобным для всех жителей независимо от происхождения и языка.

Но разница между Канадой и Австралией заключается, в числе прочего, в том, что канадский мультикультурализм делает основной акцент на сохранении и поощрении этнических общин, а австралийский – на свободе выбора индивидами своей культурной принадлежности и на интеграции общества.

Культурная глобализация - это процесс, в который вовлечены не только в качестве субъектов, но в качестве объектов все страны и цивилизации. Во-первых, процессы культурной глобализации приводят к тому, что общественные, макросоциальные отношения людей выходят за пределы национально-государственных сообществ, приобретают транснациональный характер. Культурная глобализация ослабляет эту идентификацию, вместе с которой разрушается структура основных принципов, на которых базировались государства и общества, представляя собой территориальные, отделенные друг от друга единства, создаются новые силовые и конкурентные соотношения, появились новые конфликты и противоречия между национально-государственными единствами и актерами, с одной стороны, и транснациональными акторами, идентичностями, социальными пространствами, ситуациями и процессами - с другой. Во-вторых - это кризис институтов и потеря собственного пространства общественной сферы, "приватизируется": личная жизнь вытесняет общественное и поглощает его (одно из проявлений процесса индивидуализации), в результате чего возрастает неопределенность, амбивалентность сознания и социальной идентичности людей. В-третьих, культурная идентичность разрушает взаимосвязаны с глобализацией процессы, происходящие в сфере культуры, ведь культурная идентичность человека с определенным сообществом реализуется прежде всего через интериоризации норм, представлений, ценностей, образцов поведения, создают ее культуру.

Глобализация культурных связей выводит их за пределы определенного культурного ареала, привлекает их к эталонам других культур. Особенно большую роль в этом процессе играет значительная интенсивность системы глобальной коммуникации и информации. Сферы потребления и массовая культура приобретают гомогенного характера, усиливая вестернизацию культуры, ее полифункциональность, полиструктурнисть, поликультурнисть. Национальные меньшинства, вовлекаемых в процесс культурной глобализации, как элитарные, так и массовые (например, мигранты) становятся носителями не одной, а двух, а то и больше культур.

В то же время, некоторые антропологи считают возможным говорить о формировании новой глобальной культуры, или даже глобального сознания, имея в виду те эталоны культуры интенсивно распространяются во всем мире, а частичное смешивание культур делает возможным формирование культурных семей, свидетельствует о переходе к более широких культурных ареалов.

Поликультурность как одна из современных тенденций XXI в. в разной степени присуща каждой стране, возникшей особенно в наше время в связи с распадом Советского Союза, когда страны Западной Европы встретились с различными реалиями как следствие присутствия меньшинств, принесли в западное общество национальные противоречия, связанные с языковыми, религиозными, этнокультурными, этническими различиями. Последние и продолжающиеся сегодня геополитические изменения испытывают сбалансированность между нацией, территорией и государством, сбалансированность, которая признается и обеспечивается, главным образом, национальными системами.

Анализ показывает, что культурная глобализация - это процесс ускорения и совершенствования различных международных потоков товаров и информации в общем контексте культурного развития. Культурная глобализация связана с изменением или трансформацией общечеловеческой цивилизации, ассоциирует отдаленные сообщества и накладывает отпечаток на регионы мира и континента. Культурная глобализация - это многосоставный процесс, который включает в себя интерпретацию тождества и различия, универсализма и партикуляризма, процесс преобразования всеобщего в особенное и особенного в всеобщее. Именно "столкновения цивилизаций" порождает фрагментацию мира через существующие цивилизационные различия, которые имеют место в культурной дифференциации, порождая явления "макдональдизации" - гомогенизации культур, проходит под эгидой вестернизации, европеизации, американизации, "гибридизации" как широкого спектра межкультурного взаимодействия, что приводит к взаимообогащению, так и к возникновению культурных различий в контексте социокультурной динамики личности. Под влиянием обмена товарами, знаниями, культурными ценностями сформировался своего рода общий "мегапростир культурной глобализации". Этот мегапростир поликультурности развивается по своим собственным законам, служит, с одной стороны, результатом взаимодействия локальных национальных территорий, а с другой - определяет особенности развития последних.

Культурная глобализация - противоречивый процесс, развивающийся одновременно в межгосударственных и транснациональных формах, способствует возникновению наднациональных и вненациональных организаций, учреждений, образований. Как свидетельствуют ученые, практически на все сферы деятельности осуществляется влияние культурной глобализации, приводит не только к переосмыслению отношений между глобальной экономикой и национальными государствами, но и к переоценке связей между глобальной экономикой и локальными гражданскими обществами, способствуя и социокультурной динамике. Культурная глобализация означает привлечение значительной части человечества в единую открытую систему общественно-политических, экономических и культурных связей на основе современных средств информатики и телекоммуникаций. Культурная глобализация представляет собой новый этап интеграционных процессов в мире, ее процессы касаются всех сфер жизни общества - от экономики и политики до культуры и искусства. Культурной глобализации предусмотрено стать одним из важнейших факторов, который будет определять условия развития духовной жизни этноса и нации в XXI веке.

Уже сейчас мы находимся в процессе, ведет к формированию планетарно-интегрированного человечества. Пока мы в начале этого процесса и этнонациональные образования сохраняют свой статус общества, потеряв актуальную самодостаточность, зберивгають потенцину самодостаточность. Культурная глобализация - это объективный процесс, детерминированный необходимостью технико-экономической оптимизации современного социума. Социоисторични этнонациональные культурные организмы, существующие рядом друг с другом, взаимно влияют друг на друга и подлежат воздействия, приводит к существенным изменениям в структуре последнего.

В результате перечисленных процессов экономизация духовной культуры XXI в. сводится к:

Деградации духовных ценностей;

Преобразование культуры в отрасль экономики (массовая культура);

Влияния на биологические инстинкты людей;

Индустриализации процесса производства маскультуры. Использование коренного изменения статуса культурной элиты в гло-

бализацийному обществе характеризуется:

Невитребуванистю фундаментальной науки, классического искусства и литературы, идеологии бывшей ориентации;

Созданием целевых западных фондов;

Предоставление грантов, возможности научной работы, занятия искусством, литературой, спортом за рубежом

Предложений целевых социальных заказов.

Средства массовой информации характеризуются:

Монополизацией рынка;

Дозировкой информации чиновниками.

Телевидение и радио характеризуются:

Отвлечением массового сознания от проблем современности;

Потоком информации, способствующей деградации личности;

Разрушением коллективистских начал;

Вытеснением других видов культурного развития личности. Итак, культурная глобализация - процесс, вписывается в мировую

хозяйственную систему во взаимодействии с природно-биологической средой и придает этой целостности новую культурную качество; процесс, воспроизводящий трансформацию этнонациональных культур и их структур; целостный геокультурный пространство функционирует в соответствии со своими законами; выход любого процесса на общий уровень. Геокультурные предела - национальные идеи, стратегические задачи, устремления, что проецюються на геокультурный атлас мира включают:

1) проекцию ареалов национальных культур и транснациональных ареалов, взаимодействующих в мировом культурном пространстве;

2) интерпретацию глобального пространства в форме, пригодной для культурной самореализации каждой нации. Мультикультурализм - это одна из основных тенденций культурологического контекста культурной глобализации.

Мультикультурализм как социальное явление характерно для поликультурного общества, развивающегося в условиях культурной глобализации, высокого уровня миграционных процессов, развития культурно-информационного пространства, нового этапа распространения Интернета в условиях глобализации. Глобальный мир действительно является глобальным в понимании объективной взаимозависимости народов, наращивание единых, сквозных, транснациональных измерений и пространств, переплетение их историй, рост влияния внешних (экзогенных) факторов на национальный и культурное развитие, постепенное формирование мультикультурного пространства. Еще Э. Гидденс отмечал, что возникновение признаков глобализации и развитие этого процесса тесно связан с развитием современного общества и моделей государств-наций, рефлексивно реагируют на исторические события. Мультикультурализм - это многоплановое социальное явление, охватывающее все сферы жизни человека и общества, человека и природы, человека и человека. Процессы мультикультурного общества развиваются на всех уровнях: локальном, национальном, субнациональном, супранациональных, глобальном.

Понятие мультукультурализму как сложного социального феномена детерминировано развитием миграционных процессов, связанных с многообразием культур, отражающие процесс диалога культур и цивилизаций, глобализацией культуры, определяется информационными технологиями, языковым, этнокультурным, региональным плюрализмом, культурным разнообразием современного поликультурного общества. Мультикультурализм связан с различными различиями - этнокультурными, этническими, религиозными, языковыми, естественно-историческими, влияющие на различные сферы существования человека. Мультикультурализм как социальный феномен проявляется в космополитизме и культурном разнообразии, глобальном распространении информации, потреблении массовой продукции, появлению феномена "культурного гражданства", формировании геополикультурних ареалов.

Мультикультурализм как сложный багатодиференцийований социальный процесс затрагивает отношения между религиями и этносами, культурами и цивилизациями, традиционными и современными ценностями, различными культурными и религиозными ориентациями, стилями жизни и культурными идеалами и традициями. Поскольку культура имеет видимое выражение, она является коллективной построением, выше индивидуальные предпочтения, способна влиять на деятельность человека в поликультурной среде. Ведь еще Т. Парсонс, анализируя процесс глобализации, пришел к выводу: если общества движутся по общему эволюционном пути, то они становятся все более похожими между собой. В основе формирования единого мультикультурного общества, в котором проживают миллионы украинский, формируются культурные архетипы, которые проявляются в виде культурной поляризации, культурной ассимиляции, культурной изоляции, культурной гибридизации, в контексте которых человек должен адаптироваться к условиям глобализирующегося мира. Основой развития мультикультурного общества является формирование метакультуры развивающейся в контексте больших культурных ареалов на основе новых ценностных ориентиров.

Метакультура определяется следующими особенностями: 1) имеет надличностный характер; 2) объединяет различные, но сходные по некоторым общим параметрам культуры. В основе сходства культур, входящих в единую метакультуры, могут быть: а) языковая общность культур, обусловливает близость многих других сторон культурной жизни; б) общность природных условий; в) религиозная общность. История свидетельствует, что религии играют наиболее существенную роль в образовании метакультур, выступая в качестве связующего звена, которая соединяет культуры. Метакультуры - это цивилизации в гантингтонивському понимании, то есть культурные общности высшего порядка.

Принципиально иная точка зрения культурологического и социологического осмысления глобализации представлены в международной дискуссии концепциями Э. Д. Смита и А. Аппадураи. Феномен глобальной культуры и сопроводительные ему процессы глобализации культур и культурной глобализации трактуются в рамках этого направления как идеологические конструкции, которые порождаются условиями реального функционирования мировой экономики и политики. Предложенная Энтони Д. Смитом концепция глобальной культуры выстраивается через методологическое и содержательное противопоставление научного понятия "культура" образа "глобальной культуры", идеологически сконструированной в качестве реальности глобального масштаба. Восходящим методологическим основанием концепций глобальной культуры является принятие термина "культура" в его социологическом контексте или культурологической интерпретации. Е. Д. Смит признает, что в различных концепциях и трактовках понятия "культура" воспроизводится определение "коллективного начала", совокупности верований, стилей, ценностей и символов ", закрепленных в ментальной истории обществ.

Дальнейший анализ показал, что метакультуры - это цивилизации в гантингтонивському понимании, то есть культурные общности высшего порядка. Процесс культурной глобализации определяет появление именно новых форм культурных процессов и новых ценностных ориентиров. Атрибутивным признаком мультикультурализма является его дисперсность, дискретность, локальность, отсутствие целостности что способствует культурной разнообразия, появлению нового феномена "единства в разнообразии", формирование различных форм культурной идентификации на основе объединения определенных локальных культур и архитектуры открытости. В контексте мультикультурализма выделяется такой вид культуры, как Интернет-культура, которая характеризуется, согласно М. Кастельс, четырехуровневой структурой, включающей техномеритократичну культуру, хакеривську культуру, культуру виртуальных сообществ и предпринимательскую культуру, которые создают идеологию свободы, которая распространена в мире Интернета. Культура Интернета мультикультурного общества - это культура, построенная на технократической вере в прогресс человечества благодаря информационным технологиям, утверждается сообществами хакеров, существование которых определяется свободной и открытой технологической творчеством, воплощенной в виртуальных сетях, нацеленных на создание нового поликультурного общества, материализованное в функционировании новой информационной экономики и новой глобальной культуры. Культура, по мнению Ж. Бодрийяра, перестала быть привязанной к определенному месту и, с другой стороны, в каждом отдельном месте она перестала представлять собой определенную целостность.

Культура мультикультурного общества стала фрагментарной, распалась на культуры отдельных общностей, своего рода культурные диаспоры, отличающиеся по вкусам, привычкам и верованиями, в которых происходит распространение коммерциализации, иронии, игры, переструктурирование всего формата доминирующей элитарной культуры, детерминированных плюралистической сферой выявления интересов в направлении - от культурного империализма к культурному плюрализму - как на локальном, так и на глобальном уровнях.

Проанализировав атрибутивные характеристики культурной глобализцаии, можем определить, что процесс культурной глобализации определяет появление именно новых форм культурных процессов и новых ценностных ориентиров. Атрибутивным признаком мультикультурализма является его дисперсность, дискретность, локальность, отсутствие целостности что способствует культурной разнообразия, появлению нового феномена "единства в разнообразии", формировании различных форм культурной идентификации на основе объединения определенных локальных культур и архитектуры открытости. В контексте мультикультурализма выделяется такой вид культуры, как Интернет-культура, которая характеризуется, согласно М. Кастельс, четырехуровневой структурой, включающей техномеритократичну культуру, хакеривську культуру, культуру виртуальных сообществ и предпринимательскую культуру, которые создают идеологию свободы, которая распространена в мире Интернета. Культура Интернета мультикультурного общества - это культура, построенная на технократической вере в прогресс человечества благодаря информационным технологиям, утверждается сообществами хакеров, существование которых определяется свободной и открытой технологической творчеством, воплощенной в виртуальных сетях, нацеленных на создание нового поликультурного общества, материализованное в функционировании новой информационной экономики и новой глобальной культуры.

Культура, по мнению Ж. Бодрийяра, перестала быть привязанной к определенному месту и, с другой стороны, в каждом отдельном месте она перестала представлять собой определенную целостность. Культура мультикультурного общества стала фрагментарной, распалась на культуры отдельных общностей, своего рода культурные диаспоры, отличающиеся по вкусам, привычкам и верованиями, в которых происходит распространение коммерциализации, иронии, игры, переструктурирование всего формата доминирующей элитарной культуры, детерминировано плюралистической сферой выявления интересов в направлении - от культурного империализма к культурному плюрализму - как на локальном, так и на глобальном уровнях.

Таким образом, исследуя специфику культурной глобализации, обозначим , что культурная глобализация открывает небывалые возможности ускорения процесса унификации и распространение передовых технологий, устойчивого функционирования информационных сетей, развития творчества и нововведений, экономического роста на основе интенсификации, экономического, научного, культурного развития народов, совершенствование механизма распределения ресурсов, повышение эффективности их использования на основе развития глобальной конкуренции, повышения качества жизни, улучшения благосостояния каждого гражданина. Она также включает расширение возможностей выбора и доступа к новым идеям и знаниям, усиления международной координации на основе формирования экономической среды, основанного на унифицированных принципах и правилах, уменьшение угрозы международных конфликтов, локальных войн, распространения идей гуманизма, демократии, защиты гражданских прав и основных свобод человека, объединение усилий человечества в решении глобальных проблем.

Культурная глобализация в то же время порождает беспрецедентные угрозы и риски технологической дифференциации, консервации технологической и социальной отсталости ряда стран вследствие их неконкурентоспособности и слабости собственной ресурсной базы, глобального неравенства экономического и социального развития, усиление стратификации и диспропорций мировой экономики, углубление разрыва между товарными и финансовыми рынками, усиление турбулентности международных финансовых и культурных потоков, опасности глобальных кризисов, деградации неконкурентоспособных производств, рост безработицы, вызванной структурной перестройкой и новым правилам к качеству рабочей силы Культурная глобализация порождает обострение социальных проблем, ослабление национальных систем социальной защиты, обострение конфликтов различного характера и масштаба, национальной и религиозной нетерпимости, создание глобальной сети преступного бизнеса, международного терроризма, потери национальной идентичности, разрушение традиционного образа жизни, ценностных ориентиров, стандартизации национальных культур, транснационализации экологических, экономических, технологических, проблем.

Глобализация - объективный процесс, характерный для нынешнего этапа развития человеческой Цивилизации. Сам процесс цивилизации начался с т.н. аграрной (сельскохозяйственной) революции - перехода многих племен от охоты и собирательства к культуре оседлого земледелия приблизительно 10 тысяч лет назад. Человеческая культура, т.о., поднялась на новый уровень и начался процесс ее интенсивного развития в рамках новых возможностей, которые давали первые и последующие цивилизации. Культуру мы здесь будем понимать, как информацию, которая передается от человека к человеку (от особи к особи) непосредственно или посредством различных носителей информации, но не биологическим (не генетическим) путем.

Культура - не только человеческий феномен, но она также свойственна и многим другим видам (особенно из классов млекопитающих и птиц). Но только у человека культура так велика по своему объему и так динамична в развитии. Важно было дать определение культуре и обозначить понятие Цивилизации, т.к. процесс глобализации во многом связан и заключается в универсализации человеческой культуры и создании глобальной человеческой Цивилизации - единственной известной нам на сегодня. Вероятно первоначальным фактором способствующим глобализации послужило развитие торговли между народами. Дополнительный стимул возник в результате научно-технического прогресса и распространения и заимствования народами технологий, в т.ч. социальных.

Все эти элементы - элементы культурного обмена. И экономическая, и научно-технологическая составляющие процесса - важные части человеческой культуры. Но, кроме экономического и научно-технологического факторов-причин глобализации выделяют и собственно культурный фактор глобализации, когда культура трактуется в более узком смысле. К последнему фактору можно отнести и распространение таких социальных технологий, как политика, правовая система, демократия, либерализм и т.д. Например, либеральная демократия - появилась в Европейском культурном развитии но, как эффективная социальная технология, она является сегодня общечеловеческим достоянием, распространившись по всей планете. Тоже происходит и с другими социальными и пр. технологиями. Возникая в каком-то отдельном сообществе людей, они благодаря развитию современных коммуникаций - могут быстро восприниматься всем человечеством.

Тут целесообразно выделить отдельно и новые информационные технологии и коммуникации, без которых трудно представить себе единую глобальную человеческую Цивилизацию, они, во многом, и сделали создание ее возможным и даже предопределили (детерминировали) ее появление, сделали ее неизбежной. Конечно особо важное место здесь занимает глобальная информационная сеть - Интернет (изначально - военная разработка ВПК США, позднее, ставшая всеобщим достоянием). Некоторые футурологи склонны видеть в Интернете - один из возможных вариантов реализации идеи В. И. Вернадского о Ноосфере. Так или иначе, но Интернет связал и в определенном смысле "сжал" пространства, разделяющие людей, отчасти нивелировал пространственные барьеры. Облегчил процесс обмена информацией и в т.ч. идеями, что приводит к ускорению социо-культурного развития человечества - т.е. к увеличению и постоянному возрастанию темпов развития глобальной Цивилизации. Появилась и глобальная политика - как потенциальный способ управления человечеством своим дальнейшим развитием - например направлением эволюции, особенно культурной эволюции, в желаемое человечеству русло. Взятие под свой сознательный контроль процесса собственного саморазвития Человека.

Все эти новые перспективы открыл процесс глобализации. Но многие справедливо отмечают и некоторые негативные побочные эффекты процесса глобализации. Несмотря на то, что глобализация открывает новые экономические возможности, такие как приток в страну инвестиций извне, многие отмечают и социально-экономические издержки процесса глобализации. Это, главным образом, тот факт, что не все нации-государства одинаково могут пользоваться плодами глобализации. Страна должна быть определенным образом подготовленной, чтобы ощутить плюсы, а не минусы глобализации, которые также реально существуют. И дело не только и не столько в уровне экономического развития, но польза от глобализации для отдельной страны возрастает в зависимости от степени социально-политического развития данного народа, степени открытости его общества. Хотя, конечно, уровень экономического и политического развития находится в значительной корреляции. Если экономика является развитой, то политическая система общества обычно представлена либеральной демократией или, по крайней мере, находится в транзитном состоянии, - когда другие мощные факторы влияют на социум, на его политическую систему.

Таким осложняющим фактором может быть обладание значительными ресурсами полезных ископаемых (нефти и газа, например), что в долгосрочном плане мешает интенсивному социо-экономическому развитию, - если такое обладание не сопровождается адекватной политикой перераспределения средств в области несырьевого развития экономики, не создаются альтернативные высокотехнологичные точки роста. Такова проблема со многими странами "Большого Ближнего Востока". Эту проблему в англоязычной экономической литературе часто называют "resourse curse". Другим мощным осложняющим фактором социально-экономического и политического развития, замедленности культурной эволюции, может быть проблема чрезмерной суровости климата и огромных, слабо связанных, пространств.

Это является важнейшей проблемой России. Издержки холода и обладания огромными пространствами сказываются в снижении эффективности экономического и социально-политического развития общества. Но даже не смотря на эти проблемы, вышеобозначенные группы стран могут выиграть от глобализации и даже уменьшить негативные последствия своих проблем, но для этого правящим элитам (не народу, т.к. в таких странах народ не участвует в управлении) необходимо проводить политику интеграции в мировое сообщество, что отвечает долгосрочным интересам этих стран (их народам), хотя может и противоречить интересам правящих на данный момент элит, олигархических властных групп. Последнее обстоятельство может способствовать сохранению таких субоптимальных, часто архаических систем и состояний. В таком случае глобализация действительно может принести вред этим системам, вплоть до их полного распада. Во многом поэтому запущен (заинтересованными элитами) в оборот аргумент против глобализации, что дескать глобализация негативно влияет на местные, национальные культуры, замещая их универсальной.

Тут можно возразить, что лучшие и важнейшие элементы любой национальной культуры становятся общечеловеческим достоянием благодаря глобализации, включаются в мировую универсальную человеческую культуру. Но цель этих критиков в основном не в защите национальных культур, как они заявляют, а в защите своей власти и, как ее следствие - неадекватных состоянию экономики страны личных состояний, - которых они могут лишиться в результате распространения такой социальной технологии, как правовая либеральная демократия. Эти противники глобализации больше всего боятся именно демократизации своих обществ – установлению демократии, как наиболее эффективной технологии управления и развития общества, и, соответственно, утраты своего положения в результате этого процесса. Конечно, глобализация - это вызов человечеству и важно на этот вызов адекватно ответить. Тогда плюсы глобализации много перевесят ее минусы.

Адекватной политикой можно их минимизировать и/или устранить, хотя бы некоторые из них. Процесс глобализации тесно связан с переходом обществ к постиндустриальной стадии развития, к информационному обществу, где наиважнейшую роль начинает играть интеллектуальная собственность и информация. Глобализация мировой экономики вызывает и сопутствующий процесс – тенденцию персонификации международных отношений. Хозяйственные субъекты, организации и отдельные люди могут становиться самостоятельными актерами в мире, вне зависимости от стран из которых они исходят. В пределе эта тенденция делает людей одной нацией, а каждого отдельного человека - гражданином мира, субъектом международного права. Это явление обозначают как политическую глобализацию. Глобализации мировой экономики, как многие считают, предшествует регионализация. Регионализация также означает растущую взаимозависимость стран и выход интересов хозяйственных субъектов, организаций и людей за национальные границы - но эти тенденции ограничены региональными рамками. Регионализация также, как и глобализация, частью которой этот процесс и представляется, есть объективный процесс человеческого развития на современном его этапе.

Это в полной мере относится к "открытому регионализму". Открытый регионализм означает экономическое развитие и интеграционное взаимодействие стран данного региона в контексте развития мировой экономики, находится в русле экономической глобализации. Является предпосылкой, этапом глобализации мировой экономики. Примеры – Европейский Союз (ЕС) и North America Free Trade Association (НАФТА). Т.н. "закрытый регионализм" по идее должен противодействовать глобализации. Он нацелен на защиту исключительно данного региона от негативных последствий глобализации. Но, как представляется, в долгосрочной перспективе этот процесс находится все равно в русле глобализационных процессов, лишь откладывая проявления глобализации и фактически подготавливает почву для ее более глубокого наступления, что демонстрирует пример существования и заката "социалистического лагеря".

Глобализация опирается на региональную интеграцию экономик и государств. Кроме приведенных примеров (ЕС и НАФТА) необходимо еще отметить АТЭС - организацию Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества. Важно также отметить, что экономическая интеграция сопровождается социально-политической интеграцией и культурным взаимодействием (в т.ч. в сфере науки и технологии), что, в конечном счете, способствует развитию глобальной Цивилизации и выигрышу для всего человечества, через повышение уровня и качества жизни всех людей, а не олигархических группировок, внутри национальных государств. Это общемировой тренд, тенденции развития, и лучше постараться ввести его в желаемые для человечества рамки, чем и должны заниматься адекватные национальные правительства, проводя соответствующую политику, подготавливающую страну к вызовам глобализации.

Вопросы философии

О.Я. ВЮСТ, Е.В. ВЕГА

Диалог культур в глобальном мире

Рассматривается проблема диалога культур в контексте социокультурного пространства «Запад - Восток - Россия», роль России в условиях межцивилизационного противостояния и противоборства.

Век XXI предельно заострил вопросы, связанные со встречей и взаимодействием культур, придал им глобальный - и по масштабу и по многообразности - характер. Растет интерес и к сходству, и различию культур, поскольку разнообразие позволяет осмыслить Мир, который утратил привычные и фиксированные границы: интерес к другой культуре и стремление к диалогу - это реалии Нового времени.

Мировое сообщество все с большим вниманием относится к проблеме диалога культур, одна из тенденций в обсуждении данной проблемы - стремление к смягчению различий в культуре (и в качестве идеала и как руководства к действию).

Все более активно утверждается идея толерантности, концепция диалогизма и социального партнерства, предполагая уничтожение «кода полярности» в культуре. Диалог выступает как форма существования и развития культуры, и его значимость проявляется в глубоком осознании и понимании взаимодействующих культур.

Генеральная конференция ЮНЕСКО 2 ноября 2001 г. приняла Всеобщую декларацию о культурном разнообразии, рассматривающую меж-культурный диалог в качестве наилучшей гарантии мира. В декларации говорится, что «защита культурного разнообразия является этическим императивом, неотделимым от уважения достоинства человеческой личности» .

Культура как система норм, ценностей, образцов, которые регулируют, определяют направленность любой формы человеческой деятельности, лежат в основе ее осмысления и оценки, которые символически явлены в результатах любой из социальных практик человека, - вот контекст для рассмотрения вопросов диалога.

Универсальная экспансия диалогизма распространяется на все области культуры и сознания. Мир диалога культур открыт и одновременно рискован: он задает свои труднопереносимые напряжения. По М. Бахтину, мир диалога выступает, во-первых, как диалог в Большом времени, во-вторых, диалог реализует себя в общении людей в отмеренных временем сроках индивидуальной жизни. В-третьих, он представлен как диалог

В пространство «большого диалога» человек входит в своем стремлении к решению неустранимых проблем бытия. Диалог в общении людей в отмеренных временем сроках индивидуальной жизни связан с диалогичностью как всеобщей характеристикой мышления, определения разума с установкой не на познание, а на общение, взаимопонимание. Эта форма диалога имеет внешний характер (диалог-контакт).

Всеобщность диалогизма - это всеобщность погружения внешнего внутрь сознания, превращения внешнего диалога в диалог самосознания (диалог-процесс), что позволяет представить сознание как «микродиалог». В сознание погружаются и во внутренней речи трансформируются «блоки культур», как бы заранее приготовленные к такой трансформации, нацеленные на обращение своего движения, на превращение движения, идущего извне-вовнутрь, в движение изнутри-вовне. Внешний диалог связан с рефлексией, с разворачиванием готового смысла, внутренний - с процессом непосредственного смыслообразования, выработкой смысла в диалогическом соизмерении, превращающем диалог в условие, средство и результат развития. Несмотря на различие видов диалога, главным инвариантным признаком его является взаимодействие, но не всякое, а такое, при котором взаимно действуют стороны сопоставимые и соизмеримые: это взаимодействие строится на паритетных началах и не ведет к подавлению одной из сторон.

Сущностью диалога культур является то, что он осуществляется в двух измерениях - во времени и пространстве, проявляет себя в общении культур, в результате которого сталкиваются различные образы, обнаруживаются и впервые формулируются новые смыслы и устремления.

Один из аспектов диалогичности культуры - это диалог между поколениями, или временами (настоящее, прошедшее), между разными видами времени (мировым, художественным, историческим, личностным).

Диалог культур - это встреча с другой культурой, другим временем, и результат диалога - более адекватная оценка настоящего. Суть проблемы (вопроса) в том, чтобы изменить внутреннее отношение к другому, к иному, понять и принять его. Культуры мира - это различные, но взаимодополняющие модели времени.

Исторический процесс постепенно расширяет пространство диалога: сегодня им является все человечество. Создаваемый людьми в процессе социокультурного развития материальный мир, опредмечивающий самые различные значения, функции и отношения, одновременно порождает и смысловое пространство, внутри которого и постигаются значения этих вещей и отношений. Это пространство многослойно: оно складывается как бы от внешнего к внутреннему, от простейшего территориального размещения через пространство социальных ролей к пространству собственно смыслов. Выделить пространство культуры здесь сложно, т.к. ее мир в отличие от сравнительно простых и плотных овеществленных предметных систем символичен и потому многозначен.

Существование культурного пространства раскрывается через ряд параметров, в том числе через коммуникативные функции культурных смы-

слов и детерминацию настоящего со стороны ценностей и идеалов. Культурное пространство встроено в пространство социальное (практику, общественные отношения) таким образом, что оно позволяет выделить и возвысить над остальной средой значимость мира субъективности, межличностные коммуникации, выделив относительную автономность этого мира от любых видов узкоспециализированной деятельности. Пространство культуры моделирует взаимоотношения между индивидами, группами, общественными системами с точки зрения целостности человека и тем самым обеспечивает сохраняемость духовного мира не только в его личностных, но и надличностных формах. Пространство культуры складывается из подпространств различных форм культурной деятельности.

В логике такого развития представляется особенно важным выделить формирование самопознания региона через отношение к иному в форме диалога, в котором и связываются две разные культуры и одновременно формируется их взаимоотношение, результатом чего является рефлексия на себя, или самоидентификация.

Диалог есть поиск оснований общего, способного соединять различные культуры, выступать как способ сохранения открытости культурного пространства, благодаря чему возникают связи как с мировой, так и отечественной культурой. Специфика этих связей во многом определяет уникальность, особенность региональной культуры. Кроме того, универсальность характера диалога проявляется в том, что он как бы соединяет региональную культуру с иными культурами, существовавшими в других пространственных и временных параметрах (с прошлым -внешними по отношению к ней мирами), а также определяет возможные границы диалога культур в ракурсе современности (можно, по-видимому, указать ведущих носителей диалога: это элитарные группы в разных сферах культуры, интеллигенция и т.д.). Современную ситуацию можно рассматривать как культурный перелом - впервые пространство меж-культурного диалога расширилось до масштабов всей планеты.

На протяжении всей исторической стадии развития человечества идет постоянный диалог между двумя способами существования: открытым, динамическим, который называют западным, и замкнутым, статичным - восточным.

При открытом типе система развивается как сочетание множества полифункциональных компонентов, которые могут достаточно быстро перекомбинироваться; благодаря этому система может приспосабливаться к быстрым изменениям внешней и внутренней ситуации, самоорганизуясь, активно взаимодействовать с ней. При замкнутом типе система стремится свести взаимодействия со средой к минимуму, изолируясь, выстраивая защитные механизмы, направляя свое движение по циклическим траекториям. Первый тип ориентирован на экономический рост, второй - на экологическую стабильность, причем последняя включает в данном случае и стабильность социальной среды.

Диалог этих двух типов пронизывает всю историю, во многом определяя развитие общества, переход от одного базового ресурса к другому: от земли и золота - к рабочей силе и капиталу, от информации - к креативности. Причем форму взаимодействия собственно географиче-

ского Запада и Востока этот диалог принимает лишь на глобальном уровне, поскольку даже такие крупные географические реалии физического мира, как Европа и Азия, давно уже потеснены в политике и экономике структурным кодом социального пространства «Запад» и «Восток».

Западная рационалистическая культура своей утилитарно-прагматической направленностью ориентирована на крайний индивидуализм, атомизацию человеческого существования. Эта разобщенность находит свое проявление в культуре общения, где общение заменяется коммуникацией, несущей в себе тотальное разобщение индивидов, разрушающее основы человеческого существования и возможность диалога между глубинным прошлым и настоящим в социальном дистанцировании рас и этносов. Эта коммуникация проявляется в культуре быта, поведения, универсальном методе управления, манипулировании человека социумом, ведущими к стандартизации и унификации личности. Конечно, никто не отвергает все наработанное западной культурой: нужно только аккуратнее относиться к механическому переносу культурных ценностей на иную социокультурную почву.

Этноисторический процесс как взаимодействие и взаимовлияние этнических образований неизменно предполагает диалог между ними. В информационном плане субъектами этноисторического диалога культур являются прежде всего типологические формационные образования «Восток» и «Запад», монументальная созерцательность и стремительный динамизм слились воедино и образовали уникальное явление, называемое духовной русской культурой. Исторически механизм саморазвития российского пространства реализовывался через евроазиатский диалог, диалог «Восток-Запад»: восточнославянская духовность впитала в себя, ассимилировала средневековое наследие античной культуры.

Российская культура в целом складывалась в результате проникновения в автономную культурную константу россиян евровизантийской и восточноазиатской культуры. Огромное влияние на глубинные основы этнической культуры русских оказало православие. Сакрализация всей духовной жизни облекла прошлый патриархальный коллективизм в соборный - в коллективное жизнетворчество. Способ видения и понимания мира, качественное своеобразие интеллектуальной и эмоциональной жизни, жертвенная сентиментальность, святость стыда и вины - через покаяние - все это результат православного коллективизма, экзистенциально-интуитивного, романтического постижения жизни, опыта становления и развития самого российского человека как субъекта культуро-творчества. Русская поэзия, музыка, живопись, коллективный энтузиазм в труде все это лежит в основе православной русской этнической культуры .

Вместе с тем географическое положение России как евразийского государства открыло возможность влияния на нее азиатской культуры: традиционное для Азиатско-Тихоокеанского региона целостное мировосприятие, миропорядок, в котором сосуществование всех живых организмов в определенной экологической нише становится достоянием азиатской части России и распространяется на европейскую. Восток оказал влияние и на социально-нравственные отношения: так, в культурную

константу россиян вошли присущие Востоку растворение этического в природном, морального в естественном, мягкость и дружелюбие, способность «понимать сердцем, а не умом», органически сливаясь с соборностью, обрядностью. Двуединая система ценностей способствовала целостному восприятию различных форм бытия, их синтетичности.

В условиях межцивилизационного противостояния и противоборства Россия как огромная евразийская страна, имеющая большой исторический опыт сотрудничества народов разных культур и цивилизаций, может стать мостом, звеном, соединяющим Западную Европу и Азиатско-Тихоокеанский регион, поскольку Россия - это Восток и Запад не только с точки зрения географии и путей исторического развития, но и с точки зрения этно-национального состава, социально-психологических особенностей населяющих ее народов, их культурного многообразия. Нам не надо занимать энергию поиска у Запада, нам не надо перенимать коллективизм у Востока: взаимопомощь, соборность всегда были присущи русскому народу. В России с христианством уживаются несколько религий: мусульманство, буддизм - восточные и католичество, протестантизм - западные. На юге России сказывается влияние восточной культуры, запад России ориентируется на ценности западной культуры. В настоящее время наблюдается процесс духовной интеграции и взаимодополнения восточной и западной цивилизаций во всех областях научного знания. Этот процесс нашел отражение и во всевозможных публикациях разного уровня: от отдельных статей до фундаментальных трудов ученых разных стран, из которых особо выделяется мнение сторонников так называемого компромиссного подхода: ученые, отвергая тотальное значение западной науки, признают за ней несомненную гносеологическую эффективность и допускают ее роль в практическом воздействии на социальные институты восточной культуры .

Такой вывод ведет к утверждению взаимодополнения и уживаемо-сти двух культур. Подтверждение возможности такого синтеза усматривается прежде всего в глобальности и единстве познавательных задач, стоящих перед человеческим разумом, проникновении в сущность как материальной, так и духовной сторон бытия. Наиболее убедительным примером, подтверждающим справедливость этого тезиса, является Япония. Введя новые институты, усвоив многие из идей, присущие Западу, страна сохранила свой национальный колорит, осталась синтоистско-конфуцианской. Впрочем, многообразие и многомерность социокультурного бытия восточных обществ во многом остается загадкой для западных исследователей .

Особое место в диалоге Восток-Запад должна занимать культура экономического, политического мышления, культура управления: при всем разнообразии подходов к обозначенному одно должно оставаться непреложно - они должны быть нравственны. Экономика должна нести в себе нравственное, человеческое начало.

Сегодня очевидно, что в самом обозримом будущем может быть создана новая геополитическая структура, которая способна приостановить и даже переломить сложившиеся тенденции цивилизационного раз-

вития последних столетий: формы сотрудничества мирового сообщества, ориентированные на ценности потребительской модели цивилизации, должны уступить место формам и цивилизациям, основанным на приоритете духовных ценностей и культуры в целом.

Сложность взаимоотношений между различными культурами показывает необходимость новой концептуализации в исследованиях культуры как транснационального пространства, в котором разнообразные культуры, языки, практики и теории взаимодействуют через границы, что с необходимостью предполагает выработку категориального аппарата, основанного на понимании поликультурного пространства как поля их взаимодействия.

Первые годы XXI в. отмечены резким обострением отношений между Западом и Востоком, и тем не менее есть основания полагать, что разумная природа Человека одержит верх, что в самих цивилизациях есть потенциал, который, будучи востребован, способен настроить народы на диалог и тем самым обеспечить безопасность и мир на земле.

Литература

1. Бонецкая Н.К. Теория диалога у М. Бахтина и П. Флоренского / Н.К. Бонецкая // М.Бахтин и философская культура XX в. М., 2001. С. 53-59.

2. Диалог цивилизаций: исторический опыт и перспективы XXI века. Доклады и выступления. Российско-Иранский международный симпозиум. 1-2 февраля 2002 г. - М., 2002.

3. Кудашев В.И. Диалогичность российской культуры / В.И. Кудашев // Россия, Восток, Запад: диалог культур. - Хабаровск, 1997. С. 58.

© Вюст О.Я., Вега Б.Б., 2006 г.

15. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ

В социогуманитарной дискуссии последних десятилетий центральное место занимает осмысление таких категорий современной глобализированной реальности, как глобальное, локальное, транснациональное. Научный анализ проблем современных обществ, таким образом, учитывает и выводит на первый план глобальный социальный и политический контекст – разнообразные сети социальных, политических, экономических коммуникаций, охватывающих весь мир, превращающих его в «единое социальное пространство». Отделенные прежде, изолированные друг от друга общества, культуры, люди находятся теперь в постоянном и практически неизбежном контакте. Все нарастающее развитие глобального контекста коммуникации имеет своим следствием новые, не имевшие до того прецедента социально–политические и религиозные конфликты, которые возникают, в частности, из–за столкновения на локальном уровне национального государства культурно различных моделей. Вместе с тем новый глобальный контекст ослабляет и даже стирает жесткие границы социокультурных различий. Современные социологи и культурологи, занимающиеся осмыслением содержания и тенденций процесса глобализации, все больше внимания уделяют проблеме того, как изменяется культурная и личная идентичность, как национальные, неправительственные организации, социальные движения, туризм, миграция, межэтнические и межкультурные контакты между обществами приводят к утверждению новых транслокальных, транссоциетальных идентичностей.

Глобальная социальная реальность размывает границы национальных культур, а значит, и входящие в их состав этнические, национальные и религиозные традиции. В связи с этим теоретики глобализации ставят вопрос о тенденции и интенции процесса глобализации в отношении конкретных культур: приведет ли прогрессирующая гомогенизация культур к их сплаву в котле «глобальной культуры», или конкретные культуры не исчезнут, а изменится только контекст их существования. Ответ на этот вопрос предполагает выяснение того, что же такое «глобальная культура», каковы ее составляющие и тенденции развития.

Теоретики глобализации, концентрирующие свое внимание на социальном, культурном и идеологическом измерениях этого процесса, выделяют в качестве одной из центральных единиц анализа таких измерений порождаемые глобальной коммуникацией «воображаемые сообщества», или «воображаемые миры». Новые «воображаемые сообщества» – это многомерные миры, создаваемые социальными группами в глобальном пространстве.

В отечественной и зарубежной науке сложился целый ряд подходов к анализу и интерпретации процессов современности, обозначаемых как процессы глобализации. Определение понятийного аппарата концепций, направленных на анализ процессов глобализации, напрямую зависит от того, в русле какой научной дисциплины формулируются эти теоретико–методологические подходы. На сегодняшний день самостоятельные научные теории и концепции глобализации созданы в рамках таких дисциплин, как политическая экономика, политология, социология и культурология. В перспективе культурологического анализа современных глобализационных процессов наиболее продуктивными оказываются те концепции и теории глобализации, которые изначально формулировались на стыке социологии и культурологии, а предметом концептуализации в них стал феномен глобальной культуры.

В настоящем разделе будут рассмотрены концепции глобальной культуры и культурной глобализации, предложенные в трудах Р. Робертсона, П. Бергера, Э. Д. Смита, А. Аппадурая. Они представляют два противоположных направления международной научной дискуссии о культурных судьбах глобализации. В рамках первого направления, инициированного Робертсоном, феномен глобальной культуры определяется как органическое следствие универсальной истории человечества, вступившего в XV в. в эпоху глобализации. Глобализация осмысляется здесь как процесс сжимания мира, его превращения в единую социокультурную целостность. Процесс этот имеет два основных вектора развития – глобальная институционализация жизненного мира и локализация глобальности.

Второе направление, представленное концепциями Смита и Аппадурая, трактует феномен глобальной культуры как внеисторичный, искусственно созданный идеологический конструкт, активно пропагандируемый и внедряемый усилиями средств массовой коммуникации и современными технологиями. Глобальная культура – это двуликий Янус, порождение американского и европейского видения вселенского будущего мировой экономики, политики, религии, коммуникации и социальности.

Итак, в контексте заданной Робертсоном парадигмы глобализация осмысляется как серии эмпирически фиксируемых изменений, разнородных, но объединяемых логикой превращения мира в единое социокультурное пространство. Решающая роль в систематизации глобального мира отводится глобальному человеческому сознанию. Необходимо отметить, что Робертсон призывает отказаться от использования понятия «культура», считая его содержательно пустым и отражающим лишь безуспешные попытки антропологов поговорить о примитивных бесписьменных сообществах, не привлекая социологические понятия и концепции. Робертсон полагает необходимым ставить вопрос о социокультурных составляющих процесса глобализации, о его историко–культурном измерении. В качестве ответа он предлагает собственную «минимальную фазовую модель» социокультурной истории глобализации.

Анализ предложенной Робертсоном универсалистской концепции социокультурной истории глобализации показывает, что выстраивается она по европоцентристской схеме «универсальной истории человечества», впервые предложенной основоположниками социального эволюционизма Тюрго и Кондорсэ. Исходным пунктом робертсоновского конструирования всемирной истории глобализации оказывается постулирование тезиса о реальном функционировании «глобального человеческого состояния», историческими носителями которого последовательно становятся общества–нации, индивиды, международная система обществ и, наконец, все человечество в целом. Эти исторические носители глобального человеческого сознания формируются в социокультурном континууме мировой истории, выстраиваемой Робертсоном по модели истории идеологий Европы. Социокультурная история глобализации начинается в этой модели такой социетальной единицей, как «национальное общество», или национальное государство–общество. И здесь Робертсон воспроизводит анахронизмы западноевропейской социальной философии, формирование центральных идей которой принято увязывать с древнегреческой концептуализацией феномена города–государства (полиса). Отметим, что радикальное преобразование европейской социально–философской мысли в направлении ее социологизации осуществилось только в Новое время и отмечено введением понятия «гражданское общество» и концепцией «всемирной универсальной истории человечества».

Собственную версию социокультурной истории глобализации Робертсон называет «минимальной фазовой моделью глобализации», где «минимальная» значит не учитывающая ни ведущих экономических, политических и религиозных факторов, ни механизмов, ни движущих сил исследуемого процесса. И здесь он, пытаясь сконструировать некую всемирно–историческую модель развития человечества, создает то, что уже фигурирует столетиями на страницах учебников по истории философии в качестве образцов социального эволюционизма XVII в. Однако основоположники социального эволюционизма выстраивали свои концепции всемирной истории как истории европейской мысли, достижений в области экономики, техники и технологий, истории географических открытий.

Робертсон выделяет пять фаз социокультурного оформления глобализации: зачаточную, начальную, фазу взлета, борьбы за гегемонию и фазу неопределенности.

Первая, зачаточная, фаза приходится на XV – начало XVIII в. и характеризуется формированием европейских национальных государств. Именно в эти века культурный акцент ставится на концепциях индивидуального и гуманистичного, вводится гелиоцентричная теория мира, развитие получает современная география, распространяется григорианское летоисчисление.

Вторая, начальная, фаза начинается в середине XVIII в. и продолжается вплоть до 1870–х гг. Она маркирована сдвигом культурного акцента в сторону гомогенизации и унитарной государственности. В это время выкристаллизовываются концепции формализованных международных отношений, стандартизированного «гражданина–индивида» и человечества. Согласно Робертсону, именно для этой фазы характерно обсуждение проблемы принятия неевропейских обществ в интернациональное общество и появление темы «национализм/интернационализм».

Третья, фаза взлета, – с 1870–х гг. и до середины 1920–х гг. – включает концептуализацию «национальных обществ», тематизацию идей национальной и личной идентичностей, введение некоторых неевропейских обществ в «интернациональное общество», международную формализацию идей о человечестве. Именно в этой фазе обнаруживается увеличение количества и скорости глобальных форм коммуникации, появляются экуминистические движения, международные олимпийские игры, нобелевские лауреаты, распространяется григорианское летоисчисление.

Четвертая, фаза борьбы за гегемонию, начинается в 1920–е гг. и завершается к середине 1960–х гг. Содержание этой фазы составляют международные конфликты, связанные с образом жизни, в ходе которых природа и перспективы гуманизма обозначаются образами Холокоста и взрывом ядерной бомбы.

И наконец, пятая, фаза неопределенности, – с 1960–х гг. и далее, через кризисные тенденции 1990–х гг., – обогатила историю глобализации возрастанием некоего глобального сознания, гендерными, этническими и расовыми нюансами концепции индивидуального, активным продвижением доктрины «прав человека». Событийная канва этой фазы ограничивается, по Робертсону, высадкой американских астронавтов на Луне, падением геополитической системы биполярного мира, возрастанием интереса к мировому гражданскому обществу и мировому гражданину, консолидацией глобальной медиасистемы.

Венцом социокультурной истории глобализации является, как следует из модели Робертсона, феномен глобального человеческого состояния. Социокультурная динамика дальнейшего развития этого феномена представлена двумя направлениями, взаимозависимыми и взаимодополняющими. Глобальное человеческое состояние развивается в направлении гомогенизации и гетерогенезации социокультурных образцов. Гомогенизация – это глобальная институционализация жизненного мира, понимаемая Робертсоном как организация локальных взаимодействий при непосредственном участии и под контролем мировых макроструктур экономики, политики и масс–медиа. Глобальный жизненный мир формируется и пропагандируется СМИ как доктрина «общечеловеческих ценностей», имеющая стандартизированное символическое выражение и располагающая определенным «репертуаром» эстетических и поведенческих моделей, предназначенных для индивидуального пользования.

Второе направление развития – гетерогенезация – это локализация глобальности, т. е. рутинизация межкультурного и межнационального взаимодействия посредством включения инокультурного, «экзотического» в текстуру повседневности. Кроме того, локальное освоение глобальных социокультурных образцов потребления, поведения, самопрезентации сопровождается «банализацией» конструктов глобального жизненного пространства.

Робертсон вводит понятие «глокализация», чтобы зафиксировать эти два магистральных направления социокультурной динамики процесса глобализации. Кроме того, он считает необходимым говорить и о тенденциях этого процесса, т. е. об экономическом, политическом и культурном измерениях глобализации. И в этом контексте культурной глобализацией он называет процессы мировой экспансии стандартных символов, эстетических и поведенческих образцов, продуцируемых западными средствами массовой информации и транснациональными корпорациями, а также институционализацию мировой культуры в форме мультикультуральности локальных стилей жизни.

Приведенная выше концепция социокультурной динамики процесса глобализации представляет, по сути дела, попытку американского социолога изобразить глобализацию как исторический процесс, органичный для становления человеческого вида млекопитающих. Историчность этого процесса обосновывается через весьма сомнительную интерпретацию европейской социально–философской мысли о человеке и обществе. Размытость основных положений этой концепции, слабая методологическая проработанность центральных понятий послужили, тем не менее, возникновению целого направления дискурса о глобальной культуре, нацеленного по преимуществу на научно достоверное обоснование идеологически ангажированной версии глобализации.

Концепция «культурной динамики глобализации», предложенная П. Бергером и С. Хантингтоном, занимает второе место по авторитетности и частоте цитирования в международной культурологической и социологической дискуссии о культурных судьбах глобализации. По мысли своих создателей, нацелена она на выявление «культурных параметров глобализации». В основу моделирования этих параметров положен методологический трюк, хорошо отработанный Бергером и Хантингтоном в предшествующем опыте теоретизирования. Понятие «глобальная культура» выстраивается в соответствии с научно закрепленными критериями отнесения того или иного феномена общественной жизни к разряду фактов социокультурной реальности. Так, Бергер и Хантингтон заявляют, что исходным для их концепции выступает само понятие «культура», определяемое в общепринятом социально–научном смысле слова, т. е. как «верования, ценности и образ жизни обыкновенных людей в их повседневном существовании». И далее дискурс разворачивается по стандартному для культурологии, культурной антропологии и социологии алгоритму: выявляются историко–культурные предпосылки этой культуры, ее элитарный и популярный уровни функционирования, ее носители, пространственно–временные характеристики, динамика развития. Методологический трюк, проделываемый Бергером и Хантингтоном, состоит в том, что разработка понятия глобальной культуры и соответствующего доказательства его правомерности подменяются устоявшимся в социогуманитарных науках определением понятия «культура», ничего общего не имеющим ни с дискурсом о глобализации, ни с самим феноменом глобализации.

Гипнотическое следствие этого иллюзионистского приема проявляется в мгновенном погружении профессионального читателя в пучину политологической эссеистики и квазиопределением глобальной культуры. Реальные факты и события современности, увязанные в единое целое отчетливой логикой мировой экономики и политики, подаются в качестве репрезентов глобальной культуры.

Глобальная культура, свидетельствуют Бергер и Хантингтон, – это плод «эллинистической стадии развития англо–американской цивилизации». Глобальная культура американская по своему генезису и содержанию, но при этом, в парадоксальной логике авторов концепции, она ни коим образом не связана с историей США. Более того, Бергер и Хантингтон настаивают, что феномен глобальной культуры невозможно объяснить с помощью понятия «империализма». Главным фактором ее возникновения и планетарного распространения следует считать американский английский язык – койне всемирноисторической стадии англо–американской цивилизации. Это новое койне, будучи языком международного общения (дипломатического, экономического, научного, туристического, межнационального), транслирует «культурный пласт познавательных, нормативных и даже эмоциональных содержаний» новой цивилизации.

Зарождающаяся глобальная культура, как и любая другая культура, обнаруживает, согласно видению Бергера и Хантингтона, два уровня своего функционирования – элитарный и популярный. Ее элитарный уровень представлен практиками, идентичностью, верованиями и символами международного бизнеса и клубов международных интеллектуалов. Популярный уровень – это культура массового потребления.

Содержание элитарного уровня глобальной культуры составляют «давосская культура» (термин Хантингтона) и клубная культура западных интеллектуалов. Ее носители – это «сообщества честолюбивых молодых людей, занимающихся бизнесом и другими видами деятельности», цель жизни которых быть приглашенными в Давос (швейцарский международный горный курорт, где ежегодно проводятся экономические консультации на высшем уровне). В «элитный сектор» глобальной культуры Бергер и Хантингтон включают также «западную интеллигенцию», которая создает идеологию глобальной культуры, воплощаемую в учении о правах человека, концепциях феминизма, защиты окружающей среды и мультикультурализма. Продуцируемые западной интеллигенцией идеологические конструкции трактуются Бергером и Хантингтоном в качестве нормативных правил поведения и общепринятых представлений глобальной культуры, неизбежно подлежащих усвоению всеми теми, кто хочет добиться успеха «на поприще элитной интеллектуальной культуры».

Предвосхищая возможные вопросы незападных интеллектуалов–интеллигентов, Бергер и Хантингтон неоднократно подчеркивают, что главными носителями зарождающейся глобальной культуры являются американцы, а не некие «космополиты с узкоместническими интересами» (понятие Дж. Хантера, выступившего с резкой научной критикой термина «глобальный интеллектуал»). Все прочие, неамериканские бизнесмены и интеллектуалы, должны пока лишь довольствоваться надеждой стать причастными глобальной культуре.

Народный популярный уровень глобальной культуры – это массовая культура, которую продвигают западные коммерческие предприятия, по преимуществу торговые, пищевые и развлекательные (Adidas, McDonald, McDonald"s Disney, MTV и т. д.). Носителями массовой культуры Бергер и Хантингтон считают «широкие народные массы» потребителей. Бергер предлагает ранжировать носителей массовой культуры в соответствии с критерием «причастного и непричастного потребления». Данный критерий, по глубокому убеждению Бергера, помогает выявить избранность одних и полную непричастность других, поскольку «причастное потребление» в его трактовке – это «знак невидимой благодати». Таким образом, причастность к потреблению ценностей, символов, верований и прочей западной массовой культуры преподносится в этой концепции в качестве признака богоизбранности. Непричастное потребление подразумевает «банализацию» потребления, злостное манкирование рефлексией о его глубоком символическом смысле. По Бергеру, потребление, лишенное божественной благодати, – это использование продуктов массовой культуры по их прямому назначению, когда поедание гамбургеров и ношение джинсов становится обычным и утрачивает свой первоначальный смысл приобщения к стилю жизни избранных, к некоей благодати.

Массовая культура, согласно Бергеру и Хантингтону, внедряется и распространяется усилиями массовых движений самого разного типа: движениями феминисток, экологов, борцов за права человек. Особая миссия отводится здесь евангелическому протестантизму, поскольку «обращение в эту религию меняет отношение людей к семье, сексуальному поведению, воспитанию детей и, что самое главное, к работе и экономике вообще». В этом пункте рассуждений Бергер, пользуясь своим международным авторитетом профессионального социолога религии с высоким индексом цитирования, пытается, по сути дела, навязать исследователям идею о том, что евангелический протестантизм есть религия избранных, религия глобальной культуры, призванной радикально изменить образ мира и идентичность человечества.

Именно евангелический протестантизм в концепции Бергера и Хантингтона воплощает «дух» глобальной культуры, нацеленной на взращивание в народных массах идеалов личностного самовыражения, гендерного равноправия и способности к созданию добровольных организаций. Согласно Бергеру и Хантингтону, идеологией глобальной культуры следует считать индивидуализм, помогающий разрушить господство традиции и духа коллективизма, реализовать конечную ценность глобальной культуры – личную свободу.

В концепции Бергера и Хантингтона глобальная культура не только исторична как эллинистическая стадия англо–американской культуры, но и отчетливо закреплена в пространстве. Она располагает центрами и периферией, представленными соответственно метрополиями и зависящими от них регионами. Бергер и Хантингтон не считают нужным вдаваться в детальное разъяснение тезиса о территориальной привязанности глобальной культуры. Они ограничиваются лишь уточнением, что метрополии – это пространство закрепления элитарной глобальной культуры, причем ее бизнес–сектор расположен как в западных, так и в азиатских мегаполисах–гигантах, а ее интеллектуальный сектор базируется только в столичных центрах Америки. Пространственные характеристики народной глобальной культуры Бергер и Хантингтон оставляют без комментариев, ведь ей предназначено захватить весь мир.

И наконец, заключительная концептуальная составляющая этого теоретизирования – динамика развития глобальной культуры. И здесь Бергер и Хантингтон считают необходимым реинтерпретировать понятие «глокализация», базовое для первого направления трактовок социокультурной динамики глобализации. В отличие от большинства своих коллег–соратников по идеологически анагажированному конструированию глобализации, Бергер и Хантингтон предпочитают говорить о «гибридизации», «альтернативной глобализации» и «субглобализации». Совокупность этих трех тенденций развития глобализации и образует в их концепции социокультурную динамику глобализации.

Первая тенденция гибридизации понимается как намеренный синтез западных и местных культурных особенностей в сфере бизнеса, экономических практик, религиозных верований и символов. В основу такой трактовки процессов внедрения идеологем и практик глобальной культуры в текстуру национальных традиций положена градация культур на «сильные» и «слабые», предложенная Хантингтоном. Сильными культурами Хантингтон называет все те, которые способны к «творческому приспособлению культуры, т. е. к переработке образцов американской культуры на основе собственной культурной традиции». Культуры стран Восточной и Южной Азии, Японии, Китая и Индии он относит к сильным, а африканские культуры и некоторые культуры стран Европы – к слабым. В этом пункте своих рассуждений Бергер и Хантингтон открыто демонстрируют политико–идеологическую ангажированность выдвигаемой ими концепции. Термин «гибридизация» идеологичен по своей сути, он отсылает к внедискурсивным, аксиологическим постулатам об избранности одних культур и полной никчемности других. За такой трактовкой стоит и избранность народов, проповедуемая Бергером, и неспособность культур к творчеству, определяемая Хантингтоном. Гибридизация – это не тенденция, а продуманный геополитический проект игры на выживание.

Вторая тенденция динамики развития глобальной культуры – альтернативная глобализация, определяемая как глобальные культурные движения, возникающие за пределами Запада и оказывающие на него сильное влияние. Эта тенденция свидетельствует, по Бергеру и Хантингтону, о том, что модернизация, породившая западную модель глобализации, представляет собой обязательный этап исторического развития всех стран, культур и народов. Альтернативная глобализация, таким образом, – это исторический феномен незападных цивилизаций, достигших в своем развитии этапа современности. Бергер и Хантингтон считают, что эти иные модели глобализации, как и англо–американская глобальная культура, располагают элитарным и популярным уровнями функционирования. Именно в среде незападной элиты возникли светские и религиозные движения альтернативной глобализации. Однако практическое влияние на образ жизни господствующей в мире глобальной культуры могут оказывать лишь те из них, которые пропагандируют современность, альтернативную национальным культурным традициям, – современность демократическую и преданную католическим религиозным и моральным ценностям.

Из приведенных выше характеристик второй тенденции динамики развития глобальной культуры со всей очевидностью следует, что «альтернативной» она называется только потому, что идет вразрез с национальными историко–культурными традициями, противопоставляя им все те же американские ценности современного западного общества. Весьма удивительны с культурологической точки зрения примеры, подобранные Бергером и Хантингтоном для иллюстрации незападных культурных движений альтернативной глобализации. В число ярких представителей незападной глобальной культуры они включили католическую организацию Opus Dei, возникшую в Испании, индийские по происхождению религиозные движения Саи Бабы, Харе Кришны, японское религиозное движение Сока Гаккай, исламские движения Турции и движения культуры Нью Эйдж. Необходимо отметить, что эти движения разнородны по своему генезису и проповедуют совершенно разные религиозные и культурные образцы. Однако в трактовке Бергера и Хантингтона они предстают как единый фронт борцов за непротиворечивый синтез ценностей западного либерализма и неких элементов традиционных культур. Даже поверхностное научно мотивированное рассмотрение предложенных Бергером и Хантингтоном образцов «альтернативной глобализации» показывает, что все они представляют в реальности радикальный контрпример заявленным в их концепции тезисам.

В качестве третьей тенденции «субглобализации» определяются «движения, имеющие региональный размах» и способствующие сближению обществ. Предложенные Бергером и Хантингтоном иллюстрации субглобализации следующие: «европеизация» постсоветских стран, азиатские средства массовой информации, созданные по образцу западных СМИ, мужские «цветастые рубашки с африканскими мотивами» («рубашки Манделы»). Бергер и Хантингтон не считают нужным вскрывать исторический генезис этой тенденции, рассматривать ее содержание, поскольку полагают, что перечисленные элементы субглобализации не входят в состав глобальной культуры, а лишь выступают «посредниками между нею и местными культурами».

Концепция «культурных параметров глобализации», предложенная Бергером и Хантингтоном, – это яркий пример методологии идеологического моделирования феномена глобализации. Эта концепция, заявленная как научная и разработанная авторитетными американскими учеными, есть, по сути дела, навязывание культурологическому дискурсу не свойственной ему направленности геополитического программирования, попытка выдать идеологическую модель за научное открытие.

Принципиально иное направление культурологического и социологического осмысления глобализации представлено в международной дискуссии концепциями Э. Д. Смита и А. Аппадурая. Феномен глобальной культуры и сопутствующие ему процессы глобализации культур и культурной глобализации трактуются в рамках этого направления как идеологические конструкции, производные от реального функционирования мировой экономики и политики. Вместе с тем авторы этих концепций предпринимают попытку осмысления исторических предпосылок и онтологических оснований внедрения этой идеологической конструкции в текстуру повседневности.

Предложенная Энтони Д. Смитом концепция глобальной культуры выстраивается через методологическое и содержательное противопоставление научно фундированного понятия «культура» образу «глобальной культуры», идеологически сконструированному и пропагандируемому СМИ в качестве реальности глобального масштаба. В отличие от основоположника дискурса о глобализации Робертсона, Смит отнюдь не призывает мыслящий научный мир отказаться от понятия культуры в связи с необходимостью построения социологической или культурологической интерпретации процессов глобализации. Более того, исходным методологическим тезисом его концепции становится постулирование того факта, что социогуманитарные науки располагают совершенно отчетливым определением понятия «культура», конвенционально принятым в дискурсе и не подлежащим сомнению. Смит указывает, что в многообразии концепций и трактовок культуры неизменно воспроизводится ее определение как «коллективного образа жизни, репертуара верований, стилей, ценностей и символов», закрепленных в истории обществ. Понятие «культура» конвенционально в научном смысле слова, поскольку в исторической реальности можно говорить только о культурах, которые органичны социальному времени и пространству, территории проживания конкретного этносообщества, нации, народа. В контексте такого методологического тезиса сама идея «глобальной культуры» представляется Смиту абсурдной, поскольку отсылает ученого уже к некоему сравнению межпланетного характера.

Смит подчеркивает, что даже если попытаться вслед за Робертсоном помыслить глобальную культуру как некую искусственную среду человеческого вида млекопитающих, то и в этом случае мы обнаружим поразительные различия в образах жизни и верованиях сегментов человечества. В противовес сторонникам трактовки процесса глобализации как исторически закономерного, увенчивающегося возникновением феномена глобальной культуры, Смит считает, что с научной точки зрения более оправдано говорить об идеологических конструктах и концепциях, органичных для европейских обществ. Таковыми идеологическими конструкциями являются концепции «национальных государств», «транснациональных культур», «глобальной культуры». Именно эти концепции были порождены западноевропейской мыслью в ее стремлениях выстроить некую универсальную модель истории развития человечества.

Выдвинутой Робертсоном модели социокультурной истории глобализации Смит противопоставляет весьма лаконичный обзор основных этапов становления европейско–американской идеологемы транснациональности человеческой культуры. В своем концептуальном обзоре он отчетливо демонстрирует, что онтологическое основание этой идеологемы составляет культурный империализм Европы и США, выступающий органическим следствием поистине глобальных экономических и политических претензий этих стран на вселенское господство.

Социокультурная динамика формирования образа глобальной культуры трактуется Смитом как история формирования идеологической парадигмы культурного империализма. И в этой истории он выделяет только два периода, маркированных соответственно появлением самого феномена культурного империализма и его преобразованием в новый культурный империализм. Под культурным империализмом Смит понимает расширение этнических и национальных «сентиментов и идеологий – французских, британских, российских и т. д.» до вселенских масштабов, навязывание их в качестве общечеловеческих ценностей и достижений всемирной истории.

Обзор концепций, разработанных в парадигме первоначального культурного империализма, Смит начинает с указания на тот факт, что до 1945 г. еще было возможным верить в то, что «нация–государство» – это нормативная социальная организация современного общества, призванная воплотить гуманистическую идею национальной культуры. Однако Вторая мировая война положила конец восприятию этой идеологемы как общечеловеческого гуманистического идеала, продемонстрировав миру масштабные разрушительные возможности идеологий «сверхнаций» и разделив его на победителей и побежденных. Послевоенный мир положил конец идеалам национального государства и национализма, сменив их на новый культурный империализм «советского коммунизма, американского капитализма и новоевропеизма». Таким образом, временной рамкой первоначального культурного империализма в концепции Смита выступает история европейской мысли от древности и до Новейшего времени.

Следующим идеолого–дискурсивным этапом культурного империализма становится, по Смиту, «эпоха постиндустриального общества». Ее историческими реалиями явились экономические гиганты и сверхдержавы, мультинациональность и военные блоки, сверхпроводимые коммуникативные сети и интернациональное разделение труда. Идеологическая направленность парадигмы культурного империализма «позднего капитализма, или постиндустриализма» предполагала полный и безоговорочный отказ от концепций малых сообществ, этносообществ с их правом на суверенитет и пр. Гуманистическим идеалом в этой парадигме осмысления социокультурной реальности выступает культурный империализм, основанный на экономических, политических и коммуникативных технологиях и институтах.

Фундаментальной характеристикой нового культурного империализма стало стремление создать позитивную альтернативу «национальной культуре», организационной основой которой выступали нации–государства. В таком контексте и зародилась концепция «транснациональных культур», деполитизированных и не ограниченных историческим континуумом конкретных обществ. Новый глобальный империализм, имеющий экономическое, политическое, идеологическое и культурное измерения, и предложил миру искусственно созданный конструкт глобальной культуры.

Согласно Смиту, глобальная культура эклектична, универсальна, безвременна и технична – это «конструируемая культура». Она намеренно конструируется в целях легитимации глобализирующейся реальности экономик, политик и медийных коммуникаций. Ее идеологами выступают страны, продвигающие культурный империализм как некий общечеловеческий гуманистический идеал. Смит указывает, что попытки доказать историчность глобальной культуры через апелляцию к модной в современной концепции «конструируемых сообществ» (или «воображаемых») не выдерживают никакой критики.

Действительно, представления этносообщества о самом себе, символах, верованиях и практиках, выражающих его идентичность, – это идеологические конструкции. Однако конструкции эти закреплены в памяти поколений, в культурных традициях конкретных исторических общностей. Культурные традиции как исторические хранилища конструктов идентичностей создают себя сами, органично закрепляясь в пространстве и времени. Эти традиции потому и называются культурными, что содержат конструкты коллективной культурной идентичности – те чувства и ценности, которые символизируют продолжительность общей памяти и образа общей судьбы конкретного народа. В отличие от идеологемы глобальной культуры, они не спущены сверху некоей глобалистской элитой и не могут быть ее волею написаны или стерты с tabula rasa (лат. – чистая доска) некоего человечества. И в этом смысле попытка апологетов глобализации легитимировать идеологему глобальной культуры в статусе исторического конструкта современной реальности абсолютно бесплодна.

Исторические культуры всегда национальны, партикулярны, органичны конкретному времени и пространству, допускаемый в них эклектизм жестко детерминирован и ограничен. Глобальная культура внеисторична, не располагает своей сакральной территорией, не отражает какую–либо идентичность, не воспроизводит никакой общей памяти поколений, не содержит проспектов будущего. У глобальной культуры нет исторических носителей, но есть создатель – новый культурный империализм глобального размаха. Этот империализм, как и любой другой – экономический, политический, идеологический – элитарен и техничен, не располагает никаким популярным уровнем функционирования. Он создан власть предержащими и навязывается «простецам» вне всякой связи с теми народными культурными традициями, носителями каковых эти «простецы» являются.

Рассмотренная выше концепция нацелена по преимуществу на развенчание авторитетного научного мифа современности об историчности феномена глобальной культуры, органичности его структуры и функций. Смит последовательно доказывает, что глобальная культура не есть конструкт культурной идентичности, она не располагает популярным уровнем функционирования, характерным для любой культуры, нет у нее и элитарных носителей. Уровни функционирования глобальной культуры представлены изобилием стандартизированных товаров, ералашем денационализированных этнических и народных мотивов, сериями генерализированных «человеческих ценностей и интересов», однородным выхолощенным научным дискурсом о смысле, взаимозависимостями систем коммуникаций, которые служат базой для всех ее уровней и компонентов. Глобальная культура – это воспроизведение культурного империализма во вселенском масштабе, она безразлична по отношению к конкретным культурным идентичностям и их исторической памяти. Главное онтологическое препятствие на пути конструирования глобальной идентичности, а следовательно, и глобальной культуры, заключает Смит, составляют исторически закрепленные национальные культуры. В истории человечества невозможно обнаружить никакой общей коллективной памяти, а память об опыте колониализма и трагедиях мировых войн – это история свидетельств раскола и трагедий идеалов гуманизма.

Предложенный А. Аппадураем теоретико–методологический подход сформулирован с учетом дисциплинарных рамок социологии и антропологии культуры и на базе социологических концепций глобализации. А. Аппадурай характеризует свой теоретический подход как первую попытку социально–антропологического анализа феномена «глобальной культуры». Он считает, что введение понятия «глобальная культурная экономика», или «глобальная культура» необходимо для анализа тех изменений, которые произошли в мире в последние два десятилетия XX в. Аппадурай подчеркивает, что эти понятия являются теоретическими конструктами, своего рода методологической метафорой процессов, порождающих новый образ современного мира в пределах Земного шара. Предложенная им концептуальная схема претендует, таким образом, прежде всего на то, чтобы быть использованной для выявления и анализа смыслообразующих компонентов реальности, которая обозначается современными социологами и антропологами как «единый социальный мир».

Центральными факторами изменений, охвативших весь мир, выступают, по его мнению, электронные средства связи и миграция. Именно эти два компонента современного мира превращают его в единое пространство коммуникации поверх государственных, культурных, этнических, национальных и идеологических границ и невзирая на них. Электронные средства связи и постоянные потоки миграций разного рода социальных сообществ, культурных образов и идей, политических доктрин и идеологий лишают мир исторической протяженности, помещая его в модус постоянного настоящего. Именно через средства массовой информации и электронную связь осуществляется соединение различных образов и идей, идеологий и политических доктрин в новую, лишенную исторического измерения конкретных культур и обществ, реальность. Таким образом, мир в его глобальном измерении предстает как комбинация потоков этнокультур, образов и социокультурных сценариев, технологий, финансов, идеологий и политических доктрин.

Феномен глобальной культуры, по мысли Аппадурая, может быть подвергнут исследованию только при условии осмысления того, каким образом он существует во времени и пространстве. В аспекте разворачивания глобальной культуры во времени она представляет собой синхронизацию прошлого, настоящего и будущего различных локальных культур. Слияние трех модусов времени в единое расширенное настоящее глобальной культуры делается реальным только в измерении современности мира, развивающегося по модели гражданского общества и модернизации. В контексте проекта глобальной модернизации настоящее развитых стран (в первую очередь Америки) трактуется как будущее развивающихся, тем самым их настоящее помещается в еще не состоявшееся в реальности прошлое.

Говоря о пространстве функционирования глобальной культуры, Аппадурай указывает, что оно состоит из элементов, «осколков реальности», соединяемых через электронные средства связи и масс–медиа в единый сконструированный мир, обозначаемый им термином «скейп». Термин «скейп» вводится им для указания на тот факт, что обсуждаемая глобальная реальность не дана в объективных отношениях интернациональных взаимодействий обществ и национальных государств, этносообществ, политических и религиозных движений. Она «воображается», конструируется в качестве того общего «культурного поля», которое не знает государственных границ, не привязано ни к одной из территорий, не исчерпывается историческими рамками прошлого, настоящего или будущего. Ускользающее, находящееся в постоянном движении неустойчивое пространство идентичностей, комбинированных культурных образов, идеологий без временных и территориальных границ – это и есть «скейп».

Глобальная культура видится Аппадураю как состоящая из пяти конструируемых пространств. Она есть постоянно меняющаяся комбинация взаимодействий этих пространств. Итак, глобальная культура предстает, считает Аппадурай, в следующих своих пяти измерениях: этническом, технологическом, финансовом, электронном и идеологическом. Терминологически они обозначены как этноскейп, техноскейп, финансскейп, медиаскейп и идеоскейп.

Первый и основополагающий компонент глобальной культуры – этноскейп – это конструированная идентичность разного рода мигрирующих сообществ. Мигрирущие потоки социальных групп и этносообществ составляют туристы, иммигранты, беженцы, эмигранты, иностранные рабочие. Именно они и формируют пространство «воображаемой» идентичности глобальной культуры. Общая характеристика этих мигрирующих людей и социальных групп – это перманентное движение в двух измерениях. Они движутся в реальном пространстве мира территорий, имеющих государственные границы. Отправным пунктом такого движения выступает конкретный локус – страна, город, деревня, – обозначаемый как «родина», а конечное пристанище всегда временно, условно, непостоянно. Проблематичность установления конечного пункта, локуса, территории этих сообществ обусловлена тем, что в пределе их активности находится возвращение на родину. Второе измерение их перманентного движения – это перемещение от культуры к культуре.

Второй компонент глобальной культуры – техноскейп – это поток устаревших и современных, механических и информационных технологий, образующий причудливую конфигурацию технического пространства глобальной культуры.

Третий компонент – финансскейп – это неподдающийся контролю поток капитала, или конструируемое пространство денежных рынков, национальных курсов валют и товаров, существующих в движении без границ во времени и пространстве.

Связь между этими тремя функционирующими в отрыве друг от друга компонентами глобальной культуры опосредуется разворачиванием пространства образов и идей (медиаскейп), продуцируемых масс–медиа и легитимируемых через пространство конструируемых идеологий и политических доктрин (идеоскейп).

Четвертый компонент глобальной культуры – медиаскейп – это обширные и сложные репертуары образов, нарративов и «воображаемых идентичностей», порождаемые средствами массовой информации. Конструированное пространство комбинации действительного и воображаемого, смешанной реальности может быть адресовано любой аудитории мира.

Пятый компонент – идеоскейп – пространство, создаваемое политическими образами, связанными с идеологией государств. Это пространство составлено из таких «осколков» идей, образов и понятий Просвещения, как свобода, благополучие, права человека, суверенитет, репрезентация, демократия. Аппадурай отмечает, что один из элементов этого пространства политических нарративов – понятие «диаспора» – утратил свою внутреннюю содержательную конкретность. Определение того, что такое диаспора, сугубо контекстуально и варьирует от одной политической доктрины к другой.

Аппадурай считает, что одной из важнейших причин глобализации культуры в современном мире является «детерриторизация». «Детерриторизация» приводит к возникновению первого и важнейшего измерения «глобальной культуры» – этноскейпу, т. е. туристов, иммигрантов, беженцев, эмигрантов и иностранных рабочих. Детерриторизация выступает причиной появления новых идентичностей, глобального религиозного фундаментализма и т. д.

Введенные в рамках дискуссии социологов и антропологов о глобализации понятия «глобальная культура», «конструируемые этносообщества», «транснациональное», «локальное» послужили концептуальной схемой для целого ряда исследований о новой глобальной идентичности. В контексте этой дискуссии совершенно по–новому может быть поставлена проблема изучения этноменьшинств, религиозных меньшинств, возникших только в конце XX в., и их роли в процессе конструирования образа глобальной культуры. Кроме того, предложенная Аппадураем концепция дает основания для научного изучения проблемы новой глобальной институционализации мировых религий.