Леонтьев а с биография химзавод. Жизненный и творческий путь А.Н.Леонтьева
Библиографическое описание:
Нестерова И.А. Вклад в психологию Леонтьева А.Н. [Электронный ресурс] // Образовательная энциклопедия сайт
Леонтьев А.Н. Величайший советский психолог. Его труды положили начало многим аспектам современной психологии. Он, наряду с Л. С. Выготским и А. Р. Лурия, разрабатывал культурно-историческую теорию, провел цикл экспериментальных исследований и совершил несколько открытий в психологии, облегчающих диагностику.
Биография Леонтьева А.Н.
А.Н. Леонтьев родился в 1903 году в Москве еще во времена царской России. В 1924 году будущий гений психологии завершил обучение на факультете общественных наук Московского университета. Доподлинно не известно завершил ли он там курс обучения, или же был отчислен за неуспеваемость.
В период обучения в Московском Уиверситете А.Н. Леонтьев слушал лекции самых разных ученых, таких как Г.Г. Шпет, П.С. Преображенский, М.Н. Покровский и Д.М. Петрушевский, В.П. Волгин. В Коммунистической аудитории МГУ тогда впервые читал курс исторического материализма Н.И. Бухарин.
В начале своего пути по научной стезе Леонтьев увлекся философией. Сказывалась потребность мировоззренчески осмыслить все происходившее в стране на его глазах. Своим обращением к психологии он обязан Г.И. Челпанову, по инициативе которого им были написаны первые научные работы – статье "Учение Джемса об идеомоторных актах" (он сохранился) и несохранившаяся работа о Спенсере.
Затем А.Н. Леонтьев попал на работу в Психологический институт, где работали Н.А. Бернштейн, М.А. Рейснер, П.П. Блонский, из молодежи – А.Р. Лурия, а с 1924 года – Л.С. Выготский.
В научных кругах укоренилась версия, согласно которой пришли к Выготскому молодые психологи А.Р. Лурия и А.Н.Леонтьев, и началась школа Л.С. Выготского. На самом деле, пришли к А.Р. Лурия молодые психологи Л.С. Выготский и А.Н. Леонтьев .
В самом начале кружок возглавлялся А.Р. Лурия, так как он был старшим по должности. Кроме того, к моменту организации кружка у Лурия уже были научные работы и имя в среде ученых. Однако позднее кружок возглавил Л.С. Выготский.
Леонтьев начал свою научную деятельность как последователь идей А.Р. Лурия. Они были посвященные аффектам, сопряженной моторной методике. Все первые труды А.Н. Леонтьева выполнялись под руководством А.Р. Лурия. Чуть позднее А.Н. Леонтьев начинает писать в ключе культурно-исторической парадигмы Л.С. Выготского.
В начале 30-х Леонтьев попал на Украину. Он был командирован в Харьков. Там Леонтьев возглавил кафедру психологии в пединституте. Параллельно он был назначен главой отдела психологии в НИИ педагогики. На этой почве зародилась легендарная Харьковская школа. Ряд ученых считает её ответвлением школы Выгодского. Однако существует мнение, что Харьковская школа является самостоятельным научным образованием.
В 1934 году, после смерти Выгодского, А. Н. Леонтьев возглавил московскую лабораторию. Однако там он смог проработать относительно недолго.
Причиной отстранения от должности послужил доклад Леонтьева о психологическом исследовании речи. Он не понравился научному сообществу. Ученый был обвинен в некомпетентности. Леонтьев снова остался без работы.
После увольнения Леонтьеву пришлось сотрудничать с небольшом научно-исследовательском институте при ВКИПе. Там ученый увлеченно изучал психологию восприятия искусства в ГИТИСе и во ВГИКе. Там он нашел общий язык с С.М. Эйзенштейном.
После того, как на педагогическую психологию начались гонения, А.Н. Леонтьеву пришлось покинуть научно-исследовательский институт при ВКИПе.
После этого А.Н. Леонтьев вернулся к своим исследованиям, которые начал еще в бытность Харьковской школы. Он занимался проблемами восприятием рисунка и фоточувствительностью кожи. На этом и была основана его Диссертация на степень доктора. Она носила название "Развитие психики". Диссертация начиналась как грандиозный проект. Леонтьев создал два тома. Продолжение он не написал, так как Б.М. Теплов убедил его, что для защиты достаточно и того, что есть. Диссертацию Леонтьев защитил в 1940 году.
Особый вклад А.Н. Леонтьев внес в теорию личности. Однако первая научная работа по данной проблеме увидела свет лишь в 1968 году. В последней главе книги "Деятельность. Сознание. Личность" нашли отражение взгляды А.Н, Леонтьева на личность. Труд опубликован в 1974 году.
О проблемах личности А.Н. Леонтьев писал еще в 1940 году. Однако, в те времена, понятие личности, индивидуальности были не востребованы. Они могли вызвать неадекватную реакцию.
А.Н. Леонтьев участвовал в Великой отечественной Войне. В 1941 году. Он вступил в ополчение. Однако уже в сентябре Генеральный штаб отзывает его для выполнения специальных оборонных заданий .
Только в 1954 году СССР вплотную занялось восстановлением международных связей. Ученых стали выпускать за границу для участия в различного рода конференциях. Так в 1954 году советские психологи приняли участие в очередном Международном психологическом конгрессе в Монреале В делегацию входили следующие именитые ученые: Леонтьев, Теплов, Запорожец, Асратян, Соколов и Костюк. После конференции А.Н. Леонтьев увлекся установлением международных связей и обменом опытом. В 1966 году А.Н. Леонтьев организовал Международный психологический конгресс в Москве, президентом которого он был.
В конце жизни Леонтьев много раз обращался к истории советской психологической науки. Умер А.Н. Леонтьев в Москве в 1975 году.
Теория возникновения деятельности А.Н. Леонтьева
Особого внимания требует теория возникновения деятельности, обоснованная А.Н. Леонтьевым. В основах данной теории А.Н. Леонтьев рассматривает личность в контексте порождения, функционирования и структуры психического отражения в процессах деятельности. Генетически исходной является внешняя, предметная, чувственно-практическая деятельность, от которой производны все виды внутренней психической деятельности индивида, сознания.
Из представленной на рисунке цепочки очевидно, что действие – это процесс. Оно обладает целью и мотивом. Любое действие связано с предметом. Если мотив и предмет не совпадают – возникает действие, лишенное смысла. Такое действие становится лишним.
По мнению А.Н. Леонтьева слияние отдельных действий в одно знаменуют превращение отдельных действий в операции.
Вместе с изменением строения деятельности человека меняется и внутреннее строение его сознания. Возникновение системы соподчиненных действий, т. е. сложного действия, обозначает переход от сознательной цели к осознаваемому условию действия, появление уровней осознания. Разделение труда, производственная специализация рождают "сдвиг мотива на цель" и превращение действия в деятельность. Происходит рождение новых мотивов и потребностей, что влечет за собой качественную дифференциацию осознания.
Леонтьев вкладывал в понимание личности важность того, что личность зародилась в обществе не сразу. Общественные отношения реализуются совокупностью разнообразных деятельностей. Личность характеризуют иерархические отношения деятельностей, за которыми стоят соотношения мотивов.
Определение становления личности по А.Н. Леонтьеву
Фундаментальным вкладом Леонтьева в детскую и возрастную психологию стала разработка проблемы ведущей деятельности. Этот выдающийся ученый не только охарактеризовал в процессе развития ребенка смену ведущих деятельностей, но и положил начало для изучения механизмов превращения одной ведущей деятельности в другую.
Литература
- Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. – М.: 1982
- Немов Р. С. Психология: Учеб. для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 3 кн. – 4-е изд. – М.: Гуманит. изд. Владос, 2001. – Кн. 1: Общие основы психологии. -688 с.
- Леонтьев А.А. Д.А. Леонтьев Алексей Николаевич Леонтьев: комментарии к биографии // Национальный психологический журнал. Электронная версия National Psychological Journal
(1903–1979)
Алексей Николаевич Леонтьев широко известен как признанный лидер советской психологии 40–70-х гг. Его заслуги перед отечественной наукой велики и разносторонни. В Московском университете он создал сначала отделение психологии на философском факультете, а затем и факультет психологии, которым руководил в течение многих лет, был одним из руководителей Академии педагогических наук РСФСР и СССР (в частности, ее вице-президентом), написал множество научных работ, в том числе несколько книг, каждая из которых была переведена на десятки иностранных языков, а одна из них, «Проблемы развития психики», через 4 года после выхода в свет была отмечена Ленинской премией. Почти все университетские психологи среднего и старшего поколения – его непосредственные ученики и сотрудники.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в Москве 5 февраля 1903 г. в семье служащего. После окончания реального училища поступил на факультет общественных наук Московского университета, который по официальной версии закончил в 1924 г. Однако, как о том пишут А.А. Леонтьев и Д.А. Леонтьев (сын и внук ученого, также психологи) в комментариях к его биографии, на самом деле кончить университет ему не удалось, он был исключен. О причинах существуют две версии. Более интересная: будучи студентом, он в 1923 г. заполнял какую-то анкету и на вопрос «Как вы относитесь к Советской власти?» якобы ответил: «Считаю исторически необходимой». Так рассказывал он сам своему сыну. Вторая версия: всеми нелюбимому лектору по истории философии Леонтьев прилюдно задал вопрос, как следует относиться к буржуазному философу Уоллесу, биологизатору и вообще антимарксисту. Не очень образованный лектор, испугавшись, что его поймают на недостатке эрудиции, долго и убедительно разъяснял затаившей дух аудитории ошибки этого буржуазного философа, выдуманного студентами накануне лекции. Эта версия тоже восходит к устным мемуарам А.Н. Леонтьева.
В университете Леонтьев слушал лекции самых разных ученых. Среди них был философ и психолог Г.Г. Шпет, филолог П.С. Преображенский, историки М.Н. Покровский и Д.М. Петрушевский, историк социализма В.П. Волгин. В Коммунистической аудитории МГУ тогда впервые читал курс исторического материализма Н.И. Бухарин. Довелось Леонтьеву послушать и лекции И.В. Сталина по национальному вопросу, о которых, впрочем, через полвека он отзывался более чем сдержанно.
Первоначально Леонтьева привлекала философия. Сказывалась потребность мировоззренчески осмыслить все происходившее в стране на его глазах. Своим обращением к психологии он обязан Г.И. Челпанову, по инициативе которого им были написаны первые научные работы – реферат «Учение Джемса о идеомоторных актах» (он сохранился) и несохранившаяся работа о Спенсере.
Леонтьеву повезло: он попал на работу в Психологический институт, где даже после ухода Челпанова продолжали работать первоклассные ученые – Н.А. Бернштейн, М.А. Рейснер, П.П. Блонский, из молодежи – А.Р. Лурия и, с 1924 г., Л.С. Выготский.
Существует хрестоматийная версия: пришли к Выготскому молодые психологи Лурия и Леонтьев, и началась школа Выготского. На самом деле, пришли к Лурии молодые психологи Выготский и Леонтьев. Первое время возглавлял этот кружок именно Лурия, старший по должности в институте, уже известный психолог, имевший к тому времени несколько опубликованных книг. Лишь потом произошла перегруппировка, и лидером стал Выготский. Самые первые публикации Леонтьева были в русле исследований Лурии. Эти работы, посвященные аффектам, сопряженной моторной методике и др., были выполнены под руководством Лурии и в соавторстве с ним. Лишь после нескольких работ такого плана начинаются работы в культурно-исторической парадигме Выготского (первая публикация Леонтьева на эту тему датирована 1929 г.).
К концу 20-х гг. ситуация в науке стала складываться неблагоприятно. Леонтьев лишился работы, причем во всех московских учреждениях, с которыми он сотрудничал. Примерно в то же время Наркомздрав Украины решил организовать в Украинском психонеровлогическом институте, а позже, в 1932 г., во Всеукраинской психоневрологической академии (она находилась в Харькове, который тогда был столицей республики) сектор психологии. Пост заведующего сектором был предложен Лурии, пост заведующего отделом детской и генетической психологии – Леонтьеву. Однако Лурия вскоре вернулся в Москву, и практически всю работу вел Леонтьев. В Харькове он одновременно возглавил кафедру психологии в пединституте и отел психологии в НИИ педагогики. Возникла знаменитая Харьковская школа, которую одни исследователи считают ответвлением школы Выготского, иные – относительно самостоятельным научным образованием.
Весной 1934 г., незадолго до смерти, Выготский предпринял несколько шагов к тому, чтобы собрать всех своих учеников – московских, харьковских и прочих – в одной лаборатории во Всесоюзном институте экспериментальной медицины (ВИЭМ). Сам Выготский уже не смог ее возглавить (он умер в начале лета 1934 г.), и руководителем лаборатории стал Леонтьев, покинув для этого Харьков. Но продержался он там недолго. После доклада на Ученом совете этого института о психологическом исследовании речи (текст доклада опубликован в I томе его избранных трудов, и сегодня все желающие могут составить о нем непредвзятое мнение) Леонтьев был обвинен во всех возможных методологических грехах (дело дошло до горкома партии!), после чего лабораторию закрыли, а Леонтьева уволили. Он снова остался без работы. Сотрудничал в небольшом научно-исследовательском институте при ВКИПе – Высшем коммунистическом институте просвещения, занимался психологией восприятия искусства в ГИТИСе и во ВГИКе, где постоянно общался с С.М. Эйзенштейном (они были знакомы и раньше, с конца 20-х гг., когда Леонтьев преподавал во ВГИКе, пока последний не был объявлен гнездом идеалистов и троцкистов с понятными последствиями).
В июле 1936 г. грянуло знаменитое постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов». Это постановление означало полный разгром детской и педагогической психологии и «достойно» венчало серию постановлений ЦК начала 30-х гг., повернувших вспять советскую школу, отменивших все инновации и эксперименты и сделавших былую демократическую школу авторитарной и милитаризированной. Особенно досталось идеологам демократической школы – Выготскому и Блонскому. Выготскому, правда, уже посмертно. И некоторые из тех, кто раньше объявлял себя учениками Выготского, начали с не меньшим энтузиазмом осуждать его и свои ошибки.
Однако ни Лурия, ни Леонтьев, ни другие подлинные ученики Выготского, как на них ни давили, не сказали ни одного дурного слова о Выготском ни публично, ни в печати, и вообще они никогда не меняли своих взглядов. Как ни странно, все они тем не менее уцелели. Но ВКИП был закрыт, и Леонтьев опять остался без работы.
Как раз в это время директором Института психологии вновь стал Корнилов, и он взял Леонтьева на работу. Конечно, ни о каких методологических вопросах речи не могло быть; Леонтьев занимался темами сугубо конкретными: восприятием рисунка (продолжение исследований Харьковской школы) и фоточувствительностью кожи.
Докторская диссертация Леонтьева на тему «Развитие психики» была задумана им как грандиозный проект. Было написано два объемных тома, третий том, посвященный онтогенезу психики, был подготовлен частично. Но Б.М. Теплов убедил Леонтьева, что для защиты достаточно и того, что есть. В 1940 г. диссертация в двух томах была защищена. Первый ее том составляло теоретическое и экспериментальное исследование возникновения чувствительности, которое практически без изменений вошло во все издания книги «Проблемы развития психики». Самое интересное, что, как сегодня отчетливо видно, это парапсихологическое исследование, посвященное обучению воспринимать свет руками! Конечно, Леонтьев подавал это исследование иначе, наводя материалистический лоск и говоря о перерождении определенных клеток в эпидермисе ладоней, но это квазифизиологическое истолкование четко доказанных им фактов развития способности воспринимать световые сигналы пальцами ничуть не более убедительно, чем допущение экстрасенсорной природы этого феномена.
Второй том был посвящен развитию психики в животном мире. В «Проблемы развития психики» вошли сравнительно небольшие фрагменты этой части диссертации, а наиболее интересные фрагменты, оставшиеся за рамками хрестоматийных текстов, были опубликованы посмертно в сборнике научного наследия Леонтьева «Философия психологии» (1994).
Еще одна работа, которая относится примерно к этому же периоду (1938–1942), – это его «Методологические тетради», заметки для себя, которые в довольно полном виде также вошли в книгу «Философия психологии». Они посвящены самым разным проблемам. Характерно, что очень многие вещи, прописанные здесь тезисно, были впервые обнародованы спустя десятилетия либо не опубликованы вовсе. Например, первая публикация Леонтьева по проблемам личности относится к 1968 г. В законченном виде его взгляды на личность, образовавшие последнюю главу книги «Деятельность. Сознание. Личность», опубликованы в 1974 г. Но практически все, что вошло в эту главу, прописано и обосновано в «Методологических тетрадях» около 1940 г., то есть одновременно с выходом первых западных обобщающих монографий по проблеме личности К.Левина (1935), Г.Оллпорта (1937), Г.Мюррея (1938). В нашей стране проблему личности в этом ключе (через понятие личностного смысла) рассмтаривать было невозможно. Понятие «личность» встречается в работах ряда психологов – Рубинштейна, Ананьева и других – с конца 40-х гг. в единственном значении – как обозначающее социально-типичное в человеке («совокупность общественных отношений»), в отличие от характера, выражающего индивидуально-своеобразное. Если немного обернуть эту формулу, учитывая социальный контекст, обнажается идеологическая подоплека такого понимания: индивидуально-своеобразное в человеке допустимо только на уровне характера, на уровне же личности все советские люди обязаны быть социально-типичными. Всерьез говорить о личности тогда было невозможно. Поэтому теория личности Леонтьева «выдерживалась» три десятилетия.
В начале июля 1941 г., как и многие другие московские ученые, Леонтьев вступил в ряды народного ополчения. Однако уже в сентябре Генеральный штаб отзывает его для выполнения специальных оборонных заданий. В самом конце 1941 г. Московский университет, включая входивший в то время в его состав Институт психологии, был эвакуирован сначала в Ашхабад, затем в Свердловск. Близ Свердловска, в Кисегаче и Кауровске, были образованы два экспериментальных госпиталя. Первый в качестве научного руководителя возглавил Лурия, второй – Леонтьев. Там работали А.В. Запорожец, П.Я. Гальперин, С.Я. Рубинштейн и многие другие. Это был реабилитационный госпиталь, который занимался восстановлением движений после ранения. На этом материале была блестяще продемонстрирована не только практическая значимость теории деятельности, но и абсолютная адекватность и плодотворность физиологической теории Н.А. Бернштейна, который через несколько лет, в конце сороковых, был совершенно отлучен от науки, и неизвестно, что с ним было бы, если бы Леонтьев не взял его к себе сотрудником на отделение психологии. Практическим результатом работы экспериментальных госпиталей было то, что время возвращения раненых в строй сокращалось в несколько раз за счет использования техник, разработанных на базе деятельностного подхода и теории Бернштейна.
По окончании войны, уже будучи доктором наук и заведующим лабораторией в Институте психологии, Леонтьев опубликовал на основе своей диссертации небольшую книжку «Очерк развития психики». Тут же, в 1948 г., вышла разгромная рецензия на нее, и осенью была организована очередная «дискуссия». В ней выступили многие ныне широко известные психологи, обвиняя автора книги в идеализме. Но соратники Леонтьева встали на его защиту, и дискуссия для него последствий не имела. Более того – его приняли в партию. Вот что об этом пишут его сын и внук, самые сведущие биографы: «Едва ли он это сделал по соображениям карьеры – скорее это был акт самосохранения. Но факт остается фактом. Нельзя забывать и того, что Алексей Николаевич, как и его учитель Выготский, был убежденным марксистом, хотя и отнюдь не ортодоксальным… Членство в партии, конечно, способствовало тому, что с начала 50-х гг. Леонтьев становится академиком-секретарем Отделения психологии АПН, затем академиком-секретарем всей академии, позже ее вице-президентом…»
В 1955 г. начал выходить журнал «Вопросы психологии». В эти годы Леонтьев много публикуется, а в 1959 г. выходят первым изданием «Проблемы развития психики». Если судить по количеству публикаций, конец 50-х – начало 60-х – самый продуктивный для него период.
С 1954 г. началось восстановление международных связей советских психологов. Впервые после длительного перерыва в очередном Международном психологическом конгрессе в Монреале приняла участие довольно представительная делегация советских психологов. В нее входили Леонтьев, Теплов, Запорожец, Асратян, Соколов и Костюк. Начиная с этого времени Леонтьев много сил и времени уделяет международным связям. Кульминацией этой деятельности явился организованный им в 1966 г. Международный психологический конгресс в Москве, президентом которого он был.
В конце жизни Леонтьев много раз обращался к истории советской (а отчасти и мировой) психологической науки. Наверное, это прежде всего было связано с мотивами личного характера. С одной стороны, всегда верный памяти своего учителя Выготского, он стремился популяризировать его творчество и в то же время – выявить в нем наиболее перспективные идеи, а также показать преемственность идей Выготского и его школы. С другой стороны, естественно стремление к рефлексии над своей собственной научной деятельностью. Так или иначе, Леонтьеву – частично в соавторстве с Лурией – принадлежит целый ряд историко-психологических публикаций, имеющих и вполне самостоятельную теоретическую ценность.
Сегодня исторические работы пишутся уже о нем (например, «Леонтьев и современная психология», 1983; «Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии. Школа А.Н. Леонтьева», 1999). Его труды по сей день систематически переиздаются за рубежом, а иногда даже и у нас, вопреки повальному увлечению псевдопсихологическими манипуляциями. В телеграмме, присланной на смерть Леонтьева, Жан Пиаже назвал его «великим». А как известно, мудрый швейцарец не бросал слов на ветер.
a:2:{s:4:"TEXT";s:1648:"В статье, написанной сынок и внуком российского психолога А.Н. Леонтьева, отражены не
только его великие и разносторонние научные и научно-организационные заслуги перед
отечественной психологической наукой, но и нарисован яркий портрет Алексеева Николаевича как
человека.
В отличие от ранее написанных официальных «причесанных» биографических статей об этом
прекрасном ученом, в данной работе очень живо и образно рассказывается, какими на самом деле
были жизнь и творчество А.Н. Леонтьева.
Штрихи биографии Леонтьева дают возможность хорошо
представить себе обстановку в нашей стране, в те годы, в которые пришлась ему учится, работать,
творить.
Говоря о личностных качествах Алексея Николаевича, авторы отмечают, что он никогда не
занимался передачей и воплощением начальственных указаний. постоянно добивался от начальства
принятия компетентных и полезных для психологии решений. Его авторитет у власти был настолько
высок, что ему удавалось практически все, к чему он стремился. А.Н. Леонтьев не принимал ни
одного ответственного решения, не посоветовавшись предварительно с окружавшими его людьми.
Начиная с совместной работы с Выготским, практически все решения принимались совместно.
Авторы откровенно, с мягким юмором пишут о молодых годах будущего профессора, о непростом
становлении его научной карьеры, о самоотверженной творческой, учебной и административной
деятельности в зрелые годы. Их повествование дает представление об Алексее Николаевиче, и как о
гениальном ученом, и как о высоко порядочном, ранимом, очень эмоциональном человеке, и очень
хорошем человеке.
Алексей Николаевич Леонтьев (1903-1979) широко известен как признанный формальный и неформальный лидер советской психологии 40-70-х годов. Его научные и научно-организационные заслуги перед отечественной психологической наукой велики и разносторонни. Он создал в Московском университете сначала отделение психологии на философском факультете, а затем и факультет психологии, где много лет был деканом. Он был также одним из руководителей (вице-президентом) Академии педагогических наук РСФСР и СССР в не худшие ее времена, написал немало научных работ, в частности, несколько книг, каждая из которых была переведена на десятки иностранных языков, а одна из них - «Проблемы развития психики», через четыре года после выхода была отмечена Ленинской премией. Почти все московские, по крайней мере, университетские психологи среднего и старшего поколения - прямые его ученики и сотрудники.
Официальная биография Алексея Николаевича во многом создавалась авторами этой статьи - не только близкими ему людьми (один из нас его сын, другой - внук), но и коллегами А.Н. Леонтьева по науке. И когда, вскоре после его кончины, в начале восьмидесятых годов, готовился сборник его памяти, один из нас написал к нему вводную статью (Леонтьев А.А., 1983, С.6-39). И хотя она выглядит вполне «причесано» и в ней нет неправды, но о многом там не сказано.
Наверное, настало время рассказать биографию Алексея Николаевича такой, какой она была на самом деле, хотя бы настолько, насколько это возможно в одной статье. Ту, официальную, биографию нельзя назвать неверной, но некоторые уточнения хотелось бы внести. Поэтому мы решили написать эту статью в виде комментариев к официальной биографии, опубликованной в 1983 году.
«Он закончил в 1924 г. факультет общественных наук Московского университета... »
На самом деле Алексей Николаевич не окончил Московский университет. Его выгнали из него и он сдавал экзамены экстерном. Есть две разных версии того, почему его выгнали. Более интересная: будучи студентом, он заполнял в 1923 году какую-то анкету и на вопрос «Как Вы относитесь к Советской власти?» якобы ответил: «Считаю исторически необходимой». Так он рассказывал своему сыну. Во всяком случае, это на него похоже. Вторая версия: весьма нелюбимому лектору по истории философии Алексей Николаевич прилюдно задал вопрос о том, как надо относиться к буржуазному философу Уоллесу, биологизатору и вообще антимарксисту. Не очень образованный лектор, испугавшись, что его поймают на незнании имени такого философа, долго и убедительно разъяснял затаившей дух аудитории ошибки этого буржуазного философа, естественно, выдуманного студентами накануне лекции. Эта версия тоже восходит к устным мемуарам Алексея Николаевича.
Леонтьев слушал в университете лекции самых разных ученых. Среди них был Густав Густавович Шпет, филолог-античник П.С. Преображенский, историки М.Н. Покровский и Д.М. Петрушевский, историк социализма В.П. Волгин. В Коммунистической аудитории МГУ тогда впервые читал курс исторического материализма Николай Иванович Бухарин. Как-то А.Н. Леонтьев слушал в Коммунистическом университете лекции Сталина по национальному вопросу, о которых, впрочем, через полвека отозвался более чем сдержанно.
«Своим обращением к психологии Алексей Николаевич был обязан Г.И. Челпанову... По инициативе Г.И. Челпанова Алексеем Николаевичем были написаны первые его научные работы - реферат «Учение Джемса о идеомоторных актах» (он сохранился) и несохранившаяся работа о Спенсере»
Почему он стал психологом? Сначала его привлекала философия - была потребность мировоззренчески осмыслить все происходившее в стране на его глазах. Так, по крайней мере, вспоминал он сам. А потом, уже поступив в университет, он - не без влияния Челпанова - переключился на психологию. Здесь ему повезло: он попал в Психологический институт, где даже после ухода Челпанова продолжали работать первоклассные ученые: Н.А. Бернштейн, М.А. Рейснер, П.П. Блонский, из молодежи - А.Р. Лурия и, с 1924 года Л.С. Выготский. Когда Челпанова выгнали из директоров Психологического института и на его место «сел» один из его учеников, ярый, хотя и философски малограмотный марксист К.Н. Корнилов, то (это тоже не значится в официальной биографии) к Челпанову пришел молодой взволнованный Алексей Николаевич и сказал: «Я не хочу Вас бросать, Георгий Иванович, я буду с Вами продолжать работать». На что умный и человечный Челпанов сказал: «Не смейте этого делать! Вам еще жить. Я Вас отпускаю. Не думайте, что Вы несете передо мной моральные обязательства». Алексей Николаевич, поколебавшись, все-таки пошел дальше работать к Выготскому.
Есть хрестоматийная версия: пришли к Выготскому молодые психологи Лурия и Леонтьев, и началась школа Выготского. На самом деле пришли к Лурия молодые психологи Выготский и Леонтьев. Первое время этот кружок возглавлял именно Лурия, старший по должности в Институте, известный уже психолог, имевший к тому времени несколько опубликованных книг, бывший даже ученым секретарем Института. Лишь потом произошла перегруппировка и лидером стал Выготский. Самые первые публикации А.Н. Леонтьева были в русле исследований А.Р. Лурия, под его руководством и с ним в соавторстве - по аффектам, сопряженной моторной методике и т.п. Лишь после нескольких работ такого плана начинаются работы в культурно-исторической парадигме Выготского (первая его публикация на эту тему датирована 1929 г.).
«В 1930 г. обстоятельства сложились так, что Алексей Николаевич был вынужден уйти как из Академии коммунистического воспитания, так и из ВГИКа. Примерно в то же время Наркомздрав Украины решил организовать в Украинском психоневрологическом институте, а позже, в 1932 г., во Всеукраинской психоневрологической академии (она помещалась в Харькове, который был тогда столицей республики) сектор психологии. Пост заведующего сектором был предложен А.Р. Лурия, пост заведующего отделом детской и генетической психологии - А.Н. Леонтьеву. Однако А.Р. Лурия вскоре вернулся в Москву и практически всю работу вел Алексей Николаевич».
За чаем с Н.Г. Морозовой и А.Р. Лурия
Одним из факторов, которые привели Леонтьева в Харьков, явилось то, что к концу 20-х годов были закрыты все лаборатории, где он мог работать. И приглашение из Харькова, от украинского наркомата здравоохранения, решало его жизненные проблемы. Зато в Харькове он возглавил одновременно кафедру психологии в пединституте, отдел психологии в НИИ педагогики и сектор психологии в Психоневрологической академии. Возникла знаменитая Харьковская школа - ответвление психологической школы Выготского. Работали много, печатали очень мало. Только сейчас делается попытка собрать воедино все работы «харьковчан».
«Впрочем, постоянно он находился в Харькове только до 1934 г., а затем получил заведование лабораторией генетической психологии Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ).... Однако это продлилось недолго. В 1936 г. Алексей Николаевич перестает работать в ВИЭМе... »
Весной 1934 года, незадолго до смерти, Л.С. Выготский сделал несколько шагов к тому, чтобы собрать всех своих учеников - московских, харьковских и других - в одной лаборатории во ВИЭМе. Сам Выготский уже, естественно, не смог ее возглавить (он умер в начале лета 1934), и руководителем лаборатории стал Леонтьев, покинув ради этого Харьков. Но он продержался там недолго. После доклада на Ученом совете этого института о психологическом исследовании речи (Леонтьев А.Н., 1983, С.65-75), он был обвинен во всех возможных методологических грехах. Дело дошло до горкома партии! - после чего лаборатория была закрыта, а Алексея Николаевича из ВИЭМа выгнали. Он опять остался без работы. Сотрудничал в небольшом научно-исследовательском институте при ВКИП - Высшем коммунистическом институте просвещения, занимался психологией восприятия искусства в ГИТИСе и во ВГИКе, где постоянно общался с С.М. Эйзенштейном (они были знакомы с Эйзенштейном и раньше, с конца 20-х годов, когда Алексей Николаевич преподавал во ВГИКе, пока последний не был объявлен гнездом идеалистов и троцкистов с понятными последствиями).
В июле 1936 года грянуло знаменитое постановление ЦК ВКП (б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов», которое положило начало полному разгрому детской и педагогической психологии, «достойно» увенчав серию постановлений ЦК начала 30-х годов, повернувших вспять советскую школу, отменивших все инновации и эксперименты и сделавших былую демократическую школу авторитарной и милитаризованной. Особенно досталось идеологам демократической школы - Л.С. Выготскому и П.П. Блонскому Л.С. Выготскому, к счастью, уже посмертно. И кое-кто из тех, кто раньше объявлял себя учениками Выготского, начали с не меньшим энтузиазмом публично осуждать его и свои ошибки. А.Н. вспоминал об одном таком случае.
Идет собрание педагогов (кстати, на такие собрания тогда приглашали повестками - не прийти было невозможно). Леонтьев почему-то оказывается в многолюдном президиуме. Рядом с ним было пустое место. Перед самым началом входит и под приветственный шум зала садится на это место член ЦИК СССР, старый большевик ГИ. Ломов-Оппоков. С другой стороны от Леонтьева сидит какой-то деятель ЦК. В программе - выступление довольно известного ученого, когда-то бывшего сотрудником Л.С. Выготского, затем от него отошедшего и вспомнившего о своем ученичестве лишь в дни похорон Выготского, когда он беззастенчиво оттер и Лурия, и Леонтьева от участия в траурной церемонии. Этот человек публично громит Выготского за его идеалистические и антимарксистские взгляды и одновременно кается в том, что вовремя их не вскрыл и не разоблачил. Ломов-Оппоков берет листок, что-то пишет и передает записку через Леонтьева его соседу с другой стороны - но так, чтобы Леонтьев смог ее прочесть. В записке, к вящему удивлению Алексея Николаевича, стояло: «Ну и стерва же этот оратор!». После чего Ломов-Оппоков берет слово и хвалит предыдущего оратора как образец самокритики...
Семья на даче, 40-е годы
Так вот, ни Леонтьев, ни Лурия, ни другие подлинные ученики Выготского, как на них ни давили, не сказали ни одного дурного слова о Выготском ни публично, ни в печати. И не колотили себя в грудь, не признавались в методологических ошибках и политической близорукости. Вообще они никогда не меняли своих взглядов, что бы ни происходило. Как ни странно, все они тем не менее уцелели. Но ВКИП был закрыт, и Леонтьев опять остался без работы, к тому же под подозрением. В январе 1937 года вышла брошюра Евы Израилевны Рудневой «О педологических извращениях Л.С. Выготского». Там было, в частности, сказано: «Критика педологических извращений Л.С. Выготского остается актуальной, потому что некоторые из его учеников (Леонтьев, Лурия, Шиф и др.) еще не разоружились». Нет необходимости говорить, что это означало в 1937 году. Интересно, что последние десятилетия своей жизни (в 60-80-е годы) Руднева работала профессором на кафедре педагогической психологии факультета психологии МГУ, возглавляемого Леонтьевым, при этом практически никто из психологов более младших поколений не знал о существовании этой книжки! Вообще Алексей Николаевич не то что не помнил зла, но не давал личной неприязни и чувству мести сказываться на деловых и научных отношениях. С тем же оратором из воспоминаний 1936 года он немало общался в послевоенные годы, даже встречался с ним на даче.
В это время директором Института психологии вновь стал Корнилов, который взял Алексея Николаевича на работу. Конечно, ни о каких методологических вопросах речи не могло быть. А.Н. Леонтьев занимался темами сугубо конкретными: восприятием рисунка (продолжение исследований Харьковской школы) и фоточувствительностью кожи. Хотя Алексей Николаевич и остался в институте, он постарался исчезнуть из поля зрения властей. Получив приглашение преподавать в Ленинградском педагогическом институте имени Крупской, он, как это делал в аналогичной ситуации в начале 30-х годов Выготский, стал ездить туда на десять дней каждый месяц, возвращаясь потом обратно в Москву. Таким образом он не был на виду.
«Одно из важнейших направлений работы Алексея Николаевича в конце 30-х годов, прежде всего и отразившееся в его диссертации - это генезис чувствительности и периодизация психического развития животных».
Докторская диссертация А.Н. Леонтьева на тему «Развитие психики» представляла собой грандиозный проект. Было написано два объемистых тома. Третий том, посвященный онтогенезу психики, был написан частями, материалы к нему частично сохранились. Но Б.М. Теплов убедил Алексея Николаевича, что для защиты достаточно и того, что есть. В 1940 году диссертация в двух томах была защищена. Первый ее том составляло теоретическое и экспериментальное исследование возникновения чувствительности, которое практически без изменений вошло во все издания книги «Проблемы развития психики». Самое интересное, что, это было парапсихологическое исследование, посвященное обучению воспринимать свет руками, то есть помимо органов чувств! Конечно, Алексей Николаевич подавал это исследование иначе, наводя «материалистический лоск» и говоря о перерождении определенных клеток в эпидермисе ладоней, но это квазифизиологическое истолкование четко доказанных им фактов развития способности воспринимать световые сигналы пальцами ничуть не более убедительно, чем допущение экстрасенсорной природы этого восприятия. Второй том был посвящен развитию психики в животном мире. В «Проблемы развития психики» вошли сравнительно небольшие фрагменты этой части диссертации, а наиболее интересные фрагменты, оставшиеся за рамками хрестоматийных текстов, были опубликованы посмертно в сборнике научного наследия (Леонтьев А.Н., 1994).
На лекции, начало 60-х годов
Через много лет Алексей Николаевич в соавторстве с Б.Ф. Ломовым, В.П. Зинченко и А.Р. Лурия опубликовал статью «Парапсихология: фикция или реальность?» (Леонтьев А.Н., 1973), тут же переведенную на английский, немецкий, французский, итальянский, словацкий и японский языки. На поставленный в заголовке статьи вопрос давался достаточно уклончивый ответ: так сказать, черт его знает, реальность это или нет! Пока что у нас нет оснований для окончательного суждения...
Еще одна работа, которая относится примерно к этому же периоду (19381942 годы) - это его «Методологические тетради», заметки «для себя», которые в довольно полном виде также вошли в книгу «Философия психологии». Они обо всем на свете. Самое интересное, что очень многие вещи, которые в них прописаны на уровне идей или тезисов, причем довольно подробно, были впервые обнародованы спустя 20-30 лет, если обнародованы вообще. Например, первая публикация Алексея Николаевича по проблемам личности относится к 1968 году. В законченном виде его взгляды на личность, составили последнюю главу книги «Деятельность. Сознание. Личность», опубликованы в 1974 и 1975 годах. Но практически все, что вошло в эту главу, было развернуто, прописано и обосновано в «Методологических тетрадях» около 1940 года, то есть практически одновременно с выходом первых западных обобщающих монографий по проблеме личности К. Левина (1935), Г. Олпорта (1937), Г. Мюррея (1938). У нас, однако, проблему личности в этом ключе - через понятие смысла - поднимать было невозможно. Понятие «личность» встречается в книгах ряда психологов - Рубинштейна, Ананьева и других с конца 40-х годов в единственном значении: как обозначающее социально-типичное в человеке («совокупность общественных отношений»), в отличие от характера, выражающего индивидуально-своеобразное.
Если немного по-другому взглянуть на эту формулу, учитывая социальный контекст, обнажается идеологическая подоплека ее понимания: индивидуально-своеобразное в человеке допустимо только на уровне характера, на уровне же личности все советские люди обязаны быть социально-типичными. Именно поэтому всерьез говорить о личности тогда было невозможно, и именно поэтому теория личности Алексея Николаевича «выдерживалась» тридцать лет.
«В начале июля 1941 года, как и многие другие московские ученые, А.Н. Леонтьев вступает в ряды народного ополчения. Однако уже в сентябре Генеральный штаб отзывает его... для выполнения специальных оборонных заданий».
Вместе с другими тремя психологами - Б.М. Тепловым, К.Х. Кекчеевым и А.И. Богословским - А.Н. Леонтьев попал в одну из ополченческих дивизий, которая стояла на дальних подступах к Москве. Вместе с Кекчеевым и Тепловым он был прикомандирован к штабу, а Богословский находился где-то на передовой. В один прекрасный вечер на «виллисе» приехал фельдъегерь из Генерального штаба с предписанием немедленно откомандировать всех четырех психологов в Генштаб для выполнения секретных работ по ночному видению и т.п. Троих из них, которые были при штабе, немедленно посадили в «виллис» и увезли, а Богословского решили отправить утром. Ночью немецкая танковая армия прорвала оборону, и ополченческая дивизия была буквально «стерта» с лица земли. Богословский остался жив. Он попал в плен, всю войну промыкался по немецким лагерям, а после войны, естественно, по советским, и только где-то в начале пятидесятых годов опять «всплыл» как психолог, но его карьера была, понятно, уже сломана. Остальных трех психологов, в том числе Алексея Николаевича, отделяло от судьбы Богословского буквально несколько часов.
В самом конце 1941 года происходила эвакуация университета, включая Институт психологии, в Ашхабад, где Алексей Николаевич продолжал заниматься закрытыми темами. Когда выяснилось, что москвичи жить в Ашхабаде не могут, потому что там они начинают болеть всеми мыслимыми болезнями, весь университет решением правительства перебазировали в Свердловск. Под Свердловском, в Кисегаче и Кауровке, были организованы два экспериментальных госпиталя. Первый возглавил Лурия, а второй - Алексей Николаевич в качестве научного руководителя. Там работали А.В. Запорожец, П.Я. Гальперин, С.Я. Рубинштейн и другие. Это был реабилитационный госпиталь, который занимался восстановлением движений после ранения. На этом материале была блестяще продемонстрирована не только практическая значимость теории деятельности, но и абсолютная адекватность и плодотворность физиологической теории Н.А. Бернштейна, который через несколько лет, в конце 40-х годов, был вообще отлучен от науки. Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы Алексей Николаевич не взял его к себе сотрудником на отделение психологии. Практическим результатом работы экспериментальных госпиталей было то, что время возвращения раненых в строй сокращалось в несколько раз за счет использования техник, разработанных на базе деятельностного подхода и теории Бернштейна.
«В 1948 г. А.Н. Леонтьев стал членом Коммунистической партии... При создании АПН РСФСР Алексей Николаевич стал ее членом-корреспондентом, а затем действительным членом. В описываемый период, в начале 50-х годов, он был академиком-секретарем, потом - вице-президентом Академии».
Что такое сороковые годы в науке, известно. Чем они были для А.Н. Леонтьева, мало кому известно. После войны Алексей Николаевич, уже доктор наук и заведующий лабораторий в Институте психологии, опубликовал на основе своей диссертации небольшую книжку «Очерк развития психики». Сразу же, в 1948 году, на нее вышла разгромная рецензия, и осенью этого года была организована «дискуссия». В ней выступили многие ныне широко известные психологи, обвиняя автора книги в идеализме. Но соратники Леонтьева, да и вообще многие порядочные люди, встали на его защиту, и дискуссия для него последствий не имела. Более того - его приняли в партию. Едва ли мотивы его вступления были чисто карьерными - скорее, это был акт самосохранения. Но факт остается фактом. Нельзя забывать и того, что Алексей Николаевич, как и его учитель Выготский, был убежденным марксистом. Хотя и отнюдь не ортодоксальным - его особенно привлекали ранние работы Маркса, в частности «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Членство в партии, конечно, способствовало тому, что с начала 50-х годов Леонтьев становится академиком-секретарем отделения психологии АПН, затем академиком-секретарем всей Академии, затем ее вице-президентом, а значит, входит в «номенклатуру».
В те годы старший из авторов был уже старшеклассником и студентом, но он не помнит никаких особых привилегий, которыми пользовался Алексей Николаевич, если не считать возможности заказывать дефицитные книги в специальной книжной экспедиции на Беговой...
В 1949 г. он в очередной раз удостоился критики в прессе. Под статьей в официозном издании «Культура и жизнь» стояла скромная подпись: Ю. Жданов. Это был сын недоброй памяти А.А. Жданова, муж (или к тому времени уже бывший муж) Светланы Аллилуевой, а главное, заведующий Отделом науки ЦК. Леонтьев был обвинен в субъективном идеализме в одной компании со знаменитым физиологом Иваном Соломоновичем Бериташвили. Никакой реакции от А.Н. Леонтьева не последовало.
На летней психологической школе. Рядом В.В. Столин и Э. Джафаров
Однажды в Академии общественных наук Леонтьев встретил Жданова. И тот сказал: «Алексей Николаевич, пора бы покаяться в Ваших методологических ошибках». Алексей Николаевич ответил: «Простите, Юрий Андреевич, не вижу, зачем мне каяться. Если я буду каяться, значит, я действительно идеалист. Если я напишу, что с критикой не согласен - все равно будет плохо. Если ни то, ни другое - появится статья, что я недостаточно самокритичен. Так лучше уж я не буду каяться». «Ну, приходите ко мне, поговорим». Приходит Алексей Николаевич в кабинет Ю.А. Жданова, тот его продолжает убеждать признать свои ошибки. Алексей Николаевич упирается. Жданов говорит ему: «Берите пример с меня, я тоже совершил некоторые ошибки (как известно, он печатно разругал Лысенко, после чего вынужден был в этой своей ошибке каяться), покаялся, и все в порядке». Алексей Николаевич ответил: простите, а Вы не думали, может быть на самом деле эта Ваша ошибка ошибкой и не была? Может быть, Вам потом опять придется каяться в том, что Вы каялись в этой ошибке?».
Последовал взрыв эмоций, и Леонтьев ни живой, ни мертвый отправился домой, как говорится, сушить сухари. Однако никаких оргвыводов не последовало, он на этот раз даже не был уволен. Автор хорошо помнит, как в эти страшные недели родители мягко старались подготовить его к тому, что его могут допрашивать на Лубянке, и просили не упоминать некоторых имен и тем разговоров. Пронесло. Момент был достаточно опасный, но Алексей Николаевич так и не покаялся.
К этому же, 1949 году относится знаменитая история с С.Л. Рубинштейном, которую мы поднимали в «Психологическом журнале» (1984, № 4). Некоторые журнальные публикации, посвященные истории увольнения из МГУ С.Л. Рубинштейна, создавали следующую ложную модель: руками П.Я. Гальперина А.Н. Леонтьев, используя кампанию против космополитов, «спихнул» Рубинштейна с поста заведующего кафедрой, чтобы занять его место. Не будем тратить время на разбор всех «натяжек», с помощью которых создавалась эта версия, поскольку совсем недавно были обнаружены новые документы, из которых явствует, что решение об увольнении Рубинштейна было «спущено» в партбюро из вышестоящих партийных инстанций, и участники обсуждения лишь выполняли это решение, не имея права ни обсуждать его, ни даже заикнуться о его существовании.
В это время психология в СССР чуть-чуть не разделила судьбу генетики и кибернетики. После знаменитой «павловской» сессии трех академий - АН, АПН и АМН, - в результате которой от науки были отлучены и потеряли работу не только «инакомыслящие» вроде Н.А. Бернштейна, но и не вполне ортодоксальные ученики самого Павлова, например Леон Абгарович Орбели, в «инстанциях» всерьез обсуждался проект «закрытия» психологии как науки и замены ее павловской физиологией. И кто знает, что могло бы произойти, если бы не самоотверженная борьба «номенклатурщика» Леонтьева за спасение психологической науки. Ее так и не решились «закрыть».
«Новый взлет творчества А.Н. Леонтьева начинается в середине 50-х годов»
В 1955 году начинает выходить журнал «Вопросы психологии». В эти годы Леонтьев много публикуется, а в 1959-м выходят первым изданием «Проблемы развития психики». Если судить по количеству публикаций, конец 50 - начало 60-х - самый продуктивный для Алексея Николаевича период. Тогда же открывается новая проблематика - когнитивная. Сейчас мы имеем инженерную психологию, возрожденную психотехнику, которая была разгромлена в 1938 году и восстановлена, благодаря организационным усилиям Алексея Николаевича, социальную психологию, космическую психологию - все это во многом его заслуга. В конце 50-х годов к нему пришли люди, которые (как он рассказывал много лет спустя) задали ему два вопроса как психологу: «Сможет ли человек приспособиться к физическим условиям космического пространства?» и «Не будет ли во время нахождения человека в космосе опасных нарушений восприятия окружающего мира?». На оба он ответил утвердительно: «сможет», «не будет». И оказался прав. Конечно, много неизвестного, много нового, но человек - машина весьма адаптивная. Мы с ним как-то говорили о том, что человек сам создал кинематограф и сам создал механизмы его восприятия! Он воспринимает то, чего никогда не было в окружающей его действительности. Но ведь он приспособился, как будто с глубокой древности смотрел кино.
С 1954 года началось восстановление международных связей советских психологов. Впервые после длительного перерыва в очередном Международном психологическом конгрессе в Монреале приняла участие довольно представительная делегация советских психологов. В нее входили Леонтьев, Теплов, Запорожец, Асратян, Соколов и Костюк. Начиная с этого времени, Леонтьев много сил и времени уделяет международным связям. Наиболее тесные контакты были у него с Францией и вообще с франкоязычными психологами. Есть несколько причин этому. Во-первых, у него была общность проблематики и близость подхода с целым рядом крупных французских и франкоязычных психологов, в том числе Ж. Пиаже, А. Пьероном, А. Валлоном, Р. Заззо, Ж. Нюттеном. Во-вторых, он в совершенстве владел французским. А.Н. Леонтьев долгое время был одним из сопрезидентов общества «СССР-Франция», членом исполкома ассоциации Международного союза научной психологии, естественно, принадлежал к категории «выездных» людей и в 60-е годы часто принимал участие в различных международных конференциях. Кульминацией этой деятельности явился организованный им в 1966 году Международный психологический конгресс в Москве, президентом которого он был.
Алексей Николаевич объехал всю Европу, бывал в США и Канаде. Сохранились многочисленные толстенные альбомы, в которые он вклеивал фотографии, открытки и т.д., сопровождая их развернутым комментарием - своего рода иллюстрированные дневники его зарубежных поездок. Хотя, конечно, в этих дневниках фиксировалось далеко не все, что он рассказывал. Например, там почти не говорится о почти детективных историях, сопровождавших пребывание советской делегации в Монреале в 1954 году.
В окружении студентов
«С 1966 года и до последнего дня своей жизни А.Н. Леонтьев был бессменным деканом и заведующим кафедрой общей психологии. В сущности, факультет создан им, и... нельзя не признать, что именно Алексей Николаевич определил его научное «лицо»
Середина 60-х - это перелом в социальном положении психологов вообще. Во-первых, ВАК вводит квалификацию «Психолог», ученые степени по психологическим наукам. В архиве А.Н. Леонтьева хранится автореферат одной защищенной в начале 60-х годов диссертации на соискание степени кандидата педагогических наук (по психологии), посвященной некоторым особенностям поведения медоносной пчелы. Этот автореферат входил в число аргументов, с помощью которых он «пробивал» психологическую специализацию. К тому же периоду относится создание первых факультетов психологии в Московском и Ленинградском университетах и «размораживание» некоторых ранее запрещенных областей психологии, таких как психология личности, психодиагностика и уже упомянутая социальная психология. Эти положительные перемены продолжали развиваться и в последующие десятилетия.
А.Н. Леонтьев занимал весьма серьезные посты, и, казалось бы, при взгляде со стороны есть все основания говорить о нем как о чиновнике советской системы, работнике идеологического фронта, создающем идеологические основы психологии. Действительно, у него в статьях, докладах и разных текстах есть много и дежурных ссылок, и цитат, все, что полагается. Но могло ли быть иначе?!
Вот одна легенда из жизни декана факультета психологии. Август месяц, очередной прием на факультет психологии МГУ. Конкурс, как всегда, большой. Экзамены сданы, баллы подсчитаны, хотя приказа о зачислении еще нет. На прием к декану приходит генерал - серьезный, высокий чин. «Чем могу быть полезен?» - спрашивает его декан. Выясняется, что дочка генерала поступала на факультет, но вроде бы не совсем поступила. Декан вызывает секретаршу со списками; выясняется, что дочь генерала недобрала до проходного всего полбалла и вместе с пятью другими студентами, набравшими столько же, осталась за чертой. «Что можно сделать, чтобы ее все-таки зачислить на факультет?», - спрашивает генерал. «Понимаете, - говорит ему декан, - здесь шесть человек, в том числе Ваша дочь, в одинаковом положении. Если я своим приказом - а такие полномочия в принципе у меня есть - включу ее в списки зачисленных, исключив кого-то другого, то остальные пятеро, и тем более невинно пострадавший, будут иметь все основания обвинять меня в том, что я оказал ей определенные привилегии из-за того, что она дочь генерала. На меня начнут писать жалобы, да и Вашей дочери тоже будет весьма неуютно. Я ограничен в моих действиях планом приема, который мне спускают сверху, и не вправе принять ни одного человека сверх этой цифры. Вот если бы план приема был увеличен на шесть мест, тогда бы мы спокойно зачислили всех шестерых, и никаких проблем бы больше не возникало». «Так в чем же дело!», - восклицает генерал. На следующее утро приходит приказ из ректората об увеличении плана приема на шесть мест.
Многие люди, работавшие с Алексеем Николаевичем, говорят о том, что он был в определенном смысле выдающимся администратором: в плане умения играть в «административные игры», хотя это отнимало у него массу времени и сил, снижая его научную продуктивность, особенно в последние два десятилетия. Но нельзя сказать, что это было для него совсем уж тяжкой обузой, потому что он и в этом находил определенное удовольствие. Он играл в эти игры с увлечением и часто выигрывал, в том числе у тех, кто находился на гораздо более высоких этажах социальной иерархии. Он был идеологическим знаменем факультета, да и, пожалуй, всей советской психологии. Но, самое интересное, что кроме него, практически ни у одного сотрудника факультета в работах дежурных идеологических ссылок практически нет. Он полностью брал на себя урегулирование отношений с властью, идеологией и т.п., а весь факультет спокойно работал. Идеолог, у которого никто идеологию не блюдет! Он выполнял роль своеобразного барьера между идеологией и наукой, волнолома, за которым гавань всегда оставалась тихой. Более того, можно сказать, что граница между идеологией и наукой проходила через него. Ему это, конечно, мешало, но если считать продуктивность не только по числу публикаций, но учитывать и организационные инновации, работу учеников, одно другого стоит. Он говорил: «С порядочными, умными и талантливыми людьми любой дурак работать сможет, а вы работайте с теми, какие есть», - и брал на себя эту неблагодарную работу.
Алексей Николаевич никогда не занимался передачей и воплощением начальственных указаний. Зато он постоянно «теребил» начальство, добиваясь принятия компетентных и полезных для психологии решений. И его авторитет у власти был настолько высок, что ему удавалось практически все, чего он старался добиться. Его упрекали (задним числом, разумеется) в авторитарности, волюнтаризме, чуть ли не в сталинизме, обзывали «Лысенко в психологии». Но он не принимал ни одного ответственного решения, не посоветовавшись предварительно с окружавшими его товарищами. Начиная с совместной работы с Выготским, практически все эти решения принимались совместно. Мы уже упоминали, что среди людей, с которыми он работал, были и его - в прошлом - злейшие враги, но он не позволял себе делать какого-либо различия между ними и своими друзьями, и учениками, если речь шла о работе, о науке. Он мог быть и был жестким и непримиримым, когда ситуация того требовала. Но чаще он был мягким, внимательным и человечным. Он не делал различий в общении между академиком и студентом, секретарем ЦК и факультетской буфетчицей. Он всегда здоровался первым. На домашнем банкете, который он устроил в честь своего пятидесятилетия, рядом с докторами и профессорами сидели студенты: Зинченко, Давыдов, Гиппенрейтер, кажется, Овчинникова. А с Лысенко, агрессивным невеждой, плодившим вокруг себя себе подобных, физически уничтожавшим своих противников, державшимся только связями с ЦК, его странно даже упоминать рядом. Они были, по существу, антиподами.
А.Н. Леонтьев по-настоящему любил студентов и чувствовал себя в студенческой среде, как рыба в воде. Сохранились фотографии, где он снят в Летней психологической школе - палаточном городке на Черноморском побережье, куда он специально поехал на несколько дней, чтобы наговориться всласть со студентами о психологии. Полуголый декан смотрится на общем фоне совершенно естественно. Анекдоты о нем, ходившие по факультету, были добродушно-ироничными. Они интересны проскальзывающим в них - при явной симпатии к декану - чувством отчужденности, какой-то отстраненности Леонтьева от «нормальной» жизни и «нормального» быта. Эта отстраненность у него была на самом деле, хотя никак не скажешь, что он был «не от мира сего». Иногда возникало ощущение, что Алексей Николаевич не живет в нашей советской действительности с ее очередями, партсобраниями, ЖЕКами и ВАКами, а сознательно играет в эту жизнь по добровольно принятым им на себя правилам, оставаясь, на самом деле, вне этой действительности. Один из старых профессоров МГУ, знавший Алексея Николаевича недавно обронил в разговоре с одним из нас: «Мало я знал людей, которые были так внутренне свободны, как Алексей Николаевич!».
Он и в семье был немножко отчужденным. Но был последней инстанцией - к нему обращались, когда все другие способы воздействия или пути принятия решения были исчерпаны. Нам он прививал, во-первых, порядочность во всем, уважение к себе как к человеку, и, во-вторых, отношение к труду. Если у него появляется срочная работа, он садится и сидит весь вечер, всю ночь, не вставая, потом поспит пару часов и утром опять садится, весь день работает и где-то вечером на второй день он завершает эту работу. Ответственность - в эпоху всеобщего ухода от ответственности. Он никогда ничего ни на кого не перекладывал. Он все решал сам. Ему был присущ абсолютный, стопроцентный самоконтроль, который проявлялся во всем - и в деловых отношениях, и в семье. Его никогда не видели более, чем на одну секунду вышедшим из себя. Такого просто не было.
Видимо, он был крайне ранимым и глубоко эмоциональным. Такие люди наращивают на себе «корку» холодной рассудочности и сознательной регуляции, но под этой коркой все же чувствуется другое... Моторика у него была плавная. Он был не резким, скорее - чуть-чуть замедленным, в нем ощущался все время внутренний план, какая-то отстраненность от происходящего, та «пауза», про которую говорили независимо друг от друга гениальный русскоязычный философ Мераб Мамардашвили и выдающийся американский психолог-экзистенциалист Ролло Мэй - пауза в потоке событий и действий, в которую осуществляется сознание, понимание, осмысление, решение; пауза между стимулом и реакцией, которая делает человека свободным.
Он был интровертом, по контрасту со своим близким другом Лурия. И была в его внешности и поведении какая-то особая артистичность, привлекавшая к нему сердца студенток. Особенно хороши у него были руки - с тонкими, длинными, аристократичными пальцами, про которые вспоминали все, кому довелось с ним общаться или слушать его выступления.
Алексей Николаевич прожил длинную и очень насыщенную жизнь, но, вероятно, не реализовался до конца. И поэтому в конце жизни не чувствовал себя счастливым и часто уходил в работу. Друзей у него было мало, главным образом - товарищи по работе, которых он знал и любил с молодых лет, вроде Александра Владимировича Запорожца или Даниила Борисовича Эльконина.
Он сломался как-то молниеносно, постарел за 2-3 месяца, последний - семьдесят шестой - год жизни провел в больницах. И умер, как говорится, в одночасье, легкой смертью - от разрыва аорты. Хорошие люди его любили. Подлецы и приспособленцы - ненавидели. Но все без исключения - уважали.
Он был очень хорошим человеком.
Литература:
Леонтьев А.А. Творческий путь Алексея Николаевича Леонтьева // А.Н.Леонтьев и современная психология. Сборник статей памяти А.Н.Леонтьева. - М.: Изд-во Моск. ун-та.- 1983.- С. 6-39.Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения. т. 1. - М., 1983. - С. 65-75.
Леонтьев А.Н. Философия психологии: из научного наследия / под ред. А.А.Леонтьева, Д.А.Леонтьева. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.
Леонтьев А.Н. Парапсихология: фикция или реальность? (совместно с В.П. Зинченко, Б.Ф. Ломовым, А.Р. Лурия) // Вопросы философии. - 1973. - № 3.- С. 128-136.Для цитирования статьи:
Леонтьев А.А., Леонтьев Д.А. Алексей Николаевич Леонтьев: комментарии к биографии//Национальный психологический журнал-2013.- №1(9)-c.9–17
Leontiev А.А.,Leontiev D.A.(2013).Alexei Leontiev: comments on biography. National Psychological Journal,1(9), 9–17
Алексей Николаевич Леонтьев родился в Москве 5 февраля 1903 г., его родители были обыкновенными служащими. Естественно, они хотели дать Алексею хорошее образование. Поэтому неудивительно, что научная деятельность Алексея Леонтьева берет начало еще со студенческих лет. В 1924 г. он заканчивает факультет общественных наук Московского университета, где Г.И. Челпанов читал общий курс психологии. - Челпанов руководил в те годы Институтом психологии при МГУ, возглавляя группу студентов для исследовательской работы. Именно в стенах этого университета Алексеем Николаевичем были написаны первые научные работы - реферат «Учение Джемса об идеомоторных актах» и работа о Спенсере. По окончании университета Алексей Николаевич стал аспирантом Института психологии. Здесь в 1924 г. и происходит встреча А.Н. Леонтьева с Л.С. Выготским и А. Р. Лурией. И в скором времени началась их совместная работа, поскольку эти три человека с выдающимися способностями быстро нашли общий язык, и их союз предвещал много полезного. Но, к большому сожалению, эта деятельность прервалась. Умер Лев Семенович Выготский. За столь короткий срок совместной работы результаты их деятельности оказались все же впечатляющими. Выпущенная в свет Леонтьевым и Лурией статья «Природа человеческого конфликта» имела ошеломляющий успех, т.к. именно в ней была представлена методика «сопряженных моторных реакций» и родилась идея овладения аффектом через речевой выход. Далее Леонтьев самолично разработал идею и воплотил ее в статье под названием «Опыт структурного анализа цепных ассоциативных рядов». Эта статья, напечатанная в Русско-немецком медицинском журнале, основывается на том, что ассоциативные реакции определяются смысловой целостностью, которая лежит «за» ассоциативным рядом. Но именно эта разработка не получила достойного признания. Со своей женой он познакомился в 1929 г., когда ему исполнилось 26 лет. После кратковременного знакомства они поженились. Его жена никогда не препятствовала научной деятельности Алексея Леонтьева, наоборот, помогала и поддерживала его в самые трудные моменты. Интересы Леонтьева лежали в самых различных областях психологии: от психологии творческой деятельности до экспериментального человеческого восприятия предметности. И к необходимости поиска совершенно нового подхода к предмету и содержанию психофизиологических исследований, развивающихся сейчас из общей системы психологического знания, Алексей Николаевич Леонтьев обращался много раз. В конце 1925 г зарождается его знаменитая «культурно-историческая концепция», которая основывалась на известной формуле Л. С Выготского S-X-R, где S - стимул, мотив; X - средство; R - результат деятельности. Алексей Леонтьев начал развивать идеи этой работы, но в Институте психологии, который на тот момент был занят совсем другими вопросами, реализовать это начинание не представлялось возможным. Именно по этой причине А.Н. Леонтьев и А.Р. Лурия перешли в Академию коммунистического воспитания, работая также одновременно во ВГИКе, в ГИТИСе, в клинике Г. И Россолимо и в Институте дефектологии. Приблизительно в 1930 г. комитет здравоохранения Украины принял решение организовать в Украинском психоневрологическом институте сектор психологии, где А Р. Лурия временно занял пост заведующего, а А.Н. Леонтьев - заведующего отделом детской и генетической психологии. К этому времени Алексей Николаевич уже ушел из ВГИКа и АКВ, а Выготский был вынужден вернуться в Москву. Следовательно, всю работу взял на себя Леонтьев, который позже стал лидером украинской группы психологов. Разрабатывая все новые и новые проекты, Алексей Леонтьев выпустил в свет книгу «Деятельность. Сознание. Личность», где отстаивает свою точку зрения о том, что человек не просто подстраивает свою деятельность под внешние условия общества, а эти же условия общества несут в себе мотивы и цели его деятельности. Параллельно А.Н. Леонтьев начинает работу над проблемой развития психики, а именно - исследование экстраполяционных рефлексов у животных особей. В 1936 г. Алексей Николаевич возвратился в Институт психологии, где и работал до ухода на отделение психологии МГУ. В институте он занимается вопросом фоточувствительности кожи. В то же время А Н Леонтьев преподает во ВГИКе и ГИТИСе. Он сотрудничает с СМ Эйзенштейном и ведет экспериментальное изучение восприятия кинофильмов. В предвоенные годы он становится заведующим кафедрой психологии в Ленинградском государственном педагогическом институте им. Н.К. Крупской. Во второй половине 1930-х гг. Леонтьев разрабатывал следующие проблемы: а) филогенетическое развитие психики, и в частности генезис чувствительности. б) «функциональное развитие» психики, т е проблема формирования и функционирования деятельности, в)проблема сознания Эти проблемы были хорошо освещены в докторской диссертации А Н. Леонтьева «Развитие психики», защищенной в ЛГПИ им. А И. Герцена в 1940 г. В диссертацию была включена лишь часть результатов его исследований Но полностью эта работа Леонтьева не сохранилась. Диссертация содержала статьи, посвященные, в частности, памяти, восприятию, эмоциям, воле и произвольности. Там же есть глава под названием «Деятельность-деиствие-операция», где дается основная концептуальная система деятельностнои психологической теории. По мнению Леонтьева, деятельность неотделима от предмета своей потребности, и для овладения этим предметом необходимо ориентироваться на такие его свойства, которые сами по себе витально безразличны, но тесно связаны с другими жизненно значимыми свойствами объектов, т.е. «сигнализируют» о наличии или отсутствии последних. Таким образом, благодаря тому что деятельность животного приобретает предметный характер, в зачаточном виде возникает специфическая для психики форма отражения - отражение предмета, обладающего свойствами, жизненно значимыми, и свойствами, о них сигнализирующими Чувствительность А.Н Леонтьев определяет, соответственно, как раздражимость по отношению к такого рода воздействиям, которые соотносятся организмом с другими воздействиями, т.е. которые ориентируют живое существо в предметном содержании его деятельности, выполняя сигнальную функцию. Леонтьев предпринимает исследование в целях проверки выдвинутой им гипотезы. Сначала в Харькове, а потом и в Москве с помощью разработанной им методики эксперимента он воспроизводит в искусственно созданных условиях процесс превращения неощущаемых раздражителей в ощущаемые (процесс возникновения у человека ощущения цвета кожей руки). Таким образом, А.Н. Леонтьев впервые в истории мировой психологии сделал попытку определить объективный критерий элементарной психики, учитывая источники ее происхождения в процессе взаимодействия живого существа с окружающей средой. Подводя итоги накопленных в области зоопсихологии данных и основываясь на собственных достижениях, Леонтьев разработал новую концепцию психического развития животных как развития психического отражения действительности, обусловленного изменениями условий существования и характера процесса деятельности животных на разных стадиях филогенеза: стадии сенсорной, перцептивной и интеллектуальной психики. Данное направление работы А.Н. Леонтьева было напрямую связано с разработкой вопроса деятельности и проблемы сознания. Разрабатывая проблему личности, Алексей Леонтьев придерживался двух направлений своей деятельности. Он трудился над проблемами психологии искусства. По его мнению, нет ничего такого, где человек мог бы реализовать себя так целостно и всесторонне, как в искусстве. К сожалению, на сегодняшний день почти невозможно встретить его работы по психологии искусства, хотя при жизни Алексей Николаевич много работал над этой темой. В 1966 г. Алексей Николаевич Леонтьев окончательно перешел на факультет психологии Московского университета, с того времени и до последнего дня своей жизни Леонтьев был бессменным деканом и заведующим кафедрой общей психологии. Алексей Николаевич покинул наш мир 21 января 1979 г.; переоценить его научный вклад невозможно, ведь именно ему удалось многих заставить пересмотреть свои взгляды и совершенно с другой стороны подойти к предмету и содержанию психофизиологических исследований.
ЛЕОНТЬЕВ Алексей Николаевич
(1903 1979) - российский психолог, философ и педагог. Специалист в области общей и экспериментальной психологии, инженерной и когнитивной психологии, проблем методологии и философии психологии. Д-р психологических наук (1940), профессор (1941). Д. чл. АПН РСФСР (1950), АПН СССР (1968), в 1950-е гг. был ак.-секретарем и вице-президентом АПН РСФСР. Лауреат медали К.Д. Ушинского (1953), Ленинской премии (1963), Ломоносовской премии I степени (1976), поч. д-р ряда зарубежных ун-тов, в том числе Сорбонны. Окончил фак-т общественных наук МГУ (1924) и начал свою профессиональную деятельность в Московском ин-те психологии и др. московских научных учреждениях (1924-1930).В 1930 г. переехал в Харьков, где заведовал сектором Всеукраинской психолоневро-логической академии (до 1932 г. - Украинский психоневрологический институт) и кафедрой Харьковского педагогического ин-та (1930-1935). Вернувшись в 1936 г. в Москву, работал в Московском ин-те психологии и одновременно в Л ГПИ им. Н.К. Крупской. В 1940 защитил докт. дис: Генезис чувствительности и основные этапы развития психики, в 1941 г. получил звание профессора. В 1942-43 гг. Л. - научный руководитель эвакуационного госпиталя на Урале. С 1943 г. - зав. лабораторией, затем отделом детской психологии Института психологии, а с 1949 г. - зав. кафедрой психологии МГУ. С 1966 по 1979 г. - декан фак-та психологии МГУ и зав. кафедрой общей психологии. Лейтмотивом научного творчества Л. на протяжении всей его жизни была разработка философско-методологических оснований психологической науки. Профессиональное становление Л. как ученого произошло в 1920-е гг. под влиянием его прямого учителя Л.С. Выготского, который буквально взорвал традиционную психологию своими методологическими, теоретическими и экспериментальными работами, заложившими основы новой психологии. Своими работами конца 20-х гг. Л. также внес вклад в разработку созданного Выготским культурно-исторического подхода к становлению человеческой психики. Однако уже в начале 1930-х гг. Л., не порывая с культурно-исторической парадигмой, начинает дискутировать с Выготским о путях ее дальнейшего развития. Если для Выготского основным предметом изучения было сознание, то Л. более важным представлялся анализ формирующей сознание человеческой практики, жизнедеятельности. В работах Л. 30-х гг., опубликованных лишь посмертно, он стремился утвердить идею о приоритетной роли практики в формировании психики и понять закономерности этого формирования в фило-и онтогенезе. Его докт. дис. была посвящена эволюции психического в животном мире - от элементарной раздражимости у простейших до человеческого сознания. Господствовавшей в старой психологии картезианской оппозиции внешнее - внутреннее Л. противопоставляет тезис о единстве строения внешних и внутренних процессов, вводя категориальную пару процесс-образ. Л. разрабатывает категорию деятельности как действительного (в гегелевском смысле) отношения человека к миру, которая и выступает как основа этого единства. Это отношение не является в строгом смысле индивидуальным, а опосредованно отношениями с другими людьми и социокультурно выработанными формами практики. Сама структура деятельности по своей природе социогенна. Идея о том, что формирование психических процессов и функций происходит в деятельности и посредством деятельности, послужила основой многочисленных экспериментальных исследований развития и формирования психических функций в онтогенезе, выполненных Л. и его сотрудниками в 1930-60-е гг. Эти исследования заложили основу для целого ряда новаторских психолого-педагогических концепций развивающего обучения и воспитания, которые в последнее десятилетие получили широкое распространение в педагогической практике. К периоду конца 30-х - началу 40-х годов относится также разработка хорошо известных представлений Л. о структуре и единицах анализа деятельности и сознания. Согласно этим представлениям, в структуре деятельности различаются три психологических уровня: собственно деятельности (акт деятельности), выделяемой по критерию ее мотива, действий, вычленяемых по критерию направленности на достижение осознанных целей, и операций, соотносящихся с условиями осуществления деятельности. Для анализа сознания принципиально важной оказалась введенная Л. дихотомия значение - личностный смысл, первый полюс которой характеризует безличное, всеобщее, социокультурно усвоенное содержание сознания, а второй - его пристрастность, субъективность, обусловленную неповторимым индивидуальным опытом и структурой мотивации. Во второй половине 1950-60-х гг. Л. формулирует тезис о системном строении психики и вслед за Выготским разрабатывает на новой концептуальной основе принцип исторического развития психических функций. Практическая и внутренняя психическая деятельность не только едины, но могут переходить из одной формы в другую. По сути, речь идет о единой деятельности, которая может переходить из внешней, развернутой формы во внутреннюю, свернутую (интериоризация) и наоборот (экстериоризация), может одновременно включать в себя собственно психические и внешние (экстрацеребральные) компоненты. В 1959 г. вышла первым изданием книга Л. Проблемы развития психики, обобщавшая его работы 1930-50-х гг., за которую он был удостоен Ленинской премии. В 1960-70-х гг. Л. продолжает разрабатывать деятельностный подход или общепсихологическую теорию деятельности. Аппарат деятельнос-тной теории он применяет для анализа восприятия, мышления, психического отражения в широком смысле слова. Рассмотрение их как активных процессов, имеющих деятельностную природу, позволило продвинуться на новый уровень их понимания. В частности, Л. была выдвинута и подкреплена эмпирическими данными гипотеза уподобления, гласящая, что для построения чувственных образов необходима встречная активность органов восприятия. В конце 1960-х гг. Л. обращается к проблеме личности, рассматривая ее в рамках единой системы с деятельностью и сознанием. В 1975 г. выходит книга Л. Деятельность. Сознание. Личность, в которой он, подводя итоги своим работам 60-70-х гг., излагает фило-софско-методологические основания психологии, стремится психологически осмыслить категории, наиболее важные для построения целостной системы психологии как конкретной науки о порождении, функционировании и строении психического отражения реальности, которое опосредствует жизнь индивидов. Категория деятельности вводится Л. в этой книге как путь преодоления постулата непосредственности воздействия внешних раздражителей на индивидуальную психику, который нашел наиболее завершенное выражение в бихевиористской формуле стимул - реакция. Деятельность выступает как моляр ная, не аддитивная единица жизни телесного, материального субъекта. Ключевым признаком деятельности выступает ее предметность, в понимании которой Л. опирается на идеи Гегеля и раннего Маркса. Сознание есть то, что опосредует и регулирует деятельность субъекта. Оно многомерно. В его структуре выделяются три основных составляющих: чувственная ткань, служащая материалом для построения субъективного образа мира, значение, связывающее индивидуальное сознание с общественным опытом или социальной памятью, и личностный смысл, связывающий сознание с реальной жизнью субъекта. Основанием для анализа личности также выступает деятельность, вернее система деятельностей, осуществляющих разнообразные отношения субъекта с миром. Их иерархия, а точнее иерархия мотивов или смыслов, и задает структуру личности человека. В 1970-е гг. Л. вновь обращается к проблемам восприятия и психического отражения, но по-иному. Ключевым для него становится понятие образа мира, за которым стоит прежде всего идея непрерывности воспринимаемой картины действительности и образов отдельных объектов. Невозможно воспринять отдельный объект, не воспринимая его в целостном контексте образа мира. Этот контекст задает перцептивные гипотезы, направляющие процесс восприятия и опознания. Это направление работ не успело получить какого-либо завершения. Л. создал обширную научную школу в психологии, его работы оказали заметное влияние на философов, педагогов, культурологов и представителей других гуманитарных наук. В 1986 г. было создано Международное общество исследований по теории деятельности. Л. также автор книг: Развитие памяти, М., 1931; Восстановление движения, всоавт., М., 1945; Избранные психологические произведения, в 2-х тт., М., 1983; Философия психологии, М., 1994. А.А.Леонтьев, Д.А. Леонтьев
И специалист по психолингвистике, автор многочисленных работ, в значительной мере повлиявших на развитие отечественной науки, Алексей Алексеевич Леонтьев. Биография этого выдающегося ученого довольно насыщенная, как и его профессиональная деятельность. Он прошел длинный научный путь от филологии к психологии и педагогике.
Получив основное филологическое образование, А. А. Леонтьев тяготел к междисциплинарному пространству в области гуманитарных знаний. Со временем центральной проблематикой его исследований стала тема общения, рассматриваемая им как общетеоретическая и имеющая влияние на другие смежные с психологией дисциплины.
Леонтьев является одним из первых российских исследователей из числа занимавшихся разработкой теории «Педагогического общения» в дидактике. Несмотря на огромное количество собственных известных науке трудов (около 900 работ и 30 книг), стал первопубликатором некоторых работ таких известных ученых, как И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. С. Выготский, Е. Д. Поливанов, А. Н. Леонтьев и Л. П. Якубинский.
Семья Леонтьевых
14 января 1936 у Леонтьевых родился сын Алексей. Его семья - мать Маргарита Петровна (1905-1985), отец Алексей Николаевич (1903-1979) и его родители, Александра Алексеевна и Николай Владимирович, тогда жили в Москве.
По словам их друзей, отношения в семье были очень теплыми. Это касалось как отношений с родителями Алексея Николаевича, так и супругов между собой. Маргарита Петровна посвятила свою жизнь семье и поддержке своего великого супруга, являлась для него надежным тылом и опорой до последнего дня его жизни.
Отец. Профессиональная деятельность
Отец - выдающийся российский психолог Алексей Николаевич Леонтьев. Биография А. Н. Леонтьева чрезвычайно насыщена научной деятельностью. Под руководством Льва Семеновича Выготского (1896-1934) совместно с Александром Романовичем Лурия (1902-1977), с которыми Леонтьев познакомился в Институте психологии, придя на работу после окончания МГУ, они разработали известную культурно-историческую теорию и проводили многочисленные экспериментальные исследования, направленные на изучение механизмов формирования психологических процессов.
В совместной работе с ними, а также с рядом других коллег он детально прорабатывал проблематику взаимосвязи практической деятельности и сознания, понимания, общения через деятельность. Таким образом, в 30-е годы он сформировал общепсихологическую концепцию деятельности, которая и по сей день оказывает большое влияние на развитие теоретических направлений в психологии как отечественных, так и зарубежных исследователей.
Таким образом, А. Н. Леонтьев по праву считается создателем обширной научной психологической школы и многочисленных трудов, оказавших влияние не только на развитие психологии, но и педагогики, философии, культурологи, других гуманитарных наук. Знаменитая которую опубликовал в 1975 старший Алексей Леонтьев, «Деятельность. Сознание. Личность», является обобщающим трудом по теории деятельности.
Детство
Учитывая то, что детство Алексея Алексеевича пришлось на предвоенные годы, его детские воспоминания так или иначе связаны с войной, бомбоубежищами и поездкой в Ашхабад (в конце 1941-го) и Свердловск (в середине 1942-го), куда был эвакуирован МГУ. В свой дом семья смогла вернуться лишь в 1943 году.
Еще до того как А. А. Леонтьев начал учиться в школе, он занимался в детской группе по изучению немецкого языка. Подготовка была довольно серьезной, а задания сложными (например, перевод текстов). При поступлении в школу № 110 Алексей Алексеевич был определен не в первый класс, а сразу во второй. Более того, по результатам исследований, проводимых среди учеников, он был зачислен в список вундеркиндов. Результатом обучения в школе стала золотая медаль.
Институтские годы
По словам самого Алексея Алексеевича, еще в 1953-м, когда он окончил школу, было абсолютно понятно, что заниматься наукой - его истинное призвание. Среди всевозможных вариантов для поступления он рассматривал разные гуманитарные науки и даже органическую химию.
Как вспоминает Леонтьев А. А., психология, несомненно, была среди тех наук, которые его привлекали. Но поступать на этот факультет он не стал. Конечно, одной из основных причин послужило то, что его отец заведовал кафедрой психологии в МГУ им. Ломоносова. Как специальность в прочих учебных заведениях психология либо отсутствовала, либо только начинала появляться. Поэтому А. А. Леонтьев выбрал факультет филологии.
Начало профессиональной работы
Алексей Алексеевич успешно окончил университет по в 1958 г. Его выпускная дипломная работа была высоко оценена преподавателями и стала основой для 2 публикаций. Результатом такой работы послужило предложение должности преподавателя в Институте языковедения Академии наук СССР.
Психолингвистика
Помимо выдающихся филологических способностей и знаний, Алексея Алексеевича привлекали и другие гуманитарные науки. Его работы подтвердили, что Алексей Леонтьев - психолог, психолингвист и педагог. Его основной темой того периода научной работы стала психолингвистика (книга вышла в 1967-м). Тогда же был основан психологический факультет в МГУ, где был введен одноименный предмет. Помимо этого курса, который Алексей Алексеевич преподавал всю оставшуюся жизнь, он разрабатывал и читал также другие дисциплины психологической, социально-психологической, психолингвистической, педагогической, криминалистической и прочих направленностей.
Алексей Алексеевич стал доктором философских наук в 1968-м. Следует также отметить, что выходу данной докторской диссертации по психолингвистическому моделированию речи предшествовали 9 монографий разных тематических направлений, которые не теряют своей актуальности и в наше время. Докторская степень позволила Алексею Алексеевичу в 1969 г. организовать психолингвистическую исследовательскую группу на базе Института языкознания.
Область интересов этого выдающегося ученого довольно велика, однако объединяющей проблематикой для него стала проблема общения. А. А. Леонтьев видел в ней общетеоретический аспект, который проявляется во многих гуманитарных науках. Результатом его многочисленных трудов и исследований стало выдвижение многоуровневой междисциплинарной теории общения человека и книга по психологии общения, опубликованная в 1974 году.
Переход от лингвистики к педагогике
Со временем для Алексея Алексеевича лингвистика стала отходить на второй план, и свое внимание он обратил на образование. Подтверждением стала докторская по психологии речевого общения (1975). После этого он перешел работать в созданный тогда Институт русского языка им. А. С. Пушкина, а в 1976-м стал профессором.
Также в определенные периоды жизни он работал в методическом центре русского языка МГУ, возглавлял различные советы. В 1986-м он - профессор МГПИ. В 1988-1991 гг. - руководитель Лаборатории языкового образования, в 1990-м - генеральный секретарь Международной ассоциации коллективного содействия изучению языков. В 1992 г. Леонтьева избрали действительным членом РАО.
В 1994-м он возглавил Институт языков и культур им. Л. Н. Толстого, который сам и создал. С 1995 года стал членом Совета по русскому языку. С 1997-го руководил «Школой 2000». Параллельно с другой работой в 1998-м стал профессором в МГУ. В 2000 г. начал сотрудничество с Центром при РАО.
Достойная смена
У Алексея Алексеевича есть сын Дмитрий (1960 г. р.), который также стал продолжателем дела семьи. Сейчас он довольно известный психолог, доктор наук, профессор МГУ, директор Института и жизнетворчества.
Также у А. А. Леонтьева есть дочь, но о ней, к сожалению, ничего не известно, кроме того, что она тоже училась в МГУ.