Проблема добра и зла в современном мире. Добро и зло в литературе В каких произведениях добро побеждает зло

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд

Описание слайда:

Проект по литературе на промежуточной аттестации в 2015-2016 учебном году ДОБРО И ЗЛО В ЛИТЕРАТУРЕ Выполнила: Овчухова Наталия, ученица 5а класса МБОУ «ООШ №2» Учитель Шувакина О.А., учитель русского языка и литературы

2 слайд

Описание слайда:

Актуальность проекта Тема добра и зла - это вечная проблема, которая волнует и будет волновать всегда человечество

3 слайд

Описание слайда:

Цель исследования проекта 1. Познакомиться с произведениями литературы, где присутствует добро и зло, выявить актуальность этой темы. 2. Выяснить, во всех ли произведениях русской литературы присутствует противоборство добра и зла, и кто побеждает в этой схватке? 3. Обосновать значимость произведений писателей о добре и зле.

4 слайд

Описание слайда:

Задачи: 1. Изучить и анализировать произведения, содержащие проблему добра и зла. 2. Исследовать ряд произведений литературы, содержащих проблему добра и зла. 3. Провести классификацию произведений с целью определения победителей в противоборстве. 4. Выявить уровень интереса у моих сверстников и отношение взрослых к произведениям, в которых присутствует противоборство добра и зла. 5. Систематизировать и обобщить полученные результаты.

5 слайд

Описание слайда:

Гипотеза: Предположим, что в мире не было бы зла. Тогда жизнь не была бы интересной. Зло всегда сопутствует добру, а борьба между ними – и есть не что иное, как жизнь. Художественная литература – отражение жизни, значит, в каждом произведении есть место борьбе добра со злом, и побеждает, вероятно, добро или, наоборот, зло.

6 слайд

Описание слайда:

Объект исследования: Устное народное творчество и литературное творчество писателей Предмет исследования: Сказки, легенды и произведения литературы

7 слайд

Описание слайда:

Методы исследования: 1. Изучение устного народного творчества и литературного творчества писателей. 2. Анализ произведений и сказок. 3. Опрос и анкетирование. 4. Сопоставление и классификация произведений. 5. Обобщение и систематизация полученных результатов.

8 слайд

Описание слайда:

Вопросы исследования: Добро и зло? Может ли существовать добро без зла или зло без добра? Как в жизни бывает: добро или зло побеждает?

9 слайд

Описание слайда:

Легенда о добре и зле Давным-давно жила прекрасная птица. Возле ее гнезда находились дома людей. Каждый день птица исполняла их заветные желания. Но однажды счастливая жизнь людей и птицы - волшебницы кончилась. Так как в эти места прилетел злой и страшный дракон. Он был очень голоден, и его первой добычей тапа птица Феникс. Съев птицу, дракон не утолил свой голод и стал поедать людей. И тогда произошло великое разделение людей на два лагеря. Одни люди, не желая быть съеденными, перешли на сторону дракона, и сами стали людоедами, а другая часть людей постоянно искала надежное убежище, страдая от притеснений жестокого чудовища. Наконец дракон, насытившись, улетел в свое мрачное царство, а люди стали населять всю территорию нашей планеты. Они не остались под одним кровом, потому что не могли жить без доброй птицы, кроме того, они постоянно ссорились. Так на свете появились добро и зло.

10 слайд

Описание слайда:

11 слайд

Описание слайда:

«Василиса прекрасная» Добро взяло верх над злом. Мачеха и её дочери превратились в уголь, а Василиса стала жить долго и счастливо вместе с царевичем в довольстве и счастье.

12 слайд

Описание слайда:

«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» А.С.Пушкин Сказка А.С. Пушкина опирается на традиционный сказочный сюжет о злой мачехе и красивой доброй падчерице. Но Пушкин сумел наполнить традиционный сюжет особой глубиной, пронизанной светом добра. Как и всё пушкинское, эта сказка, как драгоценный камень, сверкающий тысячами граней смысла, поражающий нас многоцветьем слова и ясным, ровным сиянием, исходящим от автора, - не ослепляющим, а просветляющим наши невидящие глаза и спящие духовно сердца.

13 слайд

Описание слайда:

Ганс Христиан Андерсен сказка «Снежная королева» Силы добра олицетворяет, прежде всего, Герда, смелая девочка, выступившая против самой Снежной Королевы, могущественной и непобедимой. Никакая сила не могла противостоять холодному взгляду, а уж тем более, поцелую волшебницы. Но доброта и отвага Герды привлекает на ее сторону и людей, и животных.

14 слайд

Описание слайда:

Анализ легенд «ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП» Когда люди заселили землю, они сначала научились сеять хлеб, а потом стали выращивать виноград и делать из него вино. А когда пили вино, они становились глупыми и злыми, обижали слабых, хвалили сами себя и обманывали Друг друга. Бог смотрел на людей, и ему было очень горько. А люди с каждым годом становились всё хуже и злее. И Бог так разгневался, что решил уничтожить всех людей и всех зверей, которых он создал.

15 слайд

Описание слайда:

Анализ художественных произведений Герасим очень любил Муму, он относился к ней, как мать к своему ребенку и то, что он решился лишить ее жизни, говорит об огромной силе воле героя. Если ей суждено погибнуть, то это лучше сделает он сам. Принять такое решение может только очень мужественный человек. И самовольный уход Герасима из города- это протест бесправного человека, против унижения. То, что произошло с Герасимом навсегда лишило его возможности быть счастливым, навсегда отгородило его от людей. Повесть И. С. Тургенева «Муму»

16 слайд

Описание слайда:

В. Катаев «Цветик-Семицветик» Эта добрая сказка Валентина Катаева учит нас: когда появляются желания, сначала думай, нужно ли то, что ты сейчас пожелал, не принесет ли выполнение твоего желания неприятность, неудобство окружающим. А главное, надо стараться самому осуществлять свои желания. И совсем необязательно иметь лепестки цветика – семицветика, чтобы совершать разумные поступки. Достаточно иметь доброе сердце, чтобы приходить на помощь другим в трудную минуту и не ждать, когда тебя об этом попросят.

17 слайд

Описание слайда:

Г.Троепольский «Белый Бим Черное ухо» В книге рассказывается о собаке, которая отправилась на поиски хозяина, попавшего в больницу. В результате она оказалась безродной. В повести и фильме показаны герой, которые по-разному отнеслись к несчастью собаки. Претерпев много унижений, побоев, Бим оказался в приюте, где и погиб.

18 слайд

Описание слайда:

Сказка К. Г. Паустовского «Теплый хлеб» Филька исправил свою ошибку и этим он доказал, что он сильный и мужественный человек, у него хватило и душевных, и физических сил, чтобы исправить злое дело, которое он натворил, а значит – он приблизился к прекрасному. Он прошел эту лестницу с первой по четвертую ступеньку и тем самым искупил свою вину.

19 слайд

Описание слайда:

20 слайд

Описание слайда:

ВЫВОД: В основе всех исследуемых произведений художественной литературы лежит идея борьбы добра и зла. В значительном большинстве произведений победителем в этом противоборстве оказывается зло. Торжество добра наблюдается только в произведениях устного народного творчества – сказках. ПРОИЗВЕДЕНИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ОБРАЗЫ, ОЛИЦЕТВОРЯЮЩИЕ ДОБРО ОБРАЗЫ, ОЛИЦЕТВОРЯЮЩИЕ ЗЛО ТОРЖЕСТВО ДОБРА ТОРЖЕСТВО ЗЛА СКАЗКИ- 3 3 3 3 0 ЛЕГЕНДЫ – 1 1 1 0 1 ПРОИЗВЕДЕНИЯПИСАТЕЛЕЙ – 4 4 4 0 4

21 слайд

Описание слайда:

Таблица: Сравнительная характеристика темы добра и зла в произведениях разного времени. № П/П НАЗВАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДОБРО ЗЛО 1 Русская народная сказка «ВасилисаПрекрасная» + + 2 Авторская сказка. А.С. Пушкин «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях» + + 3 Классическая русская литература 19 века. И.С. Тургенев «Муму» + + 4 Современная русскаялитература20 века. 1.К.Г. Паустовский «Тёплый хлеб» 2.В.Катаев «Цветик –семицветик» 3.Г.Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо» + + + + + + 5 Легенда. «Всемирный потоп» + + 6 Зарубежная литература. Х.К.Андерсен «Снежная королева» + +

22 слайд

Вечная тема для каждого человека, самая актуальная в наше время - «добро и зло», - очень ярко выражена в произведении Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». С этой темой мы встречаемся уже на первых страницах повести «Майская ночь, или Утопленница» - самой красивой и поэтической. Действие в повести происходит вечером, в сумерки, между сном и явью, на грани реального и фантастического. Изумительна природа, окружающая героев, прекрасны и трепетны чувства, испытываемые ими. Однако в прекрасном пейзаже есть нечто, что нарушает

Эту гармонию, беспокоит Галю, чувствующую присутствие злых сил совсем рядом, что это? Здесь произошло дикое зло, зло, от которого даже дом внешне изменился.

Отец под влиянием мачехи выгнал родную дочь из дома, толкнул на самоубийство.

Но зло не только в страшном предательстве. Оказывается, у Левко есть страшный соперник. Его родной отец. Человек страшный, злобный, который, будучи Головой, обливает на морозе людей холодной водой. Левко не может добиться у отца согласия на брак с Галей. На помощь ему приходит чудо: панночка, утопленница, обещает любую награду, если Левко поможет избавиться от ведьмы.

Панночка

Обращается именно к Левко за помощью, так как он добр, отзывчив на чужую беду, с сердечным волнением слушает он печальный рассказ панночки.

Левко нашел ведьму. Он узнал ее, так как «внутри у нее виднелось что-то черное, а у других светилось». И сейчас, в наше время, у нас живы эти выражения: «черный человек», «черное нутро», «черные мысли, дела».

Когда ведьма бросается на девушку, на лице ее сверкает злобная радость, злорадство. И как бы ни маскировалось зло, добрый, чистый душой человек способен его почувствовать, распознать.

Идея дьявола как олицетворенного воплощения злого начала волнует умы людей с незапамятных времен. Она нашла отражение во многих сферах человеческого бытия: в искусстве, религии, суевериях и так далее. В литературе эта тема тоже имеет давние традиции. Образ Люцифера - падшего, но не раскаявшегося ангела света - словно магической силой притягивает к себе неудержимую писательскую фантазию, каждый раз открываясь с новой стороны.

Например, Демон Лермонтова - образ человечный и возвышенный. Он вызывает не ужас и отвращение, а сочувствие и сожаление.

Демон у Лермонтова - это воплощение абсолютного одиночества. Однако он не сам добивался его, безграничной свободы. Напротив, он одинок поневоле, он страдает от своего тяжелого, как проклятие, одиночества и преисполнен тоски по духовной близости. Низвергнутый с небес и объявленный врагом небожителей, он не смог стать своим в преисподней и не сблизился с людьми.

Демон находится как бы на грани разных миров, и поэтому Тамара представляет его следующим образом:

То был не ангел-небожитель,

Ее божественный хранитель:

Венок из радужных лучей

Не украшал его кудрей.

То был не ада дух ужасный,

Порочный Мученик - о нет!

Он был похож на вечер ясный:

Ни день, ни ночь - ни мрак, ни свет!

Демон тоскует по гармонии, но она недоступна для него, и не потому, что в его душе гордыня борется с желанием примирения. В понимании Лермонтова гармония вообще недоступна: ибо мир первоначально расколот и существует в виде несоединимых противоположностей. Даже древний миф свидетельствует об этом: при создании мира были разъединены и противопоставлены свет и тьма, небо и земля, твердь и вода, ангелы и демоны.

Демон страдает от противоречий, раздирающих все вокруг него. Они отражаются в его душе. Он всемогущ - почти как Бог, но им обоим не под силу примирить добро и зло, любовь и ненависть, свет и мрак, ложь и правду.

Демон тоскует по справедливости, но и она недоступна для него: мир, основанный на борьбе противоположностей, не может быть справедливым. Утверждение справедливости для одной стороны всегда оказывается несправедливостью с точки зрения другой стороны. В этой разъединенности, рождающей ожесточенность и все остальное зло, заключена всеобщая трагедия. Такой Демон не похож на своих литературных предшественников у Байрона, Пушкина, Мильтона, Гете.

Образ Мефистофеля в «Фаусте» Гете сложен и многосторонен. Это Сатана-образ из народной легенды. Гете придал ему черты конкретной живой индивидуальности. Перед нами циник и скептик, существо остроумное, но лишенное всего святого, презирающее человека и человечество. Выступая как конкретная личность, Мефистофель в то же время является сложным символом. В социальном плане Мефистофель выступает как воплощение злого, человеконенавистного начала.

Однако Мефистофель - символ не только социальный, но и философский. Мефистофель - воплощение отрицания. Он говорит о себе: «Я отрицаю все - И в этом моя суть».

Образ Мефистофеля необходимо рассматривать в неразрывном единстве с Фаустом. Если Фауст - воплощение созидательных сил человечества, то Мефистофель представляет символ той разрушительной силы, той разрушительной критики, которая заставляет идти вперед, познавать и творить.

В «Единой физической теории» Сергея Белых (Миасс, 1992) можно найти слова об этом: «Добро - это статика, покой - это потенциальная составляющая энергии.

Зло - это движение, динамика - кинетическая составляющая энергии».

Господь именно так определяет функцию Мефистофеля в «Прологе на небесах»:

Слаб человек: покорствуя уделу,

Он рад искать покоя, - потому

Дам беспокойного я спутника ему:

Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу.

Комментируя «Пролог на небесах», Н. Г. Чернышевский в своих примечаниях к «Фаусту» писал: «Отрицания ведут только к новым, более чистым и верным убеждениям… С отрицанием, скептицизмом разум не враждебен, напротив, скептицизм служит его целям…»

Таким образом, отрицание - это лишь один из витков прогрессивного развития.

Отрицание, «зло», воплощением которого и является Мефистофель, становится толчком движения, направленного

Против зла.

Я часть той силы,

что вечно хочет зла

и вечно совершает благо -

так сказал о себе Мефистофель. И эти слова М. А. Булгаков взял эпиграфом к своему роману «Мастер и Маргарита»..

Романом «Мастер и Маргарита» Булгаков говорит читателю о смысле и ценностях вневременных.

В объяснении невероятной жестокости прокуратора Пилата по отношению к Иешуа Булгаков следует за Гоголем.

Спор римского прокуратора Иудеи и бродячего философа по поводу того, будет ли царство истины или нет, порой обнаруживает если не равенство, то какое-то интеллектуальное сходство палача и жертвы. Минутами даже кажется, что первый не совершит злодеяния над беззащитным упрямцем.

Образ Пилата демонстрирует борение личности. В человеке сталкиваются начала: личная воля и власть обстоятельств.

Иешуа духовно преодолел последнюю. Пилату этого не дано. Иешуа казнен.

Но автору захотелось провозгласить: победа зла над добром не может стать конечным результатом общественно-нравственного противоборства. Этого, по Булгакову, не приемлет сама природа человеческая, не должен позволить весь ход цивилизации.

Предпосылками для такой веры были, убежден автор, поступки самого римского прокуратора. Ведь именно он, обрекший на смерть несчастного преступника, приказал тайно убить Иуду, предавшего Иешуа:

В сатанинском прячется человеческое и совершается, пусть и трусливое, возмездие за предательство.

Теперь, спустя многие столетия, носители дьявольского зла, чтобы окончательно искупить свою вину перед вечными странниками и духовными подвижниками, всегда шедшими на костер за свои идеи, обязаны стать творцами добра, вершителями справедливости.

Распространившееся в мире зло приобрело такой размах, хочет сказать Булгаков, что сам Сатана вынужден вмешаться, потому что не стало никакой другой силы, способной это сделать. Так появляется в «Мастере и Маргарите» Воланд. Именно Воланду автор даст право казнить или миловать. Все скверное в той московской суете чиновников и элементарных обывателей испытывает на себе сокрушительные удары Воланда.

Воланд - это зло, тень. Иешуа- это добро, свет. В романе постоянно идет противопоставление света и тени. Даже солнце и луна становятся почти участниками событий..

Солнце - символ жизни, радости, подлинного света - сопровождает Иешуа, а луна - фантастический мир теней, загадок и призрачности - царство Воланда и его гостей.

Булгаков изображает силу света через силу тьмы. И наоборот, Воланд как князь тьмы может почувствовать свою силу только тогда, когда есть хоть какой-то свет, с которым нужно бороться, хотя и сам признает, что у света, как у символа добра, есть одно неоспоримое преимущество - созидательная сила.

Булгаков изображает свет через Иешуа. Иешуа Булгакова – это не совсем евангельский Иисус. Он просто бродячий философ, немного странный и совершенно не злой.

«Се - человек!» Не Бог, не в божественном ореоле, а просто человек, но какой человек!

Все его истинное божественное достоинство - внутри него, в его душе.

Левий Матвей не видит в Иешуа ни одного недостатка, поэтому не в силах даже пересказать простые слова своего Учителя. Несчастье его в том, что он так и не понял, что свет описать нельзя.

Левий Матвей не может ничего возразить на слова Воланда: «Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли все тени? Ведь тени получаются от предметов и людей? Не хочешь ли ты ободрать все живое из-за твоей фантазии насладиться полным светом? Ты глуп». Иешуа ответил бы примерно так: «Чтобы были тени, мессир, нужны не только предметы и люди. Прежде всего, нужен свет, который и во тьме светит».

И тут вспоминается рассказ Пришвина «Свет и тень» (дневник писателя): «Если цветы, дерево всюду поднимаются на свет, то и человек с этой же биологической точки зрения особенно стремится ввысь, к свету, и, конечно, он это самое движение свое ввысь, к свету называет прогрессом…

Свет приходит от Солнца, тень от земли, и жизнь, порожденная светом и тенью, проходит в обычной борьбе двух этих начал: света и тени.

Солнце, вставая и уходя, приближаясь и удаляясь, определяет на земле наш порядок: наше место и наше время. И вся красота на земле, распределение света и тени, линий и красок, звука, очертаний неба и горизонта - все, все есть явления этого порядка. Но: где границы солнечного порядка и человеческого?

Леса, поля, вода своими парами и вся жизнь на земле стремится к свету, но если бы не было тени, не могло бы и жизни быть на земле, на солнечном свету все бы сгорело… Мы живем благодаря теням, но тени мы не благодарим и все дурное называем теневой стороной жизни, а все лучшее: разум, добро, красоту - стороной светлой.

Все стремится к свету, но если бы всем сразу свет, жизни бы не было: облака облегают тенью своей солнечный свет, так и люди прикрывают друг друга тенью своей, она от нас самих, мы ею защищаем детей своих от непосильного света.

Тепло нам или холодно - какое дело Солнцу до нас, оно жарит и жарит, не считаясь с жизнью, но так устроена жизнь, что все живое тянется к свету.

Если бы не было света, все погрузилось бы в ночь».

Необходимость зла в мире равна физическому закону света и теней, но подобно тому, как источник света находится вовне, а тень отбрасывают лишь непрозрачные предметы, так и зло существует в мире лишь вследствие наличия в нем «непрозрачных душ», которые не пропускают через себя божественный свет. Добра и зла не было в первозданном мире, добро и зло явились потом. То, что мы называем добром и злом, есть результат несовершенства сознания. Зло начало появляться в мире тогда, когда появилось сердце, способное чувствовать злобное, то, что есть зло по существу. В тот момент, когда сердце впервые допускает, что зло есть, зло рождается в этом сердце, и в нем начинают бороться два начала.

«Человеку задана задача поиска истинной меры в себе, поэтому среди «да» и «нет», среди «добра» «зла» он борется с тенью. Злое начало - злые мысли, лживые поступки, неправедные слова, охота, война. Подобно тому как для отдельного человека отсутствие душевного мира является источником беспокойства и многих несчастий, так для целого народа отсутствие добродетелей ведет к голоду, к войнам, к мировым язвам, пожарам и всяческим бедствиям. Своими помыслами, чувствами и поступками человек преображает окружающий мир, делает его адом или раем, в зависимости от своего внутреннего уровня» (Ю. Терапиано. «Маздеизм»).

Кроме борьбы света и тени в романе «Мастер и Маргарита» рассматривается еще одна важная проблема - проблема человека и веры.

Слово «вера» неоднократно звучит в романе не только в привычном контексте вопроса Понтия Пилата к Иешуа Га-Ноцри: «…веришь ли ты в каких-нибудь богов?» «Бог один, - ответил Иешуа, - в него я верю», - но и в гораздо более широком смысле: «Каждому будет дано по его вере».

В сущности, вера в последнем, более широком смысле, как величайшая нравственная ценность, идеал, смысл жизни, является одним из оселков, на котором проверяется нравственный уровень любого из персонажей. Вера во всемогущество денег, стремление любыми средствами хапнуть побольше - это своеобразное кредо Босого, буфетчика. Вера в любовь - смысл жизни Маргариты. Вера в доброту - главное определяющее качество Иешуа.

Страшно потерять веру, как теряет Мастер веру в свой талант, в свой гениально угаданный роман. Страшно этой веры не иметь, что свойственно, например, Ивану Бездомному.

За веру в мнимые ценности, за неумение и душевную лень найти свою веру человек бывает наказан, как в булгаковском романе персонажи наказаны болезнью, страхом, муками совести.

Но совсем страшно, когда человек сознательно отдает себя служению мнимым ценностям, понимая их ложность.

В истории отечественной словесности за А. П. Чеховым прочно закрепилась репутация писателя, если не вполне атеистически настроенного, то хотя бы индифферентного к вопросам веры. Это заблуждение. Быть безразличным к религиозной истине он не мог. Воспитанный в жестких религиозных правилах, Чехов в юности пытался обрести свободу и независимость от того, что деспотически навязывалось ему ранее. Он знал также, как и многие, сомнения, и те высказывания его, которые выражают эти сомнения, позже абсолютизировались писавшими о нем. Любое, даже и не вполне определенное высказывание истолковывалось во вполне определенном смысле. С Чеховым это совершать было тем более просто, что сомнения свои он высказывал ясно, результаты же раздумий своих, напряженного духовного поиска не спешил выставлять на суд людской.

Булгаков первым указал на мировое значение идей" и художественного мышления писателя: «По силе религиозного искания Чехов оставляет позади себя даже Толстого, приближаясь к Достоевскому, не имеющему себе здесь равных».

Чехов своеобразен в своем творчестве тем, что искания правды, Бога, души, смысла жизни он совершал, исследуя не возвышенные проявления человеческого духа, а нравственные слабости, падения, бессилие личности, то есть ставил перед собой сложные художественные задачи. «Чехову близка была краеугольная идея христианской морали, являющейся истинным этическим фундаментом всяческого демократизма, "что всяческая живая душа, всяческое человеческое существование представляет собой самостоятельную, неизменную, абсолютную ценность, которая не может и не должна быть рассматриваема как средство, но которая имеет право на милостыню человеческого внимания».

Но подобная позиция, подобная постановка вопроса требует от человека и крайнего религиозного напряжения, ибо таит в себе опасность, трагичную для духа, - опасность впасть в безысходность пессимистического разочарования во многих жизненных ценностях.

Только вера, истинная вера, которая подвергается при чеховской постановке «загадки о человеке» серьезному испытанию, может уберечь человека от безысходности и уныния - но иначе и не обнаружить истинности самой веры. Автор заставляет и читателя приблизиться к той грани, за которой царствует беспредельный пессимизм, могуществует наглость «в загнивающих низинах и болотинах человеческого духа». В небольшом произведении «Рассказ старшего садовника» Чехов утверждает, что тот духовный уровень, на котором утверждается вера, неизменно выше уровня рассудочных, логических доводов, на которых пребывает безверие.

Вспомним содержание рассказа. В некоем городке жил праведник-доктор, посвятивший свою жизнь без остатка служению людям. Однажды он был. найден убитым, причем улики бесспорно обличали «известного своей развратною жизнью» шалопая, который, однако, отрицал все обвинения, хотя не мог представить убедительных доказательств своей невиновности. И вот на суде, когда главный судья уже готов был огласить смертный приговор, он неожиданно для всех и для самого себя закричал: «Нет! Если я неправильно сужу, то пусть меня накажет Бог, но, клянусь, он не виноват! Я не допускаю мысли, чтобы мог найтись человек, который осмелился бы убить нашего друга, доктора! Человек не способен пасть так глубоко! - Да, нет такого человека, - согласились прочие судьи. - Нет! - откликнулась толпа. - Отпустите его!»

Суд над убийцей - это экзамен не только для жителей городка, но и для читателя: чему они поверят- «фактам» или человеку, отрицающему эти факты?

Жизнь часто требует от нас сделать подобный же выбор, и от такого выбора зависит порой и наша судьба, и судьба других людей.

В этом выборе всегда испытание: сохранит ли человек веру в людей, а значит, и в себя, и в смысл своей жизни.

Сохранение веры утверждается Чеховым как высшая ценность в сравнении со стремлением к отмщению. В рассказе жители городка предпочли веру в человека. И Бог за такую веру в человека простил грехи всем жителям городка. Он радуется, когда веруют, что человек - Его образ и подобие, и скорбит, если забывают о человеческом достоинстве, о людях судят хуже, чем о собаках.

Нетрудно заметить, что в рассказе вовсе не отрицается бытие Божие. Вера в человека становится у Чехова проявлением веры в Бога. «Судите сами, господа: если судьи и присяжные более верят человеку, чем уликам, вещественным доказательствам и речам, то разве эта вера в человека сама по себе не выше всех житейских соображений? Веровать в Бога нетрудно. В него веровали и инквизиторы, и Бирон, и Аракчеев. Нет, вы в человека уверуйте! Эта вера доступна только тем немногим, кто понимает и чувствует Христа». Чехов напоминает о неразрывном единстве заповеди Христа: о любви к Богу и человеку. Как уже было сказано ранее, Достоевский не имеет себе равных по силе религиозного искания.

Путь достижения истинного счастья у Достоевского - это приобщение к всеобщему чувству любви и равенства. Здесь его взгляды смыкаются с христианским учением. Но религиозность Достоевского далеко выходила за рамки церковной догматики. Христианский идеал писателя был воплощением мечты о свободе, гармонии человеческих отношений. И когда Достоевский говорил: «Смирись, гордый человек!» - он имел в виду не покорность как таковую, а необходимость отказа

каждого от эгоистических соблазнов личности, жестокости и агрессивности.

Произведением, которое принесло писателю всемирную известность, в котором Достоевский призывает к преодолению эгоизма, к смиренно, к христианской любви к ближнему, к очистительному страданию, является роман «Преступление и наказание».

Достоевский считает, что только страданием человечество может спастись от скверны и выйти из нравственного тупика, только этот путь может привести его к счастью.

В центре внимания многих исследователей, изучающих «Преступление и наказание», находится вопрос о мотивах преступления Раскольникова. Что же толкнуло Раскольникова на это преступление? Он видит, как безобразен Петербург с его улицами, безобразны вечно пьяные люди, безобразна старуха процентщица. Все это безобразие отталкивает от себя умного и красивого Раскольникова и вызывает в его душе «чувство глубочайшего омерзения и злобного презрения». Из этих чувств и рождается «безобразная мечта». Здесь Достоевский с необычайной силой показывает двойственность души человека, показывает, как в душе человека идет борьба между добром и злом, любовью и ненавистью, высоким и низким, верой и безверием.

Призыв «Смирись, гордый человек!» как нельзя более подходит Катерине Ивановне. Подтолкнув Соню на улицу, она фактически поступает по теории Раскольникова. Она, как и Раскольников, восстает не только против людей, но и против Бога. Только жалостью и состраданием Катерина Ивановна могла спасти Мармеладова, и тогда он спас бы ее и детей.

В отличие от Катерины Ивановны и Раскольникова в Соне совсем нет гордости, а только кротость и смирение. Соня много страдала. «Страдание… великая вещь. В страдании есть идея», - утверждает Порфирий Петрович. Мысль об очистительном страдании настойчиво внушает Раскольникову Соня Мармеладова, сама безропотно несущая свой крест. «Страдание принять и искупить себя им, вот что надо», - говорит она.

В финале Раскольников бросается к ногам Сони: человек пришел в согласие с самим собой, отбросив прочь эгоистические дерзновения и страсти. Достоевский говорит, что Раскольникова ожидают «постепенное перерождение», возвращение к людям, к жизни. И помогла Раскольникову вера Сони. Соня не озлобилась, не ожесточилась под ударами несправедливой судьбы. Она сохранила веру в Бога, в счастье, любовь к людям, помогая другим.

Вопрос Бога, человека и веры еще больше затрагивается в романе Достоевского «Братья Карамазовы». В «Братьях Карамазовых» писатель подводит итоги своих многолетних исканий, размышлений о человеке, судьбе своей Родины и всего человечества.

Достоевский находит в религии истину и утешение. Христос для него - высший критерий нравственности.

Митя Карамазов был невиновен в убийстве отца, вопреки всем очевидным фактам и неопровержимым доказательствам. Но здесь судьи, в отличие от чеховских, предпочли поверить фактам. Неверие их в человека заставило судей признать Митю виновным.

Центральным вопросом романа является вопрос о вырождении личности, оторванной от народа и труда, попирающей принципы человеколюбия, добра, совести.

Для Достоевского нравственные критерии и законы совести есть основа основ человеческого поведения. Утеря нравственных принципов или забвение совести есть высшее несчастье, оно влечет обесчеловечивание человека, оно иссушает отдельную человеческую личность, оно приводит к хаосу и разрушению жизни общества. Если нет критерия добра и зла, то все дозволено, как говорит Иван Карамазов. Иван Карамазов подвергает многократным сомнениям и испытаниям веру, ту христианскую веру, веру не просто в некое сверхмогущественное существо, а еще и духовную уверенность в том, что все, совершаемое Творцом, есть высшая правда и справедливость и совершается только во благо человека. «Праведен Господь, твердыня моя, и нет неправды в Нем» (Пс. 91; 16). Он твердыня: совершенны дела его и все пути его праведны. Бог верен, и нет неправды в нем. Он праведен и истинен…

Много людей сломалось на вопросе: «Как же может существовать Бог, если в мире столько несправедливости и неправды?» Сколь многие приходят к логическому выводу: «Если так, то или Бога нет, или Он не всесилен». Именно по этой накатанной колее двигался и «бунтующий» ум Ивана Карамазова.

Бунт его сводится к отрицанию гармонии Божьего мира, ибо он отказывает Создателю в справедливости, именно так проявляя свое неверие: «Я убежден, что страдания заживут и сгладятся, что весь обидный комизм человеческих противоречий исчезнет, как жалкий мираж, как гнусненькое измышление малосильного и маленького, как атом человеческого эвклидовского ума, что, наконец, в мировом финале, в момент вечной гармонии случится и явится нечто до того драгоценное, что хватит его на все сердца, на утопление всех негодований, на искупление всех злодейств людей, всей пролитой ими крови, хватит, чтобы не только было возможно простить, но и оправдать все, что случилось с людьми, - пусть, пусть все это будет и явится, но я-то этого не принимаю и не хочу принять! »

Добро и зло… Извечные философские понятия, во все времена тревожащие умы людей. Рассуждая о различии этих понятий, можно утверждать, что добро, конечно же, приносит близким тебе людям приятные переживания. А зло, наоборот, хочет принести страдание. Но, как это часто бывает, трудно бывает отличить добро от зла. «Разве такое может быть», — спросит иной обыватель. Оказывается, может. Дело в том, что добро часто стесняется сказать о своих побуждениях к поступку, а зло — о своих. Добро даже иногда маскируется под маленькое зло, и зло может

Делать то же самое. Вот только оно трубит о том, что оно — великое добро! Почему так происходит? Просто добрый человек, как правило, скромен, ему в тягость выслушивать благодарность. Вот он т говорит, сделав доброе дело, что это, мол, ему вовсе ничего и не стоило. Ну а зло? Ох уж это зло… Оно любит принимать слова благодарности, причем даже за несуществующие благодеяния.

Действительно, трудно разобраться, где свет, а где тьма, где настоящее добро, а где — зло. Но пока живет человек, он будет стремиться к добру и к укрощению зла. Надо только научиться понимать истинные мотивы поступков людей и, конечно же, бороться со злом.

Русская литература не раз обращалась к данной проблеме. Не остался к ней равнодушен и Валентин Распутин. В рассказе «Уроки французского» мы видим душевное состояние Лидии Михайловны, которая очень хотела помочь своему ученику избавиться от постоянного недоедания. Ее добрый поступок был «замаскирован»: она играла со своим учеником на деньги в «чику» (так называлась игра на деньги). Да, это не этично, не педагогично. Директор школы, узнав об этом поступке Лидии Михайловны, увольняет ее с работы. Но ведь учительница французского языка играла с учеником и поддавалась мальчику, потому что хотела, чтобы тот на выигранные деньги купил себе еды, не голодал и продолжал учиться. Это по-настоящему добрый поступок.

Хочется вспомнить еще одно произведение, в котором поднимается проблема добра и зла. Это роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита «. Именно здесь автор говорит о неразделимости существования на земле добра и зла. Это прописная истина. В одной из глав Левий Матвей называет Воланда злом. На что Воланд отвечает: «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла?» Писатель считает, что настоящее зло в людях, в том, что они по природе своей слабы и трусливы. Но зло все же можно победить. Для этого в обществе необходимо утвердить принцип справедливости, то есть разоблачения подлости, лжи и подхалимства. Эталоном добра в романе является Иешуа Га-Ноцри, который во всех людях видит только хорошее. На допросе у Понтия Пилата он говорит о том, готов нести любые страдания за веру и добро, а еще о своем намерении обличать зло во всех его проявлениях. От своих идей герой не отказывается даже перед лицом смерти. «Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые», — говорит он Понтию Пилату.

Сочинения по темам:

1. Что представляют из себя добро и зло? И почему сегодня человек несет другим больше зла, чем добра? Именно над этими...
2. Есть понятие доброе дело, есть понятие взаимовыручка, а есть просто добро и, как говорится в какой-то песенке, там про счастье,...

План.

Введение

1. Концепция человека в ренессансной культуре

2. Проблема зла в человеке в эпоху Ренессанса

3. Взгляды Шекспира на мир и человека

3.1 Доброе – злое (“Макбет”, “Король Лир”, “Гамлет”)

3.2 Злое

Заключение

Список использованной литературы

Введение

К концу XV – началу XVI в. в большинстве стран Западной Европы происходит быстрое разрушение основ феодального общества, его устоев и традиций. Начальный период этого процесса характеризуется ярким расцветом новой культуры. Этот период обычно называют эпохой Возрождения. Название это первоначально означало возрождение к жизни античного наследия, которое в средние века было забыто. В XV – XVI вв. интерес к нему быстро возрастает, оно усиленно изучается, на произведения античного искусства и науки смотрят как на образцы. Этот интерес появился уже у Данте, свидетельствуя о ростках новой культуры. Однако важнее позднейший, переносный смысл того же названия: возрождение (после длительного средневекового застоя) творческой активности человека в самых разнообразных областях – в экономике и технике, в политической жизни, в исследовании земного шара и природы, в поэзии и искусстве. Вся эта кипучая деятельность была порождена быстрым ростом производительных сил и борьбой против феодальных отношений, ставших тормозом для их развития.

Переворот в экономике, связанный с великими географическими открытиями, развитие мореплавания, торговли, зарождение крупной промышленности вызывают рост новой культуры. Благодаря заморским путешествиям кругозор человека расширяется, завязываются широкие культурные связи. Распространяется книгопечатание. Ознакомление с земным шаром, а затем открытие Коперником закона вращения Земли рушат всю систему схоластических представлений о мире. Возникает интерес к познанию природы, появляются ростки научного мировоззрения.

1. Концепция человека в ренессансной культуре

Особенность эпохи Возрождения составляет развитие человеческой личности, мощный рост активности, инициативы и таланта человека. Энгельс характеризует Возрождение как эпоху, “которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености… Тогда не было почти ни одного крупного человека, который не совершил бы далеких путешествий, не говорил бы на четырех или пяти языках, не блистал бы в нескольких областях творчества”.

Эрвин Пановский, крупнейший искусствовед XX века, говорит о больших трудностях периодизации Возрождения и определения этого периода. Лишь кратко упоминая о разнообразных эксцентрических концепциях Ренессанса, Э. Пановский считает бесспорным лишь то, что Ренессанс был очень тесно связан со средними веками, что он был верен наследию классической античности, что до “великого” века Медичи было несколько других мощных, хотя и не столь значительных культурных возрождений. Уже о том, насколько велика была в действительности роль Италии в Возрождении, можно спорить, так же как можно спорить о включении в рамки Возрождения XIV века в Италии и XV в северных странах. Но, согласно Э. Пановскому, нельзя, по-видимому, считать, что в Ренессансе не было ничего специфического, что это лишь одно из целого ряда явлений, которых было много в Европе на протяжении последних тысячи лет, и поэтому нужно говорить лишь об очередном ренессансе и писать его со строчной буквы.

В самом деле, о том, что Ренессанс действительно явился заметным историческим порогом, свидетельствует, согласно Э. Пановскому, уже тот факт, что после него стало возможным говорить о средних веках.

Принцип свободного развития человеческой личности становится идейным знаменем Возрождения. Средневековая мораль покорности и аскетизма становится несовместимой с прогрессивным развитием общества. В идейной жизни все более крепнет новое направление – гуманизм (от латинского слова humanus - человеческий). Вначале гуманистами называли ученых, занимавшихся человеческими, то есть небогословскими, науками. Впоследствии под этим словом стали понимать мировоззрение, провозглашающее высшей ценностью человека, утверждающее его права на счастье и гармоничное развитие.

Главным содержанием искусства становится человек, его земная жизнь, его борьба за счастье.

Алексей Федорович Лосев имеет свой взгляд на свободную человеческую индивидуальность: “Нас не должно удивлять то обстоятельство, - пишет он в своей работе “Раннее Возрождение”, - что в раннем Ренессансе выдвигается на первый план свободная человеческая индивидуальность и что эта индивидуальность обычно выражена здесь весьма сильно. Уже в эстетике проторенессанса, в лоне католической ортодоксии, мы отметили постепенный и неуклонный рост философско-эстетического мышления в направлении индивидуальных характеристик. Тогдашние авторы, еще не порывая с прежним мировоззрением, - и это относится уже к Фоме – пытаются формулировать свободную индивидуальность покамест еще только в области учения о форме, максимально насыщенной и даже рассматриваемой как предмет самостоятельного эстетического любования. В XIII веке все это еще было, однако, слито с другими философскими и художественными стилями. Теперь же, с начала XV века, сильная и свободная человеческая индивидуальность выступает весьма заметно и уже на достаточно крепком основании. И подобного рода свободная человеческая индивидуальность навсегда останется характерной для эпохи Ренессанса, хотя пониматься она будет везде по-разному, ее сила будет трактоваться весьма прихотливо, вплоть до полного бессилия, и даже ее самостоятельное субстанциональное существование тоже будет всегда неустойчивым.

Только одно обстоятельство необходимо иметь в виду, чтобы все подобного рода рассуждения об индивидуализме эпохи Ренессанса не превратились в общую фразу и не стали той банальной характеристикой, которой историки пользуются для изображения самых разнообразных исторических эпох. Это обстоятельство заключается в том, что выдвинувшаяся на первый план человеческая личность обязательно мыслится физически, телесно, объемно и трехмерно. Это важно прежде всего для характеристики самого искусства эпохи Ренессанса, которое доводит самодовлеюще-эстетическую форму Фомы Аквинского до рельефно представляемого и изображаемого тела. Но эта телесно-рельефная индивидуальность, эта личностно-материальная человеческая субъективность, эта имманентно-субъективная данность человеку всего окружающего, вплоть до самых последних тайн, совершенно заново ориентирует человека и все его жизненное самочувствие. Человек как бы обновляется, молодеет и начинает находить счастье своей жизни в беззаботности, в легкой и эстетической самоудовлетворенности, в красивой жизни, о бездонных глубинах и о трагической напряженности, которой человеку Ренессанса часто вовсе не хочется даже и думать. Правда, легкомысленную значимость такой беззаботности возрожденцы начинают понимать очень рано, и, как мы увидим ниже, представители итальянского Высокого Ренессанса, не смотря на это самодовление жизни, не смотря на эту арифметически симметрическую пропорциональность и гармонию свободной жизни, чувствуют также и границы такой личностно-материальной эстетики. Однако сначала всмотримся и вслушаемся в это обновление человеческой личности, в это ее помолодение, которое всем известно хотя бы по первым сценам “Фауста” Гете. Вот как характеризует этот возрожденческий индивидуализм французский историк литературы и культуры Ф. Монье: “Еще недавно, в средние века, запрещалось, как идолопоклонничество, сооружение статуй современникам; кватроченто ничего другого не делает, как воздвигает алтари в честь возрожденного человека, которого Альберти оделяет идеальными размерами и который представляется Кастильоне по своему изяществу “существом не рожденным, но искусно изваянным собственными руками какого-нибудь бога”. Красота человека, воля человека, превосходство человека, бесконечная возможность человека – не мнения, а догмы. Век открывается трактами старого богослова Джаноццо Манетти “О достоинстве и превосходстве человека” и заканчивается трактатом “О достоинстве человека” молодого князя Пико делла Мирандола, который рассчитывал представить Европе живое доказательство этого достоинства своею ученостью, своею молодостью и своею красотою. Папа Павел II, по словам Платины, желал бы называться в качестве первосвященника “красивым человеком” - “il formoso”. Купец Ручелаи благодарит Бога за то, что он создал его человеком, а не животным. Тиранн Бентивольо заявляет в надписи на башне своего дворца, что он человек, “которому по его заслугам и благодаря счастью даны все желаемые блага”. “Человек, - говорит Леон Баттиста Альберти, - может извлечь из себя все, что пожелает”. “Природа нашего духа всеобъемлюща”, - говорит Маттео Пальмьери. “Мы рождены с тем условием, - говорит Пико делла Мирандола, - что мы становимся тем, чем мы желаем быть””.

Если всерьез принять такого рода особенности возрожденческого учения о человеке, то можно сказать, что в те времена происходило какое-то прямо обожествление человека. В настоящей работе мы предпочитаем употреблять более понятный термин “абсолютизация” человеческой личности со всей ее материальной телесностью. То же мы находим и у Ф. Монье: “Да, это так: человек – бог. Если кватроченто, совершенно забывший о первородном грехе, имел религию, это была религия человека. И это нечестие находит себе оправдание в том, что современная эпоха создала столько прекрасных образцов человеческого рода, столько вполне здоровых существ, столько универсальных гениев…”.

В последующие века найдутся философы, которые будут выводить существование человека из мысли о человеке, из идеи человека, из философии человека. Это все совершенно чуждо Ренессансу, который, по крайней мере вначале, исходит просто из человека как такового, из его материального существования. В последующие века возникнут теории, которые будут выдвигать на первый план мораль и будут выводить сущность человека из его моральной сущности. Для подлинного возрожденца всякий морализм такого рода был бы чем-то только смешным. Но из чего же в таком случае исходил возрожденческий человек и на чем же пытался себя обосновать? Как мы уже говорили, этой основой была для него только личностно-материальная основа. Но можно сказать и иначе. Это была для него жизнь; и поскольку такая жизнь мыслилась личностно-материально, она была свободна от всяких тяжелых и трудновыполнимых заповедей, была основана на веселой, если не прямо легкомысленной беззаботности, на привольной и безмятежной ориентации. Прочитаем еще некоторые рассуждения из Монье: “Жизнь – это что-то таинственное, что в средние века бичевалось, теперь бьет ключом, входит в полную силу, расцветает и дает плоды. Художники прежнего времени рисовали на стенах кладбищ “триумфы смерти”; художник Лоренцо Коста рисует на стенах церкви Сан Джиакомо Маджиоре в Болонье “Триумф жизни”. “Там, где есть жизнь, - говорит Пико делла Мирандола, - есть душа, где есть душа, там есть ум””.

Однако стоит привести те рассуждения у Монье, которые специально рисуют то приволье и раздолье, которое создавали себе и вокруг себя по крайней мере итальянские возрожденцы. Это было, конечно, весьма тяжелой иллюзией, от которой сами же возрожденцы очень много страдали, в которой они каялись и от которой они хотели отойти, но отход этот тоже давался им с большим трудом и, можно сказать, почти никогда не удавался полностью. “Человек живет полною и широкою жизнью, всеми порами и всеми чувствами, без торопливости и без нервности, без усталости и без горя. Он с удовольствием встает утром, с удовольствием вдыхает аромат неба и растений, с удовольствием садится на лошадь, с удовольствием работает при свечке, с удовольствием развивает свои члены, дышит, существует в мире. Кажется, как будто он вбирает в себя при каждом дыхании двойное количества кислорода. Отнюдь не противный самому себе, он живет в мире с окружающей средой и с самим собой. Он считает, “что большего блаженства нет на земле, как жить счастливо”. Он гонит горе как бесчестье и как нечто не стоящее внимания, употребляя против собственных страданий и против чужих страданий всякого рода легкие средства, какие позволит ему его сила. Вспоминать о чем-нибудь приятном, спать, любить, петь, играть на каком-нибудь инструменте, танцевать, играть в орешки, ловить рыбу удочкой, как Август, бросать камешки так, чтобы они прыгали по воде, как делал Сципион, - все это составляет содержание одного из рецептов, которыми располагает Леон Баттиста Альберти для сохранения душевного спокойствия. Он нисколько не страдает от разобщенности с людьми; вместо того чтобы обнаружить ему его слабость, его положение дает ему повод выказать новую энергию. Он не испытывает никакого грустного настроения оттого, что он представляет из себя единственное, оригинальное, отличное от других существ. Он не беспокоен, не возбужден, не беспорядочен. В богатом и обновленном организме кровь течет без задержки и не уменьшаясь, мускулы играют свободно, силы и способности уравновешиваются”. “Действие и желание стоят на высоте; сила в гармонии с волей; пульс ровный, движения спокойны; усилия делаются охотно, и внимание так легко возбуждается, так долго сохраняется и так отзывчиво на все, что можно было бы сказать, что это девственная сила, которой никогда еще не пользовались”.

Эту никогда не повторявшуюся в жизни европейского человечества стихию помолодения, стихию беззаботной и привольной ориентации среди всех трагедий жизни, эту яркость, полноту и некоторого рода бесшабашность ранней юности мы должны учитывать при характеристике Ренессанса в первую очередь. Тут же, однако, историческая справедливость заставляет признать, что ранняя и безответственная юность Ренессанса кончилась довольно быстро. Очень скоро стала ясной полная невозможность базироваться только на такой беззаботно-привольной личностно-материальной основе жизни. Можно сказать, что весь Ренессанс представляется нам борьбой между этой беззаботно и привольно чувствующей себя юностью, с одной стороны, и постоянным стремлением базировать нормы человеческого поведения на чем-нибудь ином, гораздо более солидном, а не просто только на одной изолированной и иллюзорно-свободной человеческой личности. Чем более созревал Ренессанс, тем более интенсивно переживалась трагедия этой иллюзорно-свободной человеческой личности”.

В борьбе против церковного мировоззрения гуманисты опираются на образцы античной литературы и искусства. В античном наследии гуманистов привлекает жизнерадостность, любовь к человеку. В статуях античных богов они видят образ прекрасного, правильно сложенного и одухотворенного человека, очень близкий к их идеалам. Античная литература захватывает гуманистов разнообразным показом человеческих чувств, интересов и деятельности. Возрождение древности помогает их борьбе.

Гуманистическая литература эпохи Возрождения целиком посвящена теме человека и борьбе против всего, что мешает его свободному развитию и счастью. Любовь как прекрасное человеческое чувство становится одной из больших тем литературы. Гуманисты бичуют предрассудки сословного неравенства в браке.

Гуманисты эпохи Возрождения в большинстве своем не могли предвидеть нового, буржуазного гнета, понять бесчеловечность развивающегося человеческого общества. Передовые люди Возрождения еще свободны от пороков позднейшей буржуазии, например от узости интересов, ограниченных стремлением к наживе.

Искусство Возрождения – это новый шаг в художественном развитии человечества.

В эту эпоху преодолевается средневековая замкнутость, когда люди были ограничены рамками поместья или города и имели весьма смутное представление о внешнем мире. Преодолевается и религиозный взгляд на человека как на греховное существо, беспомощную пешку в руках Бога. Таким образом, происходит как бы открытие мира и человека.

Искусство Возрождения поражает масштабностью образов. В этой масштабности и проявляется радость открытия: мир широк и удивителен сам человек.

“Какое чудо природы человек!” - воскликнул шекспировский Гамлет.

Вот глыба камня. Сильными руками

Я высекаю человека в ней.

И оживает камень перед нами,

Сверкая теплым мрамором очей.

“Гордый образ” человека – одно из величайших завоеваний реализма Возрождения. Этот реализм иногда называют идеализирующим или прекрасным. Стремление к идеализации образа заметно и в мадоннах Рафаэля, и в комедиях Шекспира, и в поэзии Петрарки. Но в этой идеализации поэт и художник не теряют жизненной почвы. Они стремятся в реальном человеке увидеть красоту и благородство. И это не столько внешняя красота, сколько проявление высокого настроя души.

Стремление к идеальному отнюдь не ослабляет пафоса утверждения всего земного, плотского. Именно в борьбе против церковного аскетизма искусство Возрождения прославляет радости жизни.

Церковь считала человеческое тело греховным “сосудом дьявола”. Напротив, художники Возрождения рисуют обнаженное тело, в мраморе и красках они создают гимн его красоте.

Величественно добро, идеальны образы многих героев, но сама жизнь отнюдь не идеальна. Рядом с Отелло – беспощадный Яго. Злодеи Шекспира по-своему также грандиозны – Макбет, Ричард III. Здесь также проявляется стремление к созданию могучих образов. Оно, правда, сказалось уже на последнем этапе Возрождения, когда обнажились противоречия эпохи и был во многом поколеблен оптимизм предшествовавшего этапа.

2. Проблема зла в человеке в эпоху Ренессанса

Эпоха Возрождения, или, если пользоваться иностранной терминологией, Ренессанс сменил эпоху Средних веков в истории европейских народов. Восторжествовало новое мировоззрение, резко изменились в сознании людей духовные ценности, то, что вчера казалось важным и обязательным, теперь выглядело смешным и никчемным. Впрочем, это больше касалось интеллектуальной и артистической элиты. Простой народ жил заботами дня и приобретением хлеба насущного. Он не решался, да и не видел особой необходимости подвергать сомнению то, что было узаконено властями и давней традицией. Но философы, поэты, писатели, живописцы, скульпторы, архитекторы с презрением отвергли эти стародавние традиции и с необыкновенной увлеченностью стали строить новую культуру, с великим благоговением превознося все то, что было разрушено, погублено и предано проклятию из культуры древних греков и древних римлян десять веков до того. Появились таланты, яркие, самобытные. Человечество будто проснулось после долгого сна и вывело на историческую авансцену гигантов мысли, гениев художественного мастерства, внесших в культуру народов бесценные сокровища.

Очень хорошо все проблемы зла в мире и человеке в эпоху Ренессанса отразил Корнелиус Агриппа в своей книге “Трактат о недостоверности и тщете наук”. Эта книга, возможно, немного странна и парадоксальна и, к сожалению, не переведена на русский язык. Поэтому я позволю себе отразить несколько пространных извлечений из нее, которые позволяют увидеть многие проблемы Ренессанса.

“Грамматика и риторика, - писал Агриппа, - которые суть не науки, а искусства, являющиеся главным инструментом наук, производят более вредные, чем полезные следствия и становятся инструментом ошибок и заблуждений. В медицине, в юридических науках, в философии – всюду спорные вещи, ошибки, заблуждения. Диалектика под именем логики несет в науку лишь мрак и нелепые ухищрения ума. Искусства софистов, мелочные измышления Раймонда Луллия – не что иное, как бесплодные заявки на смелость. Само наблюдение над фактами жизни и знания, проистекающие из него, не дают уверенности в правильном понимании вещей, ибо наблюдение связано с нашими органами чувств, а они часто весьма недостоверные свидетели…

Поэзия – область фикции, история полна лжи. Агриппа критикует древних хроникеров за измышления о происхождении европейских королей, ведущих их прямо от мифического Приама”.

“Наиболее верна в своих выводах математика, но, как утверждает блаженный Августин, она не ведет к спасению, удаляет от Бога и не является, как утверждает святой Иероним, наукой благочестия…

Во главе наук стоит арифметика, трактующая числа и их отношения. Арифметика ответственна за безумные мечтания Пифагора о таинственном значении числа. От арифметики идет геометрия, о которой написал и я свой трактат, отличающийся от многих других, но не менее ошибочный, не менее лживый и полный суеверных предрассудков…

Музыканты приписывают божественный характер гармонии. Музыка, бесспорно, полна прелести и очарования, но это всего лишь различные модуляции голоса и звуков. С музыкой связаны искусства танца, столь благосклонного к любви, столь дорогого юным девам, которые вместе с ним и теряют свою честь. Танец военный – трагическое искусство, танец театральный – подражательное искусство. И всюду ложные мнения, ложные суждения…

Наиболее похвальна геометрия, она по крайней мере объединяет лиц, ее изучающих, тогда как всюду царит дух противоречий и споров, но от нее идут гибельные искусства: пирография – искусство войны; живопись и скульптура, наполняющие наши дома и наши храмы недостойными образами, ведущими к идолопоклонству. Геометрия ведет к изучению недр природы в поисках драгоценных металлов и наблюдений за звездами. Да будут прокляты они, первое за богатство, которое оно порождает, источник стольких преступлений, второе – за ложь, которую оно несет в мир…

Астрологи, чтобы удовлетворить нечестивое любопытство, чертят круги и фигуры, измышляют числа, с помощью которых они претендуют на проникновение в тайны природы.

Я тоже когда-то во все это верил, но потом понял, что все это ложь и обман…

Полны лжи физиогномистика, магия, еще более вредная тем, что действует на темных людей.

Я долго изучал еврейскую каббалу и пришел к выводу, что в ней ничего нет, кроме лжи и суеверий.

В философии – ничего твердого, определенного, бесспорного.

Если обозреть систему правительства, общественных режимов, религий, коммерческих отношений, искусства агрикультуры, ведения войны, медицины, юриспруденции, - какое смятение, какое смешение добрых и дурных начал мы видим всюду!

Имеется республиканская форма правления, самая лучшая из всех, но она принята лишь в маленьких странах – в Венеции и Швейцарии, - зато почти повсюду самовластвует монарх, очень редко использующий свою огромную власть для свершения добрых дел.

В религии – уйма заблуждений. Культ святых и их реликвий, возведение храмов за счет бедняков, злоупотребления праздниками и нелепыми церемониями, скандальная жизнь служителей культа. Общественная жизнь: роскошь дворов, арена наиболее безобразных преступлений, школа продажности, а в знаменитой столице Франции, предмете стольких восхищений, чистота нравов почти неведома, где участие девушки или женщины в дворцовых оргиях становится свидетельством высшей чести, оказываемой им. Торговля – сплошной грабеж, агрикультура – предмет презрения”.

Возможно, именно в этих, слегка пессимистичных взглядах Агриппы Неттесхеймского на зло, которое было в человеке и в мире в эпоху Ренессанса, и выражается вся та сущность зла человеческого, которая так волновала и пугала, но в то же время и заставляла с ней бороться людей эпохи Возрождения. Такими людьми, несомненно, были и герои шекспировских трагедий, которые, часто в неравных “боях” со своей совестью и окружающим миром, побеждали или терпели поражение, тем самым научая нас любить, бороться и отстаивать свои права, права Человека.

3. Взгляды Шекспира на мир и человека

Сущность трагизма у Шекспира всегда заключается в столкновении двух начал – гуманистических чувств, то есть чистой и благородной человечности, и пошлости или подлости, основанных на корысти и эгоизме.

По мысли Шекспира, участь каждого человека есть результат взаимодействия его характера и окружающих обстоятельств. Шекспир с железной логикой показывает, как лучшие люди, самые благородные, умные и одаренные, гибнут под натиском темных сил (Гамлет, Лир), с кокой легкостью зло порой овладевает душей человека и к каким ужасным последствиям это приводит (Макбет).

Здесь находит свое выражение то особенное жизнеощущение, трагическое и вместе с тем героическое, которое на исходе Возрождения возникает у гуманистов в результате крушения их идеалов под натиском реакционных сил. Это, с одной стороны, ощущение краха средневековых верований и установлений, всех “священных связей” феодализма, породившее чувство гигантской катастрофы, крушение великого, долгие века жившего мира, с другой стороны, это сознание того, что новый мир, идущий на смену старому, несет с собой еще худшие формы порабощения человека, дух разнузданного хищничества, царство “чистогана”, - это коренные черты нарождающегося капитализма. Отсюда ощущение мирового катаклизма, распада всех устоев, ощущение того, что люди бредут по краю пропасти, в которую они ежеминутно могут сорваться и действительно срываются. Верность природе, следование естественным влечениям человеческой натуры уже перестают быть достаточными критериями поведения и гарантиями

счастья. Человек, освободившись от всех иллюзий, приходит к сознанию того, что он лишь “бедное, голое, двуногое животное” (слова Лира).

Основываясь на этом, многие критики говорят о “пессимизме” второго периода творчества Шекспира. Однако этот термин требует оговорки. Пессимизм упадочный, приводящий к унынию и отказу от борьбы, чужд Шекспиру. Прежде всего, как бы ни были ужасны страдания и катастрофы, изображаемые Шекспиром, они никогда не бывают бесцельны, но раскрывают смысл и глубокую закономерность происходящего с человеком. Гибель Макбета, Брута или Кориолана показывает роковую силу страстей или заблуждений, охватывающих человека, когда он не находит верного пути. С другой стороны, даже от самых суровых трагедий Шекспира не веет безнадежностью: в них приоткрываются перспективы лучшего будущего и утверждается внутренняя победа правды над человеческой низостью. Гибель Ромео и Джульетты есть в то же время их триумф, так как над гробом их происходит примирение враждующих семей, которые дают слово воздвигнуть памятник их любви. “Гамлет” кончается гибелью Клавдия и разгромом порочного датского двора; с воцарением Фортинбраса должна начаться новая эра, позволяющая надеяться на лучшую жизнь. Так же и “Макбет” кончается гибелью тирана и коронованием законного и доброго правителя. В “Лире” старый король умирает просветленным и проникшимся любовью к правде и к людям. Ценой пережитых им страданий Лир из “бедного, голого, двуногого животного” превращается в Человека, в своей простой человечности более великого, чем прежний Лир, облеченный королевским саном. От трагедий Шекспира веет бодростью, мужественным призывом к борьбе, хотя эта борьба и не всегда сулила успех. Героический характер этого пессимизма очень далек от фаталистического отчаяния.

Творчество Шекспира отличается своей масштабностью – чрезвычайной широтой интересов и размахом мысли. В его пьесах нашло отражение огромное разнообразие типов, положений, эпох, народов, общественной среды. Это богатство фантазии, так же как стремительность действия, насыщенность образов, сила изображаемых страстей и волевого напряжения действующих лиц, типичны для эпохи Возрождения. Шекспир изображает расцвет человеческой личности и богатство жизни со всем изобилием ее форм и красок, но все это приведено им к единству, в котором господствует закономерность.

Источники драматургии Шекспира разнообразны, причем, однако, все заимствованное он своеобразно осваивал. Очень много он воспринял от античности. Его ранняя “Комедия ошибок” - подражание “Манехмам” Плавта. В “Тите Андронике” и “Ричарде III” очень заметно влияние Сенеки. “Римские” трагедии Шекспира восходят не только сюжетно, но отчасти и идейно к Плутарху, который в эпоху Возрождения был учителем свободолюбия и гражданских чувств. В произведениях Шекспира постоянно встречаются чувственно-жизнерадостные и выразительные образы античной мифологии.

Другим источником послужило для Шекспира искусство итальянского Возрождения. Сюжеты “Отелло”, “Венецианского купца” и еще нескольких комедий заимствованы им у итальянских новеллистов. В “Укрощении строптивой” и некоторых других комедиях можно обнаружить влияние итальянской комедии дель арте. Мы нередко встречаем итальянскую костюмерию, собственные имена и разного рода мотивы в пьесах Шекспира, происходящих из совсем других источников. Если у античности Шекспир учился конкретности и ясности образов, художественной логике, отчетливости речи, то итальянские ренессансные влияния способствовали усилению в его творчестве эстетических и живописных черт, его восприятию жизни как вихря красок и форм. Еще существеннее то, что оба эти источника укрепляли гуманистическую основу шекспировского творчества.

Но в основном наряду с этими влечениями Шекспир продолжает традиции народной английской драматургии. Сюда относится, например, систематически применяемое им смешение трагического и комического, которое воспрещалось представителями ученого классицистического направления в драматургии Ренессанса.

У Шекспира мы наблюдаем пестрое смешение лиц и событий, необычайно быстрые темпы действия, стремительную переброску его из одного места в другое. Эта живость, красочность, непринужденность стиля, обилие движения и ярких эффектов очень характерны для народной драмы. Высшее проявление ее заключается в том, что для своих гуманистических идей он находит подлинно народную форму выражения – конкретную, предельно ясную и правдивую в своей задушевной простоте. Это относится не только к речам шута в “Короле Лире”, представляющим квинтэссенцию народной мудрости, но и к высказываниям персонажей утонченно образованных, как, например, Гамлет.

В неразрывной связи с народностью Шекспира находится его реализм. В основе шекспировского реализма лежит живое, непосредственное отношение ко всем явлениям жизни. При этом Шекспир не только правдиво изображает действительность, но и умеет глубоко проникнуть в нее, подметить и раскрыть то, что в ней есть самого существенного. Взгляды самого Шекспира на реалистическую сущность искусства выражены в беседе Гамлета с актерами (акт III, сцена 2), где Гамлет осуждает всякую аффектацию, гиперболизм, эффект ради эффекта, требуя соблюдение меры и пропорций, естественности, соответствия действительности.

Реализм Шекспира проявляется в том, что он изображает явления в их движении и взаимной обусловленности, подмечая все оттенки и переходы чувств. Это дает ему возможность рисовать цельных людей во всей их сложности и вместе с тем в их развитии. В этом отношении глубоко реалистично и построение характеров у Шекспира. Подчеркивая в своих персонажах черты типические, имеющие общее и принципиальное значение, он в то же время их индивидуализирует, наделяя разнообразными, добавочными черточками, которые делают их подлинно живыми. Герои Шекспира меняются и вырастают в борьбе.

Реализм Шекспира обнаруживается также в точности анализа душевных переживаний его персонажей и мотивировке их действий и побуждений.

Резкую перемену в мироощущении переживают все герои великих трагедий. Личные мотивы и конкретные условия развития духовного кризиса у них различны, не одинаковы их душевные реакции и характер поведения, степень же нравственного потрясения у всех у них предельна, а их мучительные переживания не замыкаются на личной судьбе и указывают на кризисное состояние эпохального убеждения. Сомнения трагических героев многосторонни, но направлены к определенному центру, сосредоточиваются на состоянии общества и проблеме человека.

3.1 Доброе – злое (“Макбет”, “Король Лир”, “Гамлет”)

В самом начале я хотела бы раскрыть немного характер Макбета и Леди Макбет, которые являются главными героями одной из поздних трагедий Шекспира “Макбет”. Характеры этих героев во многом противоречивы, но во многом имеют и сходство между собой. У них свое понимание добра и зла, отличается и выражение в них добрых человеческих качеств. В отличие от иных шекспировских “злодеев” (Яго, Эдмунда, Ричарда III), для Макбета злодеяние не является способом преодолеть собственный “комплекс неполноценности”, свою ущербность (Яго – поручик на службе у генерала-мавра; Эдмунд – бастард; Ричард – физический урод). Но Макбет убежден (и убежден справедливо), что он способен на большее. Его стремление стать королем проистекает из знания, что он этого достоин. Однако на его пути к престолу стоит старый Король Дункан. И поэтому первый шаг – к трону, но и к собственной гибели тоже, сначала моральной, а потом и физической – убийство Дункана, происходящее в доме Макбета, ночью, им самим совершенное. А дальше преступления следуют одно за другим: верный друг Банко, жена и сын Макдуфа. И с каждым новым злодеянием в душе самого Макбета тоже что-то отмирает. В финале он осознает, что обрек себя на страшное проклятие – одиночество. Но уверенность и силу вселяют в него предсказания ведьм: “Макбет для тех, кто женщиной рожден, // Неуязвим”. И поэтому с такой отчаянной решимостью сражается он в финале, убежденный в своей неуязвимости для простого смертного. Но оказывается, “что вырезан до срока // Ножом из чрева матери Макдуф”. И поэтому именно ему удается убить Макбета.

В характере Макбета отразилась не только двойственность, присущая многим ренессансным героям, - сильная, яркая личность, вынужденная идти на преступление ради воплощения себя (таковы многие герои трагедий эпохи Возрождения, скажем Тамерлан у К. Марло), - но и более высокий дуализм, носящий подлинно экзистенциональный характер. Человек во имя воплощения себя, во имя исполнения своего жизненного предназначения вынужден преступать законы, совесть, мораль, право, человечность. Поэтому Макбет у Шекспира не просто кровавый тиран и узурпатор трона, который в итоге получает заслуженное воздаяние, но в полном смысле трагический персонаж, разрываемый противоречиями, составляющим самую суть его характера, его человеческой природы.

Леди Макбет – личность не менее яркая. Прежде всего в шекспировской трагедии многократно подчеркивается, что она очень красивая, пленительно женственная, завораживающе притягательна. Она и Макбет – это действительно замечательная, друг друга достойная пара. Обычно считается, что именно честолюбие Леди Макбет подвигло ее супруга на первое совершенное им злодеяние – убийство короля Дункана, но это не совсем верно. В честолюбии своем они тоже равноправные партнеры. Но в отличие от своего мужа Леди Макбет не знает ни сомнений, ни колебаний, не ведает сострадания: она в полном смысле слова “железная леди”. И потому она не способна разумом постичь, что совершенное ею (или по ее наущению) преступление – грех. Раскаяние ей чуждо. Понимает она это, лишь утрачивая разум, в безумии, когда видит кровавые пятна на руках, которые смыть ничто не в силах. В финале, в самом разгаре боя, Макбет получает известие о ее смерти.

Еще один, не менее интересный персонаж, несущий в себе как доброе, так и злое начало – главный герой трагедии “Король Лир”, старый король Лир, имеющий трех дочерей. История Лир – это грандиозный путь познания, который проходит он, - от ослепленного мишурой своей власти отца и монарха – через им самим “инспирированное” разрушение – к пониманию того, что истинно, а что ложно, и в чем заключается подлинное величие и подлинная мудрость. На этом пути Лир обретает не только врагов – в первую очередь ими становятся его старшие дочери, но и друзей, которые остаются ему верны, несмотря ни на что: Кента и Шута. Через изгнание, через утраты, через безумие – к прозрению, и вновь к утрате – смерть Корделии – и в финале уже к собственной смерти – таков путь шекспировского Лира. Трагический путь познания.

Пожалуй, самым ярким и знаменитым героем одной из шекспировских трагедий - “Гамлет” - является принц датский Гамлет. У этого героя свой, особый душевный мир, мир переживаний и обмана. Ницше так писал о характере Гамлета и его проблеме: “трагедия Гамлета, суть его сакраментального вопроса в неразрешимой антитезе: знать или действовать. Ибо тому, которому удалось однажды кинуть верный взгляд на сущность мира, познать, тому стало противно действовать; ибо их действие ничего не может изменить, им представляется смешным направить на путь истинный этот мир, “соскочивший с петель”. Познание убивает действие, для действия необходимо покрывало иллюзии – вот наука Гамлета”.

Гамлет – человек с расколотым сознанием, терзаемый непреодолимым расхождением между идеалом человека и человеком реальным. Эти слова – в другом месте – устами Лоренцо произносит и сам Шекспир: “Так надвое нам душу раскололи Дух доброты и злого своеволья”.

Гамлет предстает посланцем смерти и темной стороны этого мира, а Клавдий – его жизненной силой и здоровьем. Это может показаться парадоксом, но стоит задуматься над фразой “в роли короля Дании Гамлет был бы во сто крат опаснее Клавдия”, и все становится на свои места. Дело даже не в мстительности, а в метафизической сущности того явления, которое усеивает сцену грудой трупов. Борцы со злом, умножающие его неисчислимо.

Для Достоевского Шекспир – поэт отчаяния, а Гамлет и гамлетизм – выражение мировой скорби, сознание своей ненужности, хандра полнейшей безнадежности с неутолимой жаждой какой-либо веры, каинская тоска, приливы желчи, муки во всем сомневающегося сердца… озлобленного и само на себя и на все, что оно кругом видело.

Достоевский сам переболел “русским гамлетизмом”. Вот почему для него Гамлет – благородный страдалец, ненавидящий зло мира. С едким сарказмом Достоевский высмеивает русских лицемеров и циников, пытающихся скрыться под личиной благородного принца.

Вечная тема Гамлета, делающая его вечно злободневным, - торжество слепой силы зла.

При дворе задают тон такие ничтожные болтуны, как Полоний, процветают еще более ничтожные людишки, как Озрик; здесь с распростертыми объятиями встречают Розенкранца и Гильденстерна, всегда готовых предать друга, а такие ограниченные и неуравновешенные натуры, как Лаэрт, легко становятся орудиями преступлений. Теме господства зла в обществе, начатой еще в первом монологе Гамлета (мир – “это неполотый сад, который растет в семя. Лишь то, что по природе своей отвратительно и грубо, владеет им”), подведен итог в монологе “Быть или не быть”. Говоря о “Бичах и насмешках жизни”, Гамлет раздвигает рамки непосредственно изображаемого в пьесе и упоминает “несправедливости угнетателя, презрение гордеца, боль отвергнутой любви, проволочку в судах, наглость чиновников и удары, которые терпеливое достоинство получает от недостойных”.

Люди во главе государства олицетворяют собой единство человеческого и государственного организма. В шекспировской трагедии они изображены как заживо разлагающиеся и обреченные. Клавдий – тайный братоубийца, узурпатор и кровосмеситель – добился всего, чего хотел.

Fair is four, and foul is fair: прекрасное – гнило, а гнилое – прекрасно. Грани добра и зла нет. Троил не знает, где кончается Крессида - ангел и начинается Крессида – похотливая дьяволица. Он не знает, в чем сущность человека, изменчивого как Протей.

3.2 Злое

Подлинным источником зла в одной из поздних трагедий Шекспира “Макбет” является сам Макбет, тогда как его супруга выступает в пьесе как своего рода катализатор честолюбия Макбета. Леди Макбет выполняет в период подготовки убийства Дункана, по существу, ту же функцию, которая возложена и на ведьм при их первой встрече с Макбетом; но если “вещие сестры” выступают как символико-фантастический фактор, способствующий переходу Макбета от замыслов к преступным деяниям, то леди Макбет оказывает влияние на своего мужа в ином ключе – в плане реалистического, психологически мотивированного воздействия.

Сценическая история трагедии о Макбете убедительно доказывает правомерность интерпретации образа главного героя как человека, в ком честолюбивые замыслы созревали еще до того момента, с которого начинается действие пьесы.

Предсказание ведьм Макбет воспринимает как две правды, предвещающие ему обладание шотландским престолом:

“Сказаны две правды,

Как бы пролог к торжественному действу

Владычества”

(I, 3, 127-129).

Он видит две конкретные правды: одна из них – то, что Макбет должен стать таном Кавдорским, - уже воплотилась в действительность, другая – предсказание о том, что ему суждено стать королем, - еще ждет своего осуществления.

Однако экспозиция Макбета еще не свидетельствует о том, что у героя уже созрело решение встать на путь преступлений во имя захвата короны. Несмотря на все свое честолюбие, он занимает пока выжидательную позицию, рассчитывая на то, что судьба (или случай) отдаст ему шотландский трон:

“Пускай судьба, мне посулив венец,

Сама меня венчает”

(1, 3, 143-144).

Такая надежда была для Макбета вполне реальной. Она была, с одной стороны, подготовлена репутацией Макбета как великого воина, а, может быть, и спасителя отечества, а с другой – тем, что Макбет был ближайшим взрослым родственником (двоюродным братом) короля. Поэтому Макбет имел достаточно оснований рассчитывать на корону.

Близость Макбета к молодому поколению позволяет установить преемственность, существующую между “Королем Лиром” и трагедией о шотландском узурпаторе престола. Макбет, так же как Эдмунд, Гонерилья и Регана, является порождением новых индивидуалистических, своекорыстных сил, противостоящих патриархальному началу. Но эти же обстоятельства помогают определить и кардинальное отличие “Макбета” от всех остальных зрелых трагедий Шекспира.

Таким образом, в “Макбете” неизбежный внутренний кризис, к которому приходит носитель злого, эгоистического начала, показан последовательней и убедительней, чем в любой другой шекспировской трагедии. И в этом состоит важнейшая предпосылка оптимистического звучания, которым наполнен финал “Макбета”.

Еще одна трагедия Шекспира, не менее насыщенная образами зла - “Король Лир”. В шекспироведческих трудах неоднократно и вполне справедливо отмечалось, что главенствующее место в “Короле Лире” занимает картина столкновения двух лагерей, резко противопоставленных друг другу в первую очередь в плане моральном. Учитывая сложность взаимоотношений между отдельными персонажами, составляющими каждый из лагерей, бурную эволюцию некоторых персонажей и развитие каждого из лагерей в целом, этим группам действующих лиц, вступающим в непримиримый конфликт, можно дать только условное название. Если в основу классификации этих лагерей положить центральный сюжетный эпизод трагедии, мы будем вправе говорить о столкновении лагеря Лира и лагеря Реганы – Гонерильи; если характеризовывать эти лагери по персонажам, наиболее полно выражающим идеи, которыми руководствуются представители каждого из них, вернее всего было бы назвать их лагерями Корделии и Эдмунда. Но, пожалуй, самым справедливым будет наиболее условное деление действующих лиц пьесы на лагерь добра и лагерь зла. Истинный смысл этой условности можно раскрыть только в итоге всего исследования, когда станет ясно, что Шекспир, создавая “Короля Лира”, мыслил не абстрактными моральными категориями, а представлял себе конфликт между добром и злом во всей его исторической конкретности.

Ключевая проблема всей трагедии состоит именно в эволюции лагерей, вступивших в конфликт друг с другом. Только при правильном истолковании этой эволюции можно понять идейное и художественное богатство пьесы, а следовательно, и мироощущение, которым она проникнута. Поэтому решению проблемы внутреннего развития каждого из лагерей должно быть, в сущности, подчинено все исследование конфликта и развития отдельных образов.

В этом разделе я хотела бы остановиться только на тех персонажах, которые составляют лагерь зла. Каждый из персонажей, составляющих лагерь зла, остается ярко индивидуализированным художественным образом; такой способ характеристики придает изображению зла особую реалистическую убедительность. Но несмотря на это, в поведении отдельных действующих лиц можно выделить черты, показательные для всей группировки персонажей в целом.

В образе Освальда – правда, в измельченной форме – сочетаются лживость, лицемерие, наглость, своекорыстие и жестокость, то есть все черты, в той или иной степени определяющие лицо каждого из персонажей, составляющих лагерь зла.

Противоположный прием использован Шекспиром при изображении Корнуола. В этом образе драматург выделяет единственную ведущую черту характера – необузданную жестокость герцога, который готов предать любого своего противника самой мучительной казни. Однако роль Корнуола, так же как и роль Освальда, не имеет самодовлеющего значения и выполняет, по существу, служебную функцию. Отвратительная, садистическая жестокость Корнуола представляет интерес не сама по себе, а лишь как способ, позволяющий Шекспиру показать, что Регана, о мягкости натуры которой говорит Лир, не менее жестока, чем ее супруг. Поэтому вполне естественны и объяснимы композиционные приемы, при помощи которых Шекспир задолго до финала устраняет с подмостков Корнуола и Освальда, оставляя на сцене к моменту решительного столкновения между лагерями только главных носителей зла – Гонерилью, Регану и Эдмунда.

Отправной момент в характеристике Реганы и Гонерильи составляет тема неблагодарности детей по отношению к отцам. Приведенная выше характеристика некоторых событий, типичных для жизни Лондона в начале XVII века, должна была показать, что случаи отклонения от старых этических норм, согласно которым почтительная благодарность детей по отношению к родителям была чем-то самим собой разумеющимся, настолько участились, что взаимоотношения родителей и наследников превратились в серьезную проблему, волновавшую самые различные круги тогдашней английской общественности.

В ходе раскрытия темы неблагодарности проявляются основные стороны морального облика Гонерильи и Реганы – их жестокость, лицемерие и лживость, прикрывающие эгоистические устремления, которые руководят всеми поступками этих персонажей.

“Силы зла, - пишет Д. Стампфер, - приобретают в “Короле Лире” очень большой масштаб, причем там действуют два особых варианта зла: зло как животное начало, представленное Реганой и Гонерильей, и зло как теоретически обоснованный атеизм, представленное Эдмундом. Смешивать эти разновидности никак не следует”.

Эдмунд – злодей, характеризуемый в традиционной для Шекспира манере. Принципы построения образа Эдмунда в целом те же, что и принципы, использованные драматургом при создании таких образов, как, например, Ричард III и Яго; в монологах, неоднократно произносимых этими персонажами, раскрываются их глубоко замаскированная внутренняя сущность и их злодейские планы.

Эдмунд – персонаж, который никогда не стал бы совершать преступления и жестокости с целью полюбоваться результатами злодейских “подвигов”. На каждом этапе своей деятельности он преследует вполне конкретные задачи, решение которых должно служить его обогащению и возвышению.

Понимание побудительных мотивов, которыми руководствуются представители лагеря зла, неотделимо от темы отцов и детей, темы поколений, которая в период создания “Короля Лира” особенно глубоко занимала творческое воображение Шекспира. Свидетельство тому не только сама история Лира и Глостера, отцов, ввергнутых в пучину бедствий и в конце концов погубленных своими детьми. Эта тема неоднократно звучит и в отдельных репликах действующих лиц.

Последней трагедией, о которой я хотела бы рассказать в своей работе стала трагедия “Гамлет”. Самым ярчайшим представителем и носителем зла в ней является Клавдий, король Датский.

Клавдий – макиавеллист, гениальное воплощение идей, заложенных в трактате “Государь”, где, например, сказано: “сохраняют благополучие те, чей образ действий отвечает особенностям времени”. Клавдий злодей ренессансный, и его “образ действий” строится на воле, энергии и хитрости и направлен на сохранение целостности государства. Гамлет, в своей жажде справедливости, упустил из виду Фортинбраса, желавшего прибрать Данию к рукам. Фортинбрас – враг отца Гамлета, претендует на датскую территорию и после смерти всех героев трагедии получает ее без всяких усилий.. Таким образом, Клавдий играет даже положительную роль, если рассматривать его с государственной точки зрения.

Слова Клавдия – одно, поступки – другое, мысли – третье. Клавдий на словах медоточив и сладостен, на деле – коварен. Он остался бы победителем, если бы вспомнил одно замечание Макиавелли: “всякий, кому не дорога жизнь, может совершить покушение на государя, так что нет верного способа избежать гибели от руки человека одержимого”. Именно таким человеком был Гамлет: желание возмездия приобрело над ним такую силу, что у Клавдия не было никаких шансов на спасение.

Заключение.

Почему нам близок Шекспир? Потому что время, в которое он жил, - это наше страшное время. Террор, междоусобицы, беспощадная борьба за власть, самоуничтожение, “огораживание” Англии XVII века – это наш “великий перелом”, наша “перестройка”, наш переход к эпохе первоначального накопления. Впрочем, у Шекспира все это “спрятано”, он не любил говорить, что его предки теряли землю, а он ее приобретал, он не распространялся о гонениях на крестьян, он был поэтом, писавшим страсти человеческие.

Шекспир – это вневременность и внеисторичность: прошлое, настоящее и будущее у него – одно. По этой причине он не устаревает и не может устареть. Вот почему сегодня мы прочитываем все, что он написал, как сказанное о нас.

Шекспир – это он сам, но и все интерпретации Шекспира – это обязанная Шекспиру культура, о которой он не подозревал. Гений – это семя, божественный ген, мистическая сила, реликтовый взрыв, рождающий огромные расширяющиеся миры, это космическая иррадиация, вселенское поле, в котором находятся миллионы негениев, поле, которое питает их человечность.

Тайна Шекспира – это тайна предела человеческих возможностей, тайна высшего творчества, тайна “Божьего дара”. Разгадывать эту тайну будут столько, сколько просуществует человечество. Ибо Шекспир и есть человечество в миниатюре.

Список использованной литературы.

1. Гарин И. И. Пророки и поэты: Т. 6 / Худож. П. Сацкий. – М.: ТЕРРА, 1994.

2. Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения/Сост. А. А. Тахо-Годи. – М.: Мысль, 1998.

3. Урнов М. В. Вехи традиции в английской литературе. – М.: Худож. лит., 1986.

4. Шведов Ю. Ф. Эволюция шекспировской трагедии. М., “Искусство”, 1975.

5. Энциклопедия литературных героев. – М.: Аграф, 1997.

1. Особенности взаимодействия добра и зла в народных сказках.
2. Изменение подхода к взаимоотношениям героев-антагонистов.
3. Различий во взаимоотношениях положительных и отрицательных героев.
4. Размывание границ между понятиями.

Несмотря на видимое многообразие художественных образов и характеров, в мировой литературе всегда существовали и будут существовать основополагающие категории, противостояние которых, с одной стороны, является главной причиной развития сюжетной линии, а с другой, побуждает к выработке у личности нравственных критериев. Подавляющее большинство героев мировой литературы можно без труда причислить к одному из двух лагерей: защитников Добра и приверженцев Зла. Эти абстрактные понятия могут воплощаться в зримых, живых образах.

Значимость категорий Добра и Зла в культуре и человеческой жизни несомненна. Четкое определение этих понятий позволяет личности утвердить себя в жизни, оценивая свои и чужие действия с точки зрения должного и недолжного. Многие философские и религиозные системы основаны на представлении о противостоянии двух начал. Так стоит ли удивляться, что персонажи сказок и легенд воплощают в себе противоположные черты? Однако следует отметить, что если представление о поведении героев, воплощающих в себе злое начало, мало менялось во времени, то представление о том, какова должна быть ответная реакция на их действия представителей Добра, не оставалась неизменной. Рассмотрим сначала, как в сказках поступали герои-победители со своими злыми противниками.

Например, сказка «Белоснежка и семь гномов». Злая мачеха с помощью колдовства старается погубить свою падчерицу, завидуя ее красоте, однако все происки ведьмы оказываются тщетными. Добро торжествует. Белоснежка не только остается жива, но и выходит замуж за прекрасного принца. Однако как поступает победившее Добро с проигравшим Злом? Финал сказки словно взят из повествования о деятельности инквизиции: «Но были уже поставлены для нее на горящие угли железные туфли, их принесли, держа щипцами, и поставили перед нею. И она должна была ступить ногами в докрасна раскаленные туфли и плясать в них до тех пор, пока, наконец, не упала, мертвая, наземь».

Подобное отношение к побежденному врагу характерно для многих сказок. Но следует сразу отметить — здесь дело не в повышенной агрессивности и жестокости Добра, а в особенностях понимания справедливости в древности, ведь сюжеты большинства сказок сформировались очень давно. «Око за око, и зуб за зуб» — вот древняя формула возмездия. Причем герои, воплощающие в себе черты Добра, не просто имеют право жестоко разделаться с поверженным врагом, но должны сделать это, ибо месть — обязанность, возложенная на человека богами.

Однако постепенно понятие менялось под влиянием христианства. А. С. Пушкин в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» использовал сюжет, практически идентичный «Белоснежке». И в пушкинском тексте злая мачеха не избежала наказания — но вот каким образом оно совершается?

Тут тоска ее взяла,
И царица умерла.

Неизбежное возмездие происходит не как произвол смертных победителей: оно — суд Божий. В сказке Пушкина нет средневекового изуверства, от описания которого читателя невольно пробирает дрожь; гуманизм автора и положительных героев лишь подчеркивает величие Бога (пусть Он и не упомянут напрямую), высшей справедливости.

«Тоска», которая «взяла» царицу — не совесть ли это, которую древние мудрецы называли «Оком Бога в человеке»?

Итак, в древнем, языческом понимании представители Добра отличаются от представителей Зла способами достижения своих целей и несомненным правом на что-то, что их враги пытаются отнять — но вовсе не более добрым, гуманным отношением к побежденному врагу.

В творчестве же писателей, впитавших христианские традиции, безусловное право положительных героев вершить беспощадную расправу над теми, кто не выдержал соблазна и принял сторону Зла, подвергается сомнению: «А посчитай-ка таких, кому надо бы жить, но они мертвы. Их ты можешь воскресить? А нет — так и не торопись никого осуждать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано провидеть все» (Д. Толкин «Властелин Колец»). «Теперь он падший, однако ж не нам судить его: как знать, может, он еще возвеличится», — говорит Фродо, главный герой эпопеи Толкина. В этом произведении поднимается проблема неоднозначности Добра. Так, представителей светлой стороны могут разделять недоверие и даже страх, более того, как бы ты ни был мудр, отважен и добр, всегда остается вероятность того, что ты можешь утратить эти добродетели и примкнуть к лагерю злодеев (возможно, и не желая этого сознательно). Подобное превращение происходит с магом Саруманом, изначальная миссия которого заключалась в борьбе со Злом, воплощенным в лице Саурона. Оно грозит любому, кто пожелает обладать Кольцом Всевластья. Однако Толкин не вводит даже намека на возможное исправление Саурона. Хотя Зло также не монолитно и неоднозначно, однако оно в большей степени является необратимым состоянием.

В творчестве писателей, продолживших традицию Толкина, представлены различные- воззрения на то, что и кого из толкиновских персонажей следует считать Добром и Злом. В настоящее время можно найти произведения, в которых Саурон и его учитель Мелькор, своего рода Люцифер Средиземья, выступают отнюдь не в качестве отрицательных героев. Их борьба с другими творцами Мира не столько конфликт двух противоположных начал, сколько результат непонимания, неприятия нестандартных решений Мелькора.

В фэнтези, которое сформировалось на основе сказок и легенд, постепенно происходит размывание четких границ между Добром и Злом. Все относительно: Добро снова не столь уж гуманное (каким оно и было в древней традиции), но и Зло далеко не черное — скорее очернено врагами. В литературе отражаются процессы переосмысления прежних ценностей, реальное воплощение которых зачастую далеко от идеала, и тенденция к неоднозначному пониманию многогранных явлений бытия. Однако следует помнить, что в мировоззрении каждого человека категории Добра и Зла все же должны иметь достаточно четкую структуру. О том же, что считать действительным Злом, давно сказали Моисей, Христос и другие великие учителя. Зло — это нарушение великих заповедей, которые должны определять поведение человека.