Элисо вирсаладзе и ее муж. Элисо Вирсаладзе: «Когда ругают Россию, мне очень больно бывает

Элисо Константи́новна Вирсала́дзе (род. 14 сентября , Тбилиси) - советская грузинская и российская пианистка , педагог . Народная артистка СССР (). Лауреат Государственной премии Грузинской ССР им. Ш. Руставели () и Государственной премии РФ ().

Биография

Начальные годы

В 1950-1960 годах училась в Средней специальной музыкальной школе имени З. П. Палиашвили , в 1960-1966 - в Тбилисской консерватории у своей бабушки А. Д. Вирсаладзе , пианистки и педагога, профессора, народной артистки Грузинской ССР (1960) . В 1966-1968 годах училась в аспирантуре Московской консерватории , где её педагогами были Г. Г. Нейгауз и Я. И. Зак .

Творческая деятельность

В репертуар пианистки входят сочинения западноевропейских композиторов XVIII-XIX веков (Моцарт , Л. ван Бетховен , Ф. Шуберт , Р. Шуман , Ф. Лист , Ф. Шопен), а также произведения П. И. Чайковского , С. С. Прокофьева и Д. Д. Шостаковича .

Осуществила многочисленные записи, изданные фирмами «Мелодия» , «Русский диск», «Live classic» и др.

Начиная с 1975 года - член жюри многочисленных международных конкурсов, в их числе - имени П. И. Чайковского , имени королевы Елизаветы (Брюссель), имени Ф. Бузони (Больцано), имени Гезы Анды (Цюрих), имени Вианы да Мота (Лиссабон), имени А. Рубинштейна (Тель-Авив), имени Р. Шумана (Цвиккау) и др..

Педагогическая деятельность

С 1967 года преподает в Московской консерватории (с 1977 года - доцент, с 1993 - профессор). Профессор Высшей Школы Музыки в Мюнхене (1995-2011). С 2010 года - профессор Музыкальной школы Фьезоле (Scuola di Musica di Fiesole) под Флоренцией (Италия). Дает мастер-классы во многих странах мира.

Среди её учеников - лауреаты крупнейших международных конкурсов Б. Березовский , Е. Воскресенская, В. Броневецкий, Я. Кацнельсон , А. Володин , Д. Каприн, М. Коломийцева, А. Осминин , А. Хачатурян, С. Хегай, Л. Акопова, М. Нахапетов, Т. Черничка, О. Мачератини, Э. Миркасимова, Д. Клинтон и другие.

Благотворительность

Элисо Вирсаладзе - член попечительского совета московского благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» .

Награды и признание

Лауреат VII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Вене ( , 2 премия, серебряная медаль)
Лауреат Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей в Москве ( , 3 премия)
Лауреат II Международного конкурса имени Чайковского в Москве ( , 3 премия, бронзовая медаль)
Лауреат IV Международного конкурса имени Р. Шумана в Цвиккау ( , 1 премия, золотая медаль)
Народная артистка Грузинской ССР ()
Народная артистка СССР ()
Государственная премия Грузинской ССР им. Шота Руставели ()
Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства () - за концертные программы 1995-1999 годов
Премия Роберта Шумана (ГДР , )
Орден «За заслуги перед Отечеством» 4 степени ()

Напишите отзыв о статье "Вирсаладзе, Элисо Константиновна"

Примечания

Ссылки

(англ.)
(англ.)

Отрывок, характеризующий Вирсаладзе, Элисо Константиновна

– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?

Элисо Вирсаладзе – советская и российская пианистка, народная артистка СССР. Родилась 14 сентября 1942 года в Тбилиси. Обучалась в средней специальной музыкальной школе имени З. П. Палиашвили, окончила Тбилисскую консерваторию, солисткой которой стала в 1959 году, и Московскую консерваторию.

Элисо Вирсаладзе сотрудничала с симфоническим оркестром и Лондонским филармоническим оркестром. Работала с такими деятелями, как , Евгений Светланов. Святослав Рихтер, известный пианист ХХ века, высоко оценивал мастерство Элисо Вирсаладзе в исполнении произведений Роберта Шумана. Также репертуар пианистки включает сочинения Моцарта, Бетховена, Листа, Шопена, Чайковского, Прокофьева, Шостаковича.

С 1967 года Элисо Вирсаладзе занимается преподавательской деятельностью в Московской консерватории, Высшей Школе Музыки в Мюнхене, музыкальной школе Фьезоле.

Элисо Вирсаладзе – лауреат II Международного конкурса имени Чайковского в Москве, IV Международного конкурса имени Р. Шумана в Цвиккау, является обладателем государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства.

Элисо Вирсаладзе – афиша выступлений в сезоне 2019-2020*

01 декабря 2019 – начало в 18:00

Концертный зал «Большая гильдия» / Great Guild Hall / Латвия, Рига
Сольный концерт
Партия фортепиано:

05 декабря 2019 – начало в 19:00

Литовская национальная филармония / Lithuanian National Philiharmonic Hall / Литва, Вильнюс
VI Вильнюсский фестиваль фортепианной музыки
Сольный концерт
Партия фортепиано:
В программе произведения Петра Чайковского, Роберта Шумана, Сергея Прокофьева

21 декабря 2019 – начало в 20.00

/ Россия, Санкт-Петербург

Сольный концерт

В программе: Роберт Шуман Петр Чайковский, Сергей Прокофьев

26 декабря 2019 – начало в 19:00

/ Россия, Москва
Сольный концерт
Партия фортепиано: Элисо Вирсаладзе

11 января 2020 – начало в 15:00

Kobe Bunke Hall / Япония, Кобе
Концерт с Камерным оркестром Кобе
Дирижер: Рюдигер Бон
Партия фортепиано:
В программе произведения Людвига ван Бетховена

13 января 2020 – начало в 15:00

Концертный зал Канагавы / Kanagawa Prefectural Music Hall / Япония, Канагава
Сольный концерт
Партия фортепиано:
В программе произведения Петра Чайковского, Роберта Шумана, Сергея Прокофьева

15 января 2020 – начало в 19:00

Барок-Холл / Kyoto Baroque Hall / Япония, Киото
Сольный концерт
Партия фортепиано:
В программе произведения Петра Чайковского, Роберта Шумана, Сергея Прокофьева

17 января 2020 – начало в 19:00

Симфонический зал «Асахи» / Hamarikyu Asahi Hall / Япония, Токио
Сольный концерт
Партия фортепиано:
В программе произведения Петра Чайковского, Роберта Шумана, Сергея Прокофьева

10 февраля 2020 – начало в 20:45

Миланская консерватория имени Джузеппе Верди / Conservatorio Verdi / Италия, Милан
Сольный концерт
Партия фортепиано:
Программа концерта будет объявлена позднее

21 февраля 2020 – начало в 19:00

Познаньская национальная филармония / Poznan National Philiharmonic Hall / Польша, Познань
Концерт с Познаньским филармоническим оркестром
Дирижер: Ариель Цукерман
Партия фортепиано:
, Густава Малера

28 февраля 2020 – начало в 19:00

/ Россия, Москва
Концерт с Государственным камерным оркестром России
Дирижер: Алексей Уткин
Партия фортепиано: Элисо Вирсаладзе
Государственный академический камерный оркестр России
Программа концерта будет объявлена позднее

14 марта 2020 – начало в 18:00

Концертный зал «Минато Мирай» / Minato Mirai Hall / Япония, Йокогама

Дирижер: Кеничиро Кобаяши
Партия фортепиано:

15 марта 2020 – начало в 14:30

Концертный зал Сантори Холл, Главный зал / Suntory Hall : Main Hall / Япония, Токио
Концерт с Японским филармоническим оркестром
Дирижер: Кеничиро Кобаяши
Партия фортепиано:
В программе произведения Петра Чайковского, Гектора Берлиоза

02 апреля 2020 – начало в 19:00

/ Россия, Москва
Концерт с Симфоническим оркестром Московской консерватории
Дирижер: Анатолий Левин
Партия фортепиано:
В программе произведения Петра Чайковского

7 апреля 2020 – начало в 19:00

/ Россия, Москва
Сольный концерт
Партия фортепиано: Элисо Вирсаладзе
Программа концерта будет объявлена позднее

12 апреля 2020 – начало в 20:00

Большой зал / Россия, Санкт-Петербург

Дирижер:
Партия фортепиано: Элисо Вирсаладзе
В программе произведения Петра Чайковского, Модеста Мусоргского

17 апреля 2020 – время концерта уточняется

Зал симфонической музыки «Акрос» / Fukuoka Symphony Hall (Acros Fukuoka) / Япония, Фукуока
Концерт с Заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии
Дирижер:
Партия фортепиано:
В программе произведения Роберта Шумана

19 апреля 2020 – время концерта уточняется

Театр префектуры Кумамото / Kumamoto Prefectural Theater / Япония, Кумамото
Концерт с заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии
Дирижер:
Партия фортепиано:
В программе произведения Роберта Шумана

20 апреля 2020 – время концерта уточняется

Концертный зал «Бунка Каикан» / Tokyo Bunka Kaikan / Япония, Токио
Концерт с Заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии
Дирижер:
Партия фортепиано:
В программе произведения Роберта Шумана

14 июня 2020 – начало в 19:00

Сольный концерт
Партия фортепиано: Элисо Вирсаладзе
Программа концерта будет объявлена позднее

3 июля 2020 – начало в 19:00

Малый зал / Россия, Санкт-Петербург
Концерт со Струнным квартетом имени Танеева
Партия фортепиано: Элисо Вирсаладзе
Струнный квартет имени Танеева в составе: Илья Козлов (скрипка), Денис Гончар (альт), Дмитрий Корявко (скрипка), Дмитрий Хрычёв (виолончель)
Программа концерта будет объявлена позднее

Для приобретения билетов просим вас связаться с нашими сотрудниками.
Рекомендуем вам заранее заказывать билеты, чтобы иметь возможность воспользоваться максимальным выбором по наиболее привлекательным ценам.

ТАКЖЕ У НАС ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАБРОНИРОВАТЬ ДЛЯ ВАС РАЗМЕЩЕНИЕ В ОТЕЛЕ, АВИАПЕРЕЛЕТ И ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ (ОФОРМЛЕНИЕ ВИЗЫ, МЕД, СТРАХОВКИ, ЗАКАЗ ТРАНСФЕРА И ЭКСКУРСИЙ). ДЛЯ РАССЧЕТА СТОИМОСТИ ПРОСИМ ВАС СВЯЗАТЬСЯ С НАШИМИ МЕНЕДЖЕРАМИ.

*Обращаем Ваше внимание, что театры оставляют за собой право производить замену в составе артистов, занятых в спектаклях

Элисо Вирсаладзе. Фото – Элина Аксельрод

Выдающаяся пианистка Элисо Вирсаладзе рассказывает Ярославу Тимофееву о плюсах свободы, конкурсных интригах и собянинской плитке.

Расшифровка публикуется с сокращениями.

– У вас красивое имя - по крайней мере, для русского уха оно звучит как музыка. А на грузинском оно значит что-то конкретное?

– Совершенно ничего.

– Значит, тоже музыка. Вы учились у бабушки, Анастасии Давидовны. Все музыканты говорят, что у родителей учиться сложно. Но у бабушки, наверное, полегче, чем у мамы или папы?

– По-моему, еще хуже.

– Почему?

– Она вообще не хотела меня учить - именно из-за того, что считала это невозможным. Ну и время, которое она отдавала мне как педагог, было совсем незначительным, потому что студенты постоянно приходили к ней домой. У нас были редкие занятия, но очень плодотворные. Она была очень строга: я вообще не помню, чтобы она когда-нибудь сказала мне после концерта, что я прилично играла.

– Она вам рассказывала что-нибудь про Римского-Корсакова, который у нее экзамены принимал?

– Да, она была безумно горда. Не только Римский-Корсаков, Глазунов тоже - он тогда был ректором Петербургской консерватории. Она получила пять с плюсом.

– Вы приехали в Москву только на этапе аспирантуры. Наверное, было довольно сложно влиться в столичную жизнь без учебы в Московской консерватории?

– На самом деле я и до этого довольно часто приезжала в Москву и играла Генриху Густавовичу Нейгаузу, у которого собиралась быть в аспирантуре. После его кончины я решила, что буду заниматься у Якова Израилевича Зака, его бывшего ассистента и замечательного пианиста.

– Вы выиграли конкурс Шумана, и, кроме того, Святослав Рихтер говорил, что вы хорошо играете Шумана. Благодаря двум этим фактам вы на всю жизнь оказались связаны с этим композитором и считаетесь его образцовым исполнителем. А сами вы его выделяете среди всех?

– Я понимаю, что первая премия на конкурсе Шумана - это определенное лицо исполнителя. Я играла Шумана с детства, но не могу сказать, что только его выделяю из моего довольно-таки большого репертуара.

– Еще вы первая в Советском Союзе сыграли все концерты Моцарта. Как это получилось?

– Во-первых, это было предложение камерного оркестра, который входил в оркестр Мравинского. Мы играли без дирижера.

– А вы чуть-чуть дирижировали?

– Нет-нет, был концертмейстер, первая скрипка - Леонид Гозман, который давал какие-то ауфтакты, но дирижера не было. Они были замечательными музыкантами, так что в этом смысле там всё было в порядке. В первый раз это было с ними, а второй раз - с Юрием Цирюком, замечательным дирижером, к сожалению, рано погибшим.

– Рихтер про вас сказал, что вы - лучшая женщина-пианист. Такой, как сейчас говорят, сексизм - отдельно женщины, отдельно мужчины. А для вас есть разница между женским и мужским пианизмом?

– Не могу сказать, что вижу большую разницу. В свое время Лист посвятил Кларе Вик свои паганиниевские этюды, которые он замечательно переложил для рояля. Я не могу представить себе, что Лист сомневался, сможет ли она их сыграть. Я понимаю, что между женскими шахматами и мужскими большая разница, но в смысле пианизма - не знаю, не могу сказать.

– Почему тогда, скажем, среди абитуриентов консерватории оба пола представлены примерно поровну, а в высшей лиге пианистов женщин довольно мало?

– Очень много на самом деле.

– Ну меньше же, чем мужчин?

– Может быть, в силу того, что женская биография подразумевает не только мощную карьеру, но и детей, семью и так далее. Хотя я сомневаюсь, я никогда не подсчитывала, это вы как-то распределили. Может быть. В свое время ученицами Листа были изумительные пианистки, которые делали очень большую карьеру. Не могу на этот вопрос ответить однозначно.

– Вы выбрали преподавание одной из частей своей жизни, или оно само как-то сложилось?

– Оно сложилось. Это вы правильно заметили.

– Не жалеете?

– Знаете, иногда жалею, потому что очень много сейчас у меня студентов. Когда я начала преподавать, это не было обязаловкой. Тогда все было очень сложно - вы слишком молоды, чтобы помнить об этом. Когда меня пригласили в консерваторию, я была приезжей из Грузии, поэтому, естественно, у меня не было прописки, которая была необходима, чтобы работать. В связи с этим не было жилья, в общем, масса всяких сложностей.

И я знаю, что Яков Израилевич ходил к Свешникову, тогдашнему ректору Московской консерватории, и говорил о том, что я кадр консерватории, что я должна преподавать. И, как сейчас говорят, с большим блатом, через Якова Израилевича я была приглашена как ассистент. Поскольку у Якова Израилевича не было места, я начала работать у Льва Николаевича Оборина, о чем совершенно не жалею, потому что я его очень любила и ценила.

И то, что мне все это изначально очень понравилось, я считаю своим минусом. Потому что, если бы мне не нравилась так педагогическая деятельность, я бы, наверное, сегодня не преподавала. В 2018 году будет пятьдесят лет, как я преподаю в консерватории. Именно в Московской консерватории, я подчеркиваю, потому что часто говорят, что я уехала и какое-то время не преподавала. Это неправда. С 1968 года, будучи аспиранткой, я начала преподавать.

– Как ни странно, я хоть и не знаю того времени, но прекрасно вас понимаю, потому что проблемы с пропиской и с жильем для иногородних студентов сейчас почти те же самые.

– Правда?

– Сформулируйте пожалуйста, в чем наслаждение педагогики.

– Наслаждение в том, что ты видишь, как на твоих глазах твой студент преображается и становится интересным как музыкант, как артист, как личность, которая раскрывается с разных сторон. Это бывает очень приятно. Я не могу сказать, что со всеми моими студентами, которые стали очень известными и популярными, я поддерживаю дружеские отношения.

Но я не считаю, что студент, которому ты много отдаешь, должен быть тебе безумно благодарен и все время говорить: «Ах, как замечательно, что я учился у того-то и у того-то». То, что ты отдаешь себя, – это нормально. А то, что я не могу иначе, - к сожалению, тоже нормально. Хотя для меня это иногда очень ущербно, я безумно устаю от такого количества уроков, которые мне приходится давать с утра и до вечера после каких-то концертов, поездок.

– Вы недавно сказали, что даете сейчас в два-три раза больше концертов, чем раньше.

– Да, представьте себе, так получилось. Ну, во всяком случае, не меньше. Имея гораздо больше студентов, чем раньше.

– Почему так получилось?

– Вот так, к сожалению.

– Ну вас же всегда приглашали, всегда вы ездили.

– Ну, всегда приглашали и всегда не приглашали, все это по-разному было. Судьба складывается по-разному. Вы говорите: сегодня то же самое, как тогда. Не соглашусь с вами. Очень многое изменилось - я имею в виду сейчас музыкальную жизнь. Если раньше надо было поехать на зарубежный конкурс, вы должны были - всем это известно - приехать в Москву и прослушаться здесь. Сейчас каждый может поехать на любой конкурс. Это и плюс и минус, потому что раньше мы почти всегда завоевывали высокие места на конкурсах. Были эти бесконечные отборы, их всех готовили, и они сами готовились, поэтому играли на самом высоком уровне. Сейчас все по-другому, каждый может поехать. Но свободы намного больше стало. И это все-таки, мне кажется, лучше.

– А ваша концертная активность связана со свободой?

– С одной стороны, да. И это не только меня касается, я не хочу выделять именно себя. Это касается очень многих моих коллег, которые, имея все музыкантские данные, чтобы ездить за рубеж, никуда не ездили, потому что все шло через Госконцерт. Был государственный импресарио, который кого-то поддерживал, а кого-то нет.

– У вас непростые отношения с конкурсом Чайковского в последние годы. В 2002-м вы не подписали протокол, когда первую премию дали Аяко Уэхаре. В итоге оказалось, что вы правы, потому что ее нет на сцене.

– А мне совсем недавно с восторгом сказали, что у нее трое детей. Я была очень рада этому. Но понимаете, все дело в том, что до этого не дали первую премию такому замечательному пианисту, как Луганский! Я считала совершенно справедливым не давать первую премию в 2002 году.

– Практический вопрос. Когда вы не подписали протокол, вы получили гонорар члена жюри?

– Вы знаете, я даже не помню - это все было настолько незначительно по нашим теперешним меркам. Думаю, что все-таки да.

– Ну понимаете, это же все-таки был скандал.

– Да, понимаю. Но скандал был, к сожалению, не такой, о котором я думала. Скандал был бы, если бы премии были пересмотрены. Но меня никто не поддержал. Меня это удивило и даже ужаснуло, потому что вопросы, которые тогда у меня вставали, были абсолютно справедливыми.

– А в 2015 году вы высказывались в том смысле, что это не конкурс Чайковского, а конкурс Гергиева.

– Да, Гергиева и Мацуева, примкнувшего к нему.

– То есть вам не нравится эта реформа?

– Но вы согласны с тем, что в мире конкурс все-таки стал звучать громче в последние годы?

– Вы знаете, если у вас так много денег, вы будете очень громко звучать во всем мире. У них было такое количество денег! Они могли заплатить Medici за интернет-трансляцию, которая была на высочайшем уровне, это замечательно. Но если бы мне дали такие деньги, я бы, наверное, тоже могла провести конкурс. Нет, я не хочу, не думайте, у меня никаких данных для этого нет. Я в принципе говорю.

Вы представляете, как это сложно - разделить конкурс на два города? Я не буду вдаваться, потому что я не бухгалтер, не могу посчитать, сколько там что стоило. Но я знаю, что очень многие мои коллеги, получив предложение участвовать в жюри конкурса Чайковского, отказывались от поездок на другие конкурсы именно потому, что здесь гонорар выше. А работы намного меньше.

– Можно откровенный вопрос? Вы много работали в жюри разных конкурсов. Вы лично сталкивались с ситуациями закулисных интриг?

– Вы знаете, не могу сказать, что лично сталкивалась с интригами как таковыми. Я просто за этим наблюдала. Ко мне отношение осторожное, поэтому мне не могут открыть каких-то сокровенных своих желаний, которыми, может быть, делятся с другими членами жюри.

– Очень много разговоров о фортепианной мафии, о том, что ни одного честного конкурса на свете нет.

– И да, и нет. Недавно я была на конкурсе в Рио-де-Жанейро и, как свадебный генерал, была председателем жюри. Там в финал не прошел замечательный мальчик из Белоруссии по фамилии Шичко, студент Михаила Сергеевича Воскресенского. Он был одним из самых ярких кандидатов на попадание в финал, но не прошел, потому что трое из моих коллег поставили ему самый низкий балл.

Как можно выйти из этого положения, когда вы знаете уже, кто сколько ставит? Единственное - попросить аргументировать. Но это не фигурное катание, где есть четкие объективные критерии. Здесь вам скажут: не было того-то и того-то, и это будет справедливо. Но было то-то и то-то!

Очень трудно спорить с коллегами, когда они говорят: «А мне не нравится, потому что у него педаль была сухая, у него были очень квадратные фразы, линия все время прерывалась, была какая-то отрывистость в высказываниях, форма была рыхлая». Что вы на это можете ответить? Ничего. Поэтому говорить об интригах в прямом ключе очень трудно. Я всегда склоняюсь к тому, что на каждом конкурсе бывают какие-то очень несправедливые вещи, но потом жизнь, если повезет, расставит все на свои места. Есть очень много первых премий за последние годы, о которых вообще не слышно.

Я могу вам перечислить несколько первых премий в Брюсселе - это один из самых престижных конкурсов, - о которых никто не знает. Понимаете?

– Я помню разговор с Николаем Луганским: он сказал, что в мире классической музыки нет, грубо говоря, дутых фигур. То есть, если, скажем, пианист имеет международную карьеру, то он точно многого стоит. Я не совсем согласен с этим.

– Я совершенно не согласна. Я могла бы перечислить (но не буду этого делать) семь-восемь исполнителей, которые имеют очень большую карьеру, но это совершенно дутые фигуры.

Я очень рада, что есть такой пианист, как Григорий Соколов - он совсем другого типа музыкант. Или тот же Раду Лупу. Это пианисты очень серьезные и не занимающиеся фамильярничаньем с публикой - а сегодня это очень модно. И они имеют колоссальный вес в музыкальном мире.

Или тот же Кирилл Петренко, который стал главным дирижером Берлинской филармонии. Это же такой бум был! Впервые музыкант из бывшего Союза (он из Омска родом) стал дирижером такого оркестра, как Берлинская филармония. И надо вам сказать, что тут ни Меркель не участвовала, ни кто-либо другой.

А у нас это бывает, к сожалению, когда ставят кого-то на какие-то посты. Или какая-то личность в музыкальном обществе может решить судьбу главного дирижера. Петренко сам пробил себе дорогу к успеху только благодаря своим колоссальным таланту и трудоспособности.

– Знаете, есть такие блиц-вопросы: скажем, «Толстой или Достоевский»? Вот вопрос: Соколов или Плетнёв?

– Плетнёв.

– Вы часто отмечаете преимущества советской системы музыкального образования и концертной системы, где все заботились о музыкантах. А все-таки, в целом распад Союза – это хорошо или плохо?

– Распад Союза - хорошо. Но какие-то вещи, которые были при Союзе, нужно лелеять, поддерживать и продолжать. Нельзя губить, гробить, уничтожать музыкальное образование. Я только и слышу от моих иностранных коллег: «Как замечательно, что у вас такое музыкальное образование! У нас этого нет». Но они имеют в виду прежнее музыкальное образование, а не то, что хотят сделать сегодня.

– У вас самоощущение какое: вы советский человек, грузинка или русская?

– Ой, вы знаете, я никогда не думала об этом. Я очень русская и очень грузинка, и вообще я человек, который очень многие культуры в себя вбирает, поэтому мне трудно сказать. Когда ругают Россию, мне очень больно бывает. Когда ругают Грузию - тоже. Когда ругают мою школу в Мюнхене - даже это мне бывало неприятно, когда я там работала.

– А ощущение дома у вас где?

– Все-таки в Москве, наверное.

– Вам было тяжело во время русско-грузинской войны?

– Очень тяжело. Мне и сейчас тяжело из-за событий на Украине. Я последние четыре года подряд езжу в Киев, и у меня такой восторг от того, как публика принимает и как она относится к русским исполнителям! И вообще к России. Я даже не хочу говорить о том, что нас связывает, это даже не обсуждается. Во время русско-грузинских конфликтов говорили: «А помните, мы так любили друг друга!» Я вообще не хочу это обсуждать, потому что люди всегда хорошо расположены друг к другу. Должен произойти какой-то конфликт, который может людей взорвать. Даже в маленькой семье такое может произойти - представляете, что может быть на уровне большого государства! Можно кого угодно спровоцировать на какие-то вещи. Я думаю, что государство тут допускает очень много ошибок и должно нести за это ответственность.

– Я даже не представляю, как это трудно, когда, например, есть Вахтанг Кикабидзе, который говорит: «Я больше не поеду в Россию»… У вас же много в Тбилиси друзей.

– Очень много. И у меня фестиваль в Грузии, я вас приглашаю приехать и потом передавать об этом.

– Спасибо. Но вы наверняка сталкивались в то время с какими-то словами со стороны грузин, что…

– Ни разу, представьте себе. Даже в прессе не было ничего подобного.

– То есть вас не осуждали?

– Ни разу.

– Это здорово. Вот этому нам надо поучиться.

– Теперь несколько коротких вопросов. Вас что-то может вывести из себя?

– Узкие улицы на Большой Никитской. Стало безумно трудно парковаться, и высаживать трудно, и сажать, потому что тут же останавливается ряд. И все об этом молчат. Это меня возмущает каждый раз, когда я приезжаю в консерваторию.

– А вы водите сами?

– Нет, сама я не вожу, я, слава богу, езжу на такси, но тем не менее вместе с таксистами ругаюсь.

– Еще что-нибудь?

– Что меня возмущает? О, очень многое. Просто я не хочу сейчас обо всем этом говорить, потому что нельзя говорить только об отрицательных вещах. Меня возмущает бесконечное перекладывание плитки на мостовых. Видите, все связано с Москвой. А насчет сужения улиц - знаете, что мне удивительно? Что все молчат.

Мне очень обидно, что наша консерватория до сих пор ремонтируется. Столько времени прошло! Обидно, что классы стали как будто безрадостными, хотя должны были стать, наоборот, радостными. Это все связано с профессией. Меня возмущают вещи, с которыми я сталкиваюсь ежедневно.

– Ну я, например, пешеход, мне нравится, что тротуары расширились.

– Ну, я понимаю, что вам нравится. Но когда я смотрю на пешеходов, я вижу совершенно пустые пространства, потому что они предназначены для велосипедистов, которые у нас максимум три месяца будут кататься. А где велосипедисты? Я их почти не вижу. Я не знаю, это безобразие.

– Но вы же любите гулять сами.

– Да, люблю. Но мне всегда хватало того тротуара, который был на Большой Никитской. То же самое могу сказать о Большой Дмитровской, Неглинной. Я уже не говорю, какое безобразие в смысле парковок. И это не отражается на качестве улиц, к сожалению.

– Может быть, власти рассчитывают на то время, когда вместе с приезжими москвичей будет тридцать миллионов, и тогда тротуары заполнятся.

– Может быть. Но это уже без нас будет. Даже без вас.

– Вы когда-нибудь кричите на своих студентов?

– Кричать? Нет.

– Когда вы последний раз сильно смеялись?

– Когда щенок, который был вывезен из Грузии в Москву, а потом в Америку, получил новую семью и превратился в роскошного пса. Я не столько смеялась, сколько радовалась.

– А когда вы последний раз плакали?

– Плакала? По-настоящему? Не знаю, не помню. Вообще плач - это такое понятие… Я часто говорю о том, что - уже сколько лет, как нет моей мамы, - что я ее не выплакала. Мне было настолько больно, что я не могла плакать. Плач - это не качество выражения горя. Заплакать можно от какого-то ничтожного промаха или если вдруг вам что-то покажется очень несправедливым. А плакать по-настоящему, когда какое-то горе большое происходит, невозможно.

– И последнее. Если вы окажетесь на необитаемом острове, вы хотите, чтобы с вами там был рояль, или лучше не надо?

– Все-таки хотелось бы.

Ярослав Тимофеев, Московская филармония

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Биография

Начальные годы

Творческая деятельность

Осуществила многочисленные записи, изданные фирмами «Мелодия» , «Русский диск», «Live classic» и др.

Педагогическая деятельность

Благотворительность

Награды и признание

Лауреат VII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Вене ( , 2 премия, серебряная медаль)
Лауреат Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей в Москве ( , 3 премия)
Лауреат II Международного конкурса имени Чайковского в Москве ( , 3 премия, бронзовая медаль)
Лауреат IV Международного конкурса имени Р. Шумана в Цвиккау ( , 1 премия, золотая медаль)
Народная артистка Грузинской ССР ()
Народная артистка СССР ()
Государственная премия Грузинской ССР им. Шота Руставели ()
Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства () - за концертные программы 1995-1999 годов
Премия Роберта Шумана (ГДР , )
– А как же в книжке говорится, что вы были ирландцы и шотландцы?!.. Или это опять всё неправда?
– Ну, почему – неправда? Это ведь то же самое, просто мой отец прибыл из «тёплой» Руси, чтобы стать владетелем того «островного» стана, потому, что там войны никак не кончались, а он был прекрасным воином, вот они и попросили его. Но я всегда тосковала по «своей» Руси... Мне всегда на тех островах было холодно...
– А могу ли я вас спросить, как вы по-настоящему погибли? Если это вас не ранит, конечно. Во всех книжках про это по-разному написано, а мне бы очень хотелось знать, как по-настоящему было...
– Я его тело морю отдала, у них так принято было... А сама домой пошла... Только не дошла никогда... Сил не хватило. Так хотелось солнце наше увидеть, но не смогла... А может Тристан «не отпустил»...
– А как же в книгах говорят, что вы вместе умерли, или что вы убили себя?
– Не знаю, Светлая, не я эти книги писала... А люди всегда любили сказы друг другу сказывать, особенно красивые. Вот и приукрашивали, чтобы больше душу бередили... А я сама умерла через много лет, не прерывая жизни. Запрещено это было.
– Вам, наверное, очень грустно было так далеко от дома находиться?
– Да, как тебе сказать... Сперва, даже интересно было, пока мама была жива. А когда умерла она – весь мир для меня померк... Слишком мала я была тогда. А отца своего никогда не любила. Он войной лишь жил, даже я для него цену имела только ту, что на меня выменять можно было, замуж выдав... Он был воином до мозга костей. И умер таким. А я всегда домой вернуться мечтала. Даже сны видела... Но не удалось.
– А хотите, мы вас к Тристану отведём? Сперва покажем, как, а потом вы уже сама ходить будете. Это просто... – надеясь в душе, что она согласится, предложила я.
Мне очень хотелось увидеть «полностью» всю эту легенду, раз уж появилась такая возможность, и хоть было чуточку совестно, но я решила на этот раз не слушать свой сильно возмущавшийся «внутренний голос», а попробовать как-то убедить Изольду «прогуляться» на нижний «этаж» и отыскать там для неё её Тристана.
Я и правда очень любила эту «холодную» северную легенду. Она покорила моё сердце с той же самой минуты, как только попалась мне в руки. Счастье в ней было такое мимолётное, а грусти так много!.. Вообще-то, как и сказала Изольда – добавили туда, видимо, немало, потому что душу это и вправду зацепляло очень сильно. А может, так оно и было?.. Кто же мог это по-настоящему знать?.. Ведь те, которые всё это видели, уже давным-давно не жили. Вот потому-то мне так сильно и захотелось воспользоваться этим, наверняка единственным случаем и узнать, как же всё было на самом деле...
Изольда сидела тихо, о чём-то задумавшись, как бы не решаясь воспользоваться этим единственным, так неожиданно представившимся ей случаем, и увидеться с тем, кого так надолго разъединила с ней судьба...
– Не знаю... Нужно ли теперь всё это... Может быть просто оставить так? – растерянно прошептала Изольда. – Ранит это сильно... Не ошибиться бы...
Меня невероятно удивила такая её боязнь! Это было первый раз с того дня, когда я впервые заговорила с умершими, чтобы кто-то отказывался поговорить или увидеться с тем, кого когда-то так сильно и трагически любил...
– Пожалуйста, пойдёмте! Я знаю, что потом вы будете жалеть! Мы просто покажем вам, как это делать, а если вы не захотите, то и не будете больше туда ходить. Но у вас должен оставаться выбор. Человек должен иметь право выбирать сам, правда, ведь?
Наконец-то она кивнула:
– Ну, что ж, пойдём, Светлая. Ты права, я не должна прятаться за «спиной невозможного», это трусость. А трусов у нас никогда не любили. Да и не была я никогда одной из них...
Я показала ей свою защиту и, к моему величайшему удивлению, она сделала это очень легко, даже не задумываясь. Я очень обрадовалась, так как это сильно облегчало наш «поход».
– Ну что, готовы?.. – видимо, чтобы её подбодрить, весело улыбнулась Стелла.
Мы окунулись в сверкающую мглу и, через несколько коротких секунд, уже «плыли» по серебристой дорожке Астрального уровня...
– Здесь очень красиво...– прошептала Изольда, – но я видела его в другом, не таком светлом месте...
– Это тоже здесь... Только чуточку ниже, – успокоила её я. – Вот увидите, сейчас мы его найдём.
Мы «проскользнули» чуть глубже, и я уже готова была увидеть обычную «жутко-гнетущую» нижнеастральную реальность, но, к моему удивлению, ничего похожего не произошло... Мы попали в довольно таки приятный, но, правда, очень хмурый и какой-то печальный, пейзаж. О каменистый берег тёмно-синего моря плескались тяжёлые, мутные волны... Лениво «гонясь» одна за другой, они «стукались» о берег и нехотя, медленно, возвращались обратно, таща за собой серый песок и мелкие, чёрные, блестящие камушки. Дальше виднелась величественная, огромная, тёмно-зелёная гора, вершина которой застенчиво пряталась за серыми, набухшими облаками. Небо было тяжёлым, но не пугающим, полностью укрытым серыми, облаками. По берегу местами росли скупые карликовые кустики каких-то незнакомых растений. Опять же – пейзаж был хмурым, но достаточно «нормальным», во всяком случае, напоминал один из тех, который можно было увидеть на земле в дождливый, очень пасмурный день... И того «кричащего ужаса», как остальные, виденные нами на этом «этаже» места, он нам не внушал...
На берегу этого «тяжёлого», тёмного моря, глубоко задумавшись, сидел одинокий человек. Он казался совсем ещё молодым и довольно-таки красивым, но был очень печальным, и никакого внимания на нас, подошедших, не обращал.
– Сокол мой ясный... Тристанушка... – прерывающимся голосом прошептала Изольда.
Она была бледна и застывшая, как смерть... Стелла, испугавшись, тронула её за руку, но девушка не видела и не слышала ничего вокруг, а только не отрываясь смотрела на своего ненаглядного Тристана... Казалось, она хотела впитать в себя каждую его чёрточку... каждый волосок... родной изгиб его губ... тепло его карих глаз... чтобы сохранить это в своём исстрадавшемся сердце навечно, а возможно даже и пронести в свою следующую «земную» жизнь...
– Льдинушка моя светлая... Солнце моё... Уходи, не мучай меня... – Тристан испуганно смотрел на неё, не желая поверить, что это явь, и закрываясь от болезненного «видения» руками, повторял: – Уходи, радость моя... Уходи теперь...
Не в состоянии более наблюдать эту душераздирающую сцену, мы со Стеллой решили вмешаться...

«Отдаю должное ее замыслу и ее незаурядной музыкальности. Это артистка большого масштаба, может, самая сильная сейчас пианистка-женщина... Она очень честный музыкант, и в то же время ей присуща настоящая скромность». (Святослав Рихтер)

Элисо Вирсаладзе родилась в Тбилиси. Искусству фортепианной игры училась у своей бабушки Анастасии Вирсаладзе (в ее классе начинали также Лев Власенко и Дмитрий Башкиров) – известной пианистки и педагога, старейшины грузинской пианистической школы, ученицы Анны Есиповой (наставницы Сергея Прокофьева). Посещала ее класс в ССМШ имени Палиашвили (1950-1960), под ее же руководством окончила Тбилисскую консерваторию (1960-1966). В 1966-1968 училась в аспирантуре Московской консерватории, где ее педагогом был Яков Зак. «Я все любила делать сама – правильно ли, неправильно, но сама... Наверное, это в моем характере, – говорит пианистка. – И разумеется, мне везло на учителей: я ведь никогда не знала, что такое педагогический диктат». Первый сольный концерт дала, будучи ученицей 10 класса; в программе – две сонаты Моцарта, интермеццо Брамса, Восьмая новеллетта Шумана, Полька Рахманинова. «В работе со своей внучкой, – писала Анастасия Вирсаладзе, – я решилась даже вовсе не прибегать к этюдам, кроме этюдов Шопена и Листа, а подбирала соответствующий репертуар... причем особое внимание уделяла сочинениям Моцарта, позволяющим предельно отшлифовать мастерство».

Лауреат VII Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Вене (1959, 2 премия, серебряная медаль), Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей в Москве (1961, 3 премия), II Международного конкурса имени Чайковского в Москве (1962, 3 премия, бронзовая медаль), IV Международного конкурса имени Шумана в Цвиккау (1966, 1 премия, золотая медаль), премии Шумана (1976). «Прекрасное впечатление оставила Элисо Вирсаладзе, – говорил о ее выступлении на конкурсе Чайковского Яков Флиер. – Ее игра удивительно гармонична, в ней чувствуется настоящая поэзия. Пианистка превосходно понимает стиль исполняемых произведений, передает их содержание с большой свободой, уверенностью, непринужденностью, настоящим художественным вкусом».

С 1959 – солистка Тбилисской, с 1977 – Московской филармонии. С 1967 преподает в Московской консерватории, сначала как ассистент Льва Оборина (до 1970), затем – Якова Зака (1970-1971). С 1971 ведет собственный класс, с 1977 – доцент, с 1993 – профессор. Профессор Высшей школы музыки и театра в Мюнхене (1995-2011). С 2010 – профессор Музыкальной школы Фьезоле (Scuola di Musica di Fiesole) в Италии. Дает мастер-классы во многих странах мира. Среди ее учеников – лауреаты международных конкурсов Борис Березовский, Екатерина Воскресенская, Яков Кацнельсон, Алексей Володин, Дмитрий Каприн, Марина Коломийцева, Александр Осминин, Станислав Хегай, Мамикон Нахапетов, Татьяна Черничка, Динара Клинтон, Сергей Воронов, Екатерина Рихтер и др.

С 1975 года Вирсаладзе – член жюри многочисленных международных конкурсов, среди них конкурсы имени Чайковского, Королевы Елизаветы (Брюссель), Бузони (Больцано), Гезы Анды (Цюрих), Вианы да Мота (Лиссабон), Рубинштейна (Тель-Авив), Шумана (Цвиккау), Рихтера (Москва) и др. На XII конкурсе Чайковского (2002) Вирсаладзе отказалась подписать протокол жюри, не согласившись с мнением большинства.

Выступает c крупнейшими оркестрами мира в странах Европы, США, Японии; работала с такими дирижерами, как Рудольф Баршай, Лев Маркиз, Кирилл Кондрашин, Геннадий Рождественский, Евгений Светланов, Юрий Темирканов, Риккардо Мути, Курт Зандерлинг, Дмитрий Китаенко, Вольфганг Заваллиш, Курт Мазур, Александр Рудин и др. Выступала в ансамблях со Святославом Рихтером, Олегом Каганом, Эдуардом Бруннером, Виктором Третьяковым, Квартетом имени Бородина и другими выдающимися музыкантами. Особенно долгое и тесное артистическое содружество связывает Вирсаладзе с Наталией Гутман; их дуэт – один из долгожителей среди камерных ансамблей Московской филармонии.

Искусство Вирсаладзе высоко ценили Александр Гольденвейзер, Генрих Нейгауз, Яков Зак, Мария Гринберг, Святослав Рихтер. По приглашению Рихтера пианистка принимала участие в международных фестивалях «Музыкальные празднества в Турени» и «Декабрьские вечера». Вирсаладзе – бессменный участник фестиваля в Кройте (с 1990) и Московского Международного фестиваля «Посвящение Олегу Кагану» (с 2000). Основала международный фестиваль камерной музыки в Телави (ежегодно проводился в 1984-1988 гг., возобновлен в 2010). В сентябре 2015 года под ее художественным руководством прошел фестиваль камерной музыки «Элисо Вирсаладзе представляет» в Кургане.

В течение ряда лет ее ученики принимали участие в филармонических концертах абонемента «Вечера с Элисо Вирсаладзе» в БЗК. Среди программ-монографий последнего десятилетия, сыгранных студентами и аспирантами ее класса – сочинения Моцарта в транскрипциях для 2 фортепиано (2006), все сонаты Бетховена (цикл из 4 концертов, 2007/2008), все этюды (2010) и венгерские рапсодии Листа (2011), фортепианные сонаты Прокофьева (2012) и др. С 2009 года Вирсаладзе и студенты ее класса участвуют в абонементных концертах камерной музыки, проводимых в Московской консерватории (проект профессоров Наталии Гутман, Элисо Вирсаладзе и Ирины Кандинской).

«Преподавая, я очень много получаю, и в этом есть чисто эгоистический интерес. Начиная с того, что у пианистов гигантский репертуар. И иногда я поручаю студенту выучить произведение, которое хотела бы сыграть сама, но не имею на это времени. А так выходит, что я волей-неволей его изучаю. Что еще? Ты что-то выращиваешь. Благодаря вашему участию выходит наружу то, что заложено в вашем ученике – это очень приятно. И ведь это не только музыкальное развитие, но и человеческое».

Первые записи Вирсаладзе сделаны на фирме «Мелодия» – сочинения Шумана, Шопена, Листа, ряд фортепианных концертов Моцарта. Ее диск включен лейблом BMG в серию «Русская фортепианная школа». Наибольшее количество ее сольных и ансамблевых записей выпущено фирмой Live Classics, в том числе произведения Моцарта, Шуберта, Брамса, Прокофьева, Шостаковича, а также все виолончельные сонаты Бетховена, записанные в ансамбле с Наталией Гутман: это и по сей день одна из коронных программ дуэта, регулярно исполняемая во всем мире (в том числе и за последний год – в лучших залах Праги, Рима и Берлина). Как и Гутман, в мире Вирсаладзе представляет агентство Augstein Artist Management.

В репертуаре Вирсаладзе – сочинения западноевропейских композиторов XVIII-XIX вв. (Бах, Моцарт, Гайдн, Бетховен, Шуберт, Шуман, Лист, Шопен, Брамс), произведения Чайковского, Скрябина, Рахманинова, Равеля, Прокофьева и Шостаковича. Вирсаладзе осторожно относится к современной музыке; тем не менее, она принимала участие в исполнении Фортепианного квинтета Шнитке, Фортепианного трио Мансуряна, Виолончельной сонаты Тактакишвили, ряда других сочинений композиторов нашего времени. «По жизни так получается, что музыку каких-то композиторов я играю больше, чем других, – говорит она. – В последние годы моя концертная и педагогическая жизнь так насыщена, что часто не можешь надолго сосредоточиться на одном композиторе. Я с восторгом играю почти всех авторов XIX и первой половины ХХ века. Думаю, что композиторы, которые сочиняли в то время, практически исчерпали возможности рояля как музыкального инструмента. Кроме того, они все были и непревзойденными в своем роде исполнителями».

Народная артистка Грузинской ССР (1971). Народная артистка СССР (1989). Лауреат Государственной премии Грузинской ССР имени Шота Руставели (1983), Государственной премии Российской Федерации (2000). Кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2007).

«Можно ли пожелать лучшего Шумана после Шумана, которого сегодня играла Вирсаладзе? Думаю, что после Нейгауза я такого Шумана не слыхал. Сегодняшний Klavierabend был настоящим откровением – Вирсаладзе стала играть еще лучше... Техника у ней совершенная и поражает. Она ставит масштабы пианистам». (Святослав Рихтер)