Размышления над книгой "трудно быть богом" братьев стругацких. Трудно ли быть Богом

Сочинение

Радикальный поворот в творчестве Стругацких обозначился чуть раньше - в повести “Трудно быть богом” (1964), написанной в последний “оттепельный” год. История “прогрессора” Антона Руматы, засланного с коммунистической Земли на планету Арканар, несмотря на “средневековые”, “мушкетерские” и “шпионские” ассоциации, напоминала все же о сюжетах куда более близких и совсем не экзотических. Стругацкие рисовали общество, уверенно движущееся в сторону тоталитарного режима, одновременно похожего на нацизм и сталинизм; и средневековые декорации, в которых этот переворот совершался, могли обмануть разве что руководителей Руматы с коммунистической земли, уверенных в том, что, в соответствии с некой “базисной теорией” (прозрачный псевдоним марксизма), средневековье и фашизм несовместимы.

Однако конкретные детали арканарской истории и арканарского фашизма воспринимались как достаточно внятные и актуальные на исходе “оттепели” намеки на надвигающуюся опасность нового сталинизма - “серого слова и дела”. Причем, очень показательно, что Стругацкие акцентировали тот факт, что фашизм рождается из взаимного согласия между устремлениями закулисных безликих ничтожеств, “гениев посредственности”, и нравственной дикостью, ксенофобией и агрессивностью “широких народных масс”. Погромы и казни интеллектуалов-книжников, разгул стукачей и “штурмовиков”, уния между властями и криминальными “авторитетами”, а главное, тотальное озверение всех и вся - вот симптомы надвигающейся опасности. “Вчера на моей улице забили сапогами старика, узнали, что он грамотный. Топтали, говорят, два часа, тупые, с потными звериными мордами…” “Люди это или не люди? Что в них человеческого? Одних режут прямо на улицах, другие сидят по домам и ждут своей очереди. И каждый думает: кого угодно, только не меня. Хладнокровное зверство тех, кто режет, и хладнокровная покорность тех, кого режут. Хладнокровие - вот, что самое страшное”. Эти и подобные пассажи, рассыпанные по страницам повести, переводили фантастический конфликт между “профессором”, посланцем высокоразвитой и гуманной цивилизации, с теми, кому он должен нести прогресс, в измерение социальное, а точнее, социально-культурное.

“Прогрессор” Румата становился под пером Стругацких парадигматической фигурой русского (и выжившего в Советской России) интеллигента, с одной стороны, по своим нравственно-культурным идеалам и принципам отличающегося от “народных масс”, как от инопланетян, а с другой стороны, наследующего традиции уважения к народу, бескорыстного служения ему и даже преклонения перед народом за его страдания. Экспериментально смоделированный тоталитаризм усугубляет отчуждение, и интеллигент становится “богом”, обладающим возможностями, далеко превосходящими уровень цивилизации, в которую он послан с благородной миссией. Но вот любовь и вера в народ, и шире: гуманистические идеалы - не выдерживают испытания экспериментальной ситуацией. Румата признается самому себе:
* “Что со мной произошло? Куда исчезло воспитанное и взлелеянное с детства уважение и доверие к себе подобным, к замечательному существу, называемому “человек”? А ведь мне уже ничто не поможет. Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет - ненавижу и презираю. Я могу сколько угодно оправдывать тупость и зверство этого парня, мимо которого я сейчас проскочил, социальные условия, жуткое воспитание, все, что угодно, но я теперь отчетливо вижу, что это мой враг, враг всего, что я люблю, враг моих друзей, враг того, что я считаю самым святым. И ненавижу я его не теоретически, не как “типичного представителя”, а его самого, его как личность. Ненавижу его слюнявую морду, вонь его немытого тела, его слепую веру, его злобу ко всему, что выходит за пределы половых отправлений и выпивки… Разве бог имеет право на какое-нибудь другое чувство, кроме жалости?”

Нет, Румата сердечно привязан к тем, кто вышел за пределы общей дикости: к чудакам-книжникам, тонкой и сердечной Кире, преданному и заботливому мальчику Уно, портосообразному барону Пампе. Но именно эти исключительные человеческие экземпляры первыми попадают под ножи “серых”, подравнивающие всех по своему недочеловеческому ранжиру. Эксперимент, поставленный Стругацкими, вовлекал в себя и читателей повести. Захваченные инерцией мушкетерско-шпионского дискурса, читатели не могли не чувствовать радостного удовлетворения в тот момент, когда доведенный до отчаяния Румата -принимался крошить своим волшебным мечом всех подряд, от грязных штурмовиков до их могущественных вождей. Но финал повести, когда Румата уже оказывался на Земле, среди близких и, главное,подобных ему людей, напоминал о том, что, совершая свой выбор, Румата перешагивал за какую-то существенную нравственную грань, и о том, что статус бога с разящим мечом в руке не всегда совместим со статусом человека:

* “Он протянул к ней огромные руки. Она робко потянулась к нему и тут же отпрянула. На пальцах у него… Но это была не кровь - просто сок земляники”.

Двусмысленность этого финала подчеркивала драматическую неразрешимость коллизии интеллигента-”профессора” и народа. Интересно, кстати, что сама идея “прогрессорства” впервые появляется в повести Стругацких “Полдень XXII век (Возвращение)” (1961), и в этой повести она еще представлена как всецело романтическая, однозначно благородная, хотя и трагическая, миссия. Темы, намеченные в “Трудно быть богом”, проходят через все последующее творчество Стругацких. В повестях “Обитаемый остров” (1969) и особенно в “Гадких лебедях”. Впервые опубликована в 1971-м году в Германии, в России - только в 1987-м году социальное отчуждение интеллигентов, загоняемых в гетто, приравниваемых к биологическим мутантам и, возможно, таковыми являющихся (в силу повышенной чувствительности к государственной лжи и насилию), интерпретировалось писателями как отчетливый симптом фашизации советского общества (условность декораций в той или другой повести не могла, конечно, скрыть подлинного объекта художественного анализа - советского “застойного” тоталитаризма).

Вы не представляете, как хочется резко перейти к финалу и сразу же подвести итог, не расписывая каждую мелочь во имя обоснования вердикта, который и без того все знали заранее. Ну, или хотя бы догадывались. « » - ролевая игра отечественного производства, созданная коллективом Burut CT (создатели «Восточного фронта» , если что) по мотивам одноименного произведения братьев Стругацких. Во! Отчеканил дежурную фразу. Можно спокойно продолжать.

«Не айс»

Сперва оговорюсь: бесстыжий автор этих строк сие культовое произведение, увы, не читал. Кто там где, что почем – понятия не имею, а потому разговор о сюжете пойдет в стандартном ключе, с точки зрения рядового игрока. В центре внимания – студент разведшколы, для которого уготовано важное задание, но сперва надо еще экзамены сдать и школу эту самую закончить. Экзамены трудные, почти как математика – для начала пешим разбить пару чучел, а после то же самое на глупой кляче провернуть. Топорная анимация и полное отсутствие физики данную задачу слегка усложняют: к лошадке надо долго и активно привыкать, равно как и к боевой системе. Персонально Дмитрий Глазнев (геймдизайнер проекта) до релиза заявил, что в разработке «инновационная боевая система, не похожая ни на одну существующую». Хм, это, простите, где? Это оно и есть ?! Чудовищное сочетание ракурса камеры и системы «wasd + мышь» прибивает все попытки разнообразить поединки еще в зародыше, а доступный набор ударов и телодвижений вызывает лишь грустную улыбку.
Но речь не о том. Благополучно сдав экзамены и сориентировавшись на местности, отправляемся на корабле в Арканар с чрезвычайно важной миссией. О красивом заставочном ролике забудьте сразу же – они здесь вообще отсутствуют как класс. Долгая загрузка (беда: любая локация в «Трудно быть богом» загружается неприлично долго) и сразу берег – до Арканара еще дойти надо, а сомнения уже закрадываются. Во-первых, графически детище Burut CT ни разу не впечатляет – главное меню постарались сделать привлекательным, это факт, но в остальном… Страшненькие модели откровенно игрушечных персонажей, анимированные из рук вон плохо, как и все остальное вокруг, а также скромные тектуры и вездесущее «мыло» на экране – вот и вся красота. При этом оптимизация там рядом не ночевала – все это действо беспардонно тормозит с разной периодичностью и страшно прокашливается, когда за спиной оказывается более или менее детализированное здание. Досадно.

Во-вторых, ролевая система. Необходимый минимум навыков (боевых и не очень), конечно, присутствует, но в действии все это походит на типичный hack’n’slash – качайся и бей, снова качайся и снова бей. Да, диалоги есть и неплохие, мотивация выполнять штампованные квесты тоже (опыта в десятки раз больше, чем за победу в сражении), некоторые фишки выглядят интересно… Но атмосфера никак не хочет создаваться, погрузиться в игровой мир фактически нереально – все происходящее на экране монитора воспринимается исключительно несерьезно, со стороны, даже безразлично.
Для разнообразия – пару слов о хорошем. Однозначно удалась одна из главных фишек игры – фактическое значение переодеваний. Комплекты одежды определяют класс героя в данный момент времени: к примеру, воровской шмот позволяет безнаказанно разгуливать по лагерям разбойников, а «дворянский» - общаться на равных с достопочтенными гражданами. Переодеваться в зоне видимости NPC запрещено, но благодаря их решительной тупости (как в бою, так и в жизни), а также откровенной слепоте, проблемой сие ограничение не становится. Отошли на два метра, ушли за дерево – все, уже никто не видит. Тем не менее, плюс один балл только и только за это. Еще, конечно, лошадки получились довольно неплохо – на них даже сражаться можно, но анимация… сейчас принято говорить «терпимо», а подразумевать – сами знаете что.

И сказке конец

А ведь ждали, ведь надеялись. « » и поныне один из лучших шутеров отечественного производства, но вот с RPG у разработчиков не сказать что все сложилось. Конечно, кому-то понравится, кто-то даже пройдет ее всю, но нынешняя планка качества значительно выше – кому нужна «Трудно быть богом» , когда снизошел «Ведьмак» ? Да, не спорю, видно, что девелоперы старались: кое-где интересно, кое-где красиво, кое-где даже дух захватывает. Но ведь мало одного сюжета и единственной вменяемой фишки, чтобы добиться расположения игроков. Да и обещания выполнять надо – такая боевая система сегодня уже буквально непростительна. Искренне жаль, что так вышло.
Коллективу Burut - творческих успехов. Делайте шутеры, друзья – лучше получается, да и людям нравится куда как больше.

Геймплей: 5.5
Графика: 5.0
Звук и музыка: 7.5
Интерфейс и управление: 6.5
Оценка автора: воздержался

Я не очень люблю фантастику, в отличие от многих своих друзей. По-моему, скучно читать книги, иной раз отличающиеся только конструкцией звездолетов и устройством какого-нибудь бластера, а в остальном очень похожие и однообразные.

Но есть писатели, которые используют фантастику для того, чтобы поставить героев и читателей в ситуации, где ярче и интереснее раскроется их суть. Клиффорд Саймак, Рей Брэдбери, братья Стругацкие пишут о человеке, а фантастические механизмы, неведомые планеты только помогают разговору о назначении человека, его судьбе и долге.

Моя любимая фантастическая книга - это повесть А. и Б. Стругацких "Трудно быть богом". О ней я и хотел бы рассказать.

Начинается повесть прологом, мирной сценой. Трое подростков - Анка, Пашка и Антон - играют в лесу. Иг ают в какую-то странную игру, явно военную и романтическую. Шутливо спорят и препираются: "Между прочим, - сказал Пашка, - у тебя отстрелена правая пятка. Пора бы тебе истечь кровью". И ситуация действительно мирная, несмотря на такие разговоры.

Но вдруг, за смехом и спорами, ребята выходят на "кирпич" - знак, закрывающий проход по старой дороге. И разрушается игра, потому что из-за "кирпича" на них смотрит безжалостная "всамделишная" история: Антон, пройдя по этой дороге, находит скелет фашиста рядом с пулеметом...

И вот глава первая. Уже сколько раз я окунался в этот странный мир, прочитав первые строки: "Когда Румата миновал могилу святого Мики - седьмую по счету и последнюю на этой дороге, - было уже совсем темно". Стругацкие рисуют другую планету, непохожую и в то же время похожую на Землю, только на Землю эпохи средневековья. Здесь еще верят в святого Мику и жуткого волшебного вепря Ы, здесь еще не открыта сферичность планеты и лечат настоем яда белой змеи Ку. Здесь королевский двор с истеричным глуповатым властелином, его фаворитами и фаворитками, пакостными дворцовыми интрижками, с грязью и в прямом, и в переносном смысле.

А среди всего этого - молодой придворный, аристократ дон Румата, который на самом деле является одним из наблюдателей-ученых с Земли, тайно собирающих данные и анализирующих обстановку на планете. Как тяжело человеку из будущего погрузиться в такое вот прошлое с его глупостью и грязью, стать там "своим"! Но еще тяжелее и для Антона - дона Руматы, и для многих землян, работавших на этой планете до него, не вмешиваться, смотреть, как мракобесы и просто глупцы преследуют, убивают ученых и поэтов - тех, на кого вся надежда, тех, кто хранит и развивает мудрость и нравственность народа. А их много в этом королевстве: "сотни несчастных, объявленных вне закона за то, что они умеют и хотят лечить и учить свой изнуренный болезнями и погрязший в невежестве народ". Румата все же пытается помочь им. Перед нами проходят и запоминаются доктор Будах, книгочей отец Гаук, удивительный изобретатель отец Кабани, писатель Киун.

Антона-Румату очень удивляет и злит в этих людях их покорность судьбе. "Сущность человека в удивительной способности привыкать ко всему", - философски замечает доктор Будах. Но Румата не может согласиться с этой, как ему кажется, покорностью. Он не понимает, почему эти люди не сопротивляются. "Мне никогда не хочется драться", - говорит Киун. "В том-то и беда", - бормочет Румата.

Но, по-моему, Румата не понимает, что в этих людях главное не покорность и слабость, а наоборот, удивительная стойкость и вера в то, что добро и мудрость победят. И как гордо звучат слова загнанного в угол, преследуемого Будаха, когда Румата, говоря как бы от имени Земли, предлагает силой навести порядок, установить справедливость: "Оставь нас и дай нам идти своей дорогой". Будах верит в будущее, хотя, может быть, и не надеется увидеть его. И в этом он, как мне кажется, морально сильнее Руматы.

Румата не выдерживает позиции простого наблюдателя, когда понимает, что в стране происходит переворот, что к власти приходят "средневековые фашисты", угрожающие выжечь в стране все хорошее. Он не может оставаться в стороне, хотя его руководитель говорил ему: "Мы здесь боги, Антон, и должны быть умнее богов из легенд...". Но что значит умнее? Холоднее? Беспристрастнее? И в итоге бесчеловечнее?

Румата так не может, и вот бог вмешивается в дела земные и, вооруженный невиданным на этой планете оружием, идет в бой - мстить за свою возлюбленную Киру, за мальчика Уно - слугу, ставшего почти другом, за многих чистых и прекрасных людей, убитых на его глазах.

Конечно, этот безрассудный рейд заканчивается поражением Руматы, поражением землянина, взявшего на себя роль бога. Антон-Румата снова на земле и снова встречается с друзьями - повзрослевшей Анкой и Пашкой. Вот он идет навстречу Анке и протягивает ей руки. "На пальцах у него... Но это была не кровь - просто сок земляники".

Вот и все. Так кончается эта повесть. И, как в каждой настоящей книге, трудно решить окончательно, кто из героев прав в вечном вопросе: нужно ли человеку счастье, которое он не сотворил сам, а получил в дар. Но прочитав повесть, начинаешь яснее понимать, что эти вопросы каждый должен ставить перед собой и решать. Каждый, кто хочет быть Человеком.

Трудно быть богом. Трудно быть человеком...

ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ.

Эпиграф: «Прости меня, Господи».
(все грешники всех времен и народов)

Если вы полагаете, что сначала было Слово, то смею вас уверить – это было не совсем так.

Сначала стало невыносимо скучно, а уже потом было Слово.

Вы спросите: какое? Не скажу. Но если бы вам самим довелось целую вечность, ну или хотя бы половину вечности реять над водою в полном одиночестве, вы бы и не спрашивали. Так что можете Мне поверить – это было то еще Слово. Действительно Слово с большой буквы, потому что почти сразу же после Слова вдруг появилась идея отделить тьму от света, а потом еще и воду от суши.

И это было хорошо, потому что свет получился довольно-таки светлым, тьма – темной, суша достаточно сухой, а вода просто удивительно мокрой.

Но этого хватило ненадолго.

Ходить по сухой суше, мокнуть в мокрой воде, созерцать темную тьму и светлый свет оказалось немногим веселее, чем просто реять над водою вне времени и пространства. А потому снова стало скучно и уже как-то само собой снова вырвалось Слово.

И после этого Я уже взялся за дело всерьез – учредил смену тьмы и света, создал горы, реки и моря, обустроил небесную твердь и утвердил на ней светила, засеял землю всяческими растениями, а потом еще и заселил воды рыбами, а сушу животными, птицами и гадами. Это если говорить коротко. А если рассказывать с подробностями, то Я много чего интересного научреждал, напридумывал и насотворял… или натворил…вот ведь – до сих пор не знаю точно как это правильно сказать. Но дело тут вовсе не в названии, а в том, что Я увидел, что все это вышло хорошо.

Просто замечательно вышло.

Да и веселее оно как-то стало. Смотришь, бывало, как птички гнезда вьют, овечки травку щиплют, рыбки в воде плещутся, а над всем этим деревья шумят, цветут да колышутся – и радуешься... Ну, правду сказать, не все так уж благостно устроилось – вот, например, с эстетикой питания тех же волков и прочих хищников не все удалось так, как этого хотелось бы, да и без таких неприятных тварей как жуки навозники и трупоеды обойтись не получилось, но это уже неизбежные издержки. Надо же было как-то утилизировать отслуживших свой срок ланей, овечек и прочих травоядных, а тут все просто: -- выстроил пищевую цепочку, и все проблемы решились как бы сами собой.

Отдыхать от трудов праведных, любоваться своим творением и наблюдать за всяческими тварями земными, было, конечно, довольно-таки интересно, но все это только до определенного предела. Инстинкты, знаете ли, они и есть инстинкты. И хотя Я все-таки озаботился тем, чтобы в определенной степени разнообразить индивидуальности моих творений различием в чертах характера и моделях поведения, но они, тем не менее, все равно оставались слишком уж предсказуемыми. Да и поведение их в той или иной ситуации очень легко прогнозировалось, что, согласитесь, может очень быстро надоесть.

Вот Мне и надоело.

И снова стало скучно.

Вот тут-то Я и совершил первую из своих ошибок!

Первую, но не главную.

Создал, понимаете ли, гомо сапиенса, то бишь человека разумного. Создал по образу своему и подобию, причем сработал его достаточно тщательно, вложив в него помимо разума еще и такие вещи, как способность к самосовершенствованию, стремление к познанию, абстрактное мышление и еще много-много всяких разностей. Хотелось, знаете ли, сотворить нечто выдающееся.

Сотворил.

И увидел, что это хорошо.

Только вот ведь незадача: – творение-то было сработано по Моему образу и подобию, а значит помимо достоинств имело и некоторые из моих недостатков. Короче говоря кончилось все тем, что ему тоже стало скучно.

И вот тут-то Я совершил главную свою ошибку – пошел на поводу у своего творения!

Правда, тогда Я этого еще не понимал и считал, что просто проявляю милосердие. Я, чтобы избавить человека от скуки (поскольку и сам прекрасно знал, что это такое), сотворил ему пару. Причем пошел по проторенному пути и сотворил пару женского рода.

И началось!

С этого момента моя размеренная, удивительно спокойная, хотя и немного скучная жизнь кончилась.

И больше Мне уже никогда не было скучно, а совсем даже наоборот – иногда очень хотелось отдохнуть и поскучать, но времени на это уже не оставалось.

Первое, что сделала моя новосотворенная парочка – так это слопала плоды с Древа Познания и проявила поразительно активную склонность к размножению. Причем эта склонность проявлялась у них вне всяческих рамок и ограничений и даже без соблюдения обычных для прочих тварей брачных сезонов.

Это Меня, кстати, не особенно обеспокоило. Мне ведь не жалко – яблоки на Древе еще вырастут, а что касается всего остального – так плодитесь и размножайтесь, если вам так уж этого хочется и так уж это нравится. Места на земле много – всем хватит. И Мне было даже интересно наблюдать за процессом.

А они и рады стараться. Плодились и размножались едва ли не в геометрической прогрессии, и вскоре их было уже так много, что даже Я затруднялся с определением их точного количества. Появились у них сначала семьи, потом роды, потом племена, потом союзы племен и так далее вплоть до империй.

Появилась, кстати, и религия.

Сначала молились камням, ветру, деревьям и прочей дребедени, потом солнцу и звездам, потом понавыдумывали себе всяких психически ненормальных чучел и уродов, которых окрестили богами… Это тоже было весьма занимательно. В этот процесс Я не вмешивался и наблюдал со стороны, потому что Меня очень занимал вопрос: а додумаются ли они в конце концов до Моего существования? Забегая немного вперед могу сказать, что все-таки додумались. Ну, правда, не без того, чтобы понаплести вокруг Меня всякой ерунды и насочинять всяческих небылиц, но тут уж ничего не поделаешь – у них, у людей, похоже, по другому просто не бывает. Люди умеют создавать себе проблемы и трудности… хотя, впрочем, не они одни.

А вот настоящие проблемы (хотя я тогда этого все еще не понимал,) начались у Меня с появления космогонистов.

Не понравилось им, видите ли, утвержденное Мной мироустройство. Начали они задумываться о том, что же находится там, за земным окоемом, да как этот мир вообще устроен.

Задумывались-задумывались, и додумались. А Я (тогда еще просто шутки ради) решил немного польстить их самолюбию, ну и (не без того, конечно,) в некоторой степени показать свое могущество.

Хотя какое там могущество – разлить бескрайнее море, запустить в воду громадную черепаху, поставить на нее трех слонов и уже на них положить земной диск, было для Меня не так уж и сложно.

Потом у греков обьявился Платон с его учением, и Я вроде как все еще в шутку сделал Землю шарообразной и запустил ее вместе с остальными светилами обращаться вокруг центрального огня. Ну и попутно (в угоду все тем же учениям Платона) пришлось еще дробить все сущее на мельчайшие до незримости составляющие, которые получили названия атомов. Сделать это тоже, кстати, было не так уж трудно.

Теория Галилея так и вовсе была из разряда детских задачек, а с Джордано Бруно люди сами разобрались еще до того, как я успел что-то предпринять.

Трудности начались с Коперника. И не потому, что задача была сверхсложной, а потому, что к тому времени Я вдруг осознал, что шутки кончились. И Я попросту вынужден или соответствовать, или прекратить все это самым радикальным образом, то есть или идти и дальше на поводу у своих созданий, или разрушить все и снова в одиночестве реять над водою изнывая от скуки.

Рушить Мною же созданное было ужасно жалко и Я предпочел соответствовать.

Задача по сотворению бесконечной вселенной была хоть и грандиозной по масштабам, однако не такой уж и сложной по исполнению. Это была чисто механическая работа. И видимо как раз потому, что работа была рутинной и однообразной, Я допустил некоторые ошибки в расположении звезд. Сам Я этого тогда даже не заметил, а вот один ушлый паренек по фамилии Лобачевский вскорости как-то углядел. И на основании этой Моей небольшой ошибки сумел «задвинуть» такую свою теорию, что Мне буквально заново пришлось создавать и перекраивать едва ли не весь пространственно-временной континуум.

А после этого как прорвало – электричество, радиоактивность и радиоволны, корпускулярная и волновая теории света, теория большого взрыва, черные дыры, белые дыры, и так далее и тому подобное…

Разработка устройства атомного ядра и технология работы пульсара показались Мне сначала ужасно трудными задачами, но когда обьявился Эйнштейн с его теорией относительности, Я понял, что это были еще цветочки. А вот вы сами попробуйте-ка сделать так, чтобы скорость луча света, пущенного с обьекта, движущегося со скоростью света, равнялась все той же скорости света, но в то же время чтобы сам луч удалялся от этого обьекта со все той же скоростью света. Задуматься над этим – и то голова кругом, а уж взять, да сотворить такое и вовсе уму непостижимо.

Однако сотворил ведь!

Причем в одиночку, без всяких помощников и советчиков!

А попутно разработал еще и два принципа телепортации. На будущее. Пусть полежат пока. Чувствую ведь – рано или поздно понадобятся…

Кстати, а вы случайно не знаете, как обустроить хотя бы один червячный переход и где взять материалы для сотворения темной энергии и такой же темной материи?..
Хотя, конечно, откуда же вам это знать, если даже Я пока что этого не знаю…

Трудно быть Богом.

Не побоюсь этого слова – ДЬЯВОЛЬСКИ трудно!

Но в то же время и ЧЕРТОВСКИ интересно.