А. Григорьев о Н.В

 Известия ДГПУ, №2, 2009

Н. В. ГОГОЛЬ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ «ИСТИННОГО РЕАЛИЗМА» Ап. ГРИГОРЬЕВА

© 2009 Керимова Н.М.

Дагестанский государственный университет

В статье раскрывается определение творчества Гоголя как начала самобытной русской литературы, данное Ап. Григорьевым.

The author of the article reveals the determination of Gogol’s creative activities as the beginning of original Russian literature, given by Ap. Grigoriev.

Ключевые слова: Н. В. Гоголь, Ап. Григорьев, истинный реализм, Достоевский, реализм формы, идеализм воззрения.

Keywords: N. V. Gogol, Ap. Grigoriev, true realism, Dostoevsky, form realism, outlook idealism.

Уже в первом значительном цикле статей, посвященных обзору литературы за 1851, 1852 гг., Ап. Григорьев пытается определить, говоря его словами, «исходную точку» литературы. Его внимание сосредоточено одновременно и на Пушкине и на Гоголе, и в результате Пушкин определяется критиком как «начало всех начал», Г оголь - как начало самобытной русской литературы.

Невольно возникает вопрос, почему не с Пушкиным, столь высоко им оцениваемым, связывает Григорьев начало национальной русской литературы? В статье 1846 года критик сам ответил на этот вопрос, оценив великого поэта как «полный художественный результат прежней, еще не достигшей самобытности

литературы» .

Именно Гоголя Григорьев объявляет «великим народным поэтом». «... Гением литературной эпохи, которую

переживаем мы до сих пор, по всей справедливости может быть назван Гоголь. Все, что есть действительно живого в явлениях современной словесности, идет от него, поясняет его, или даже поясняется им», - пишет критик в статье «Русская литература в 1851 году» .

Одним из распространенных мнений современной критики является то, что в деятельности Григорьева 60-х годов XIX

века намечается переоценка творчества Гоголя. Это высказывание, как нам кажется, не раскрывает всей полноты сложного отношения критика к Гоголю.

С одной стороны, во взглядах Григорьева 60-х годов действительно обозначился определенный поворот в отношении к писателю. Так, в письме к

Н.К.) вчитываюсь, тем более дивлюсь нашему бывалому ослеплению, ставившему его не то что в уровень с Пушкиным, а, пожалуй, и выше его. Ведь Федор-то Достоевский - будь он художник, а не фельетонист, - и глубже, и симпатичнее его по взгляду - и, главное, гораздо проще и искреннее» .

Но, с другой стороны, ряд статей тех же 60-х годов (в их числе обстоятельная работа о Лермонтове, статья «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» и, наконец, очень важная для понимания данной проблемы статья «Ф. Достоевский и школа сентиментального натурализма») демонстрируют в основном прежнюю характеристику Григорьевым Гоголя. Это кажущееся на первый взгляд противоречие становится понятным, если взглянуть на него с позиций выработавшегося к 60-м годам принципа «истинного реализма» Григорьева. «Реализм формы» -

«идеализм воззрения» - это самая общая

схема григорьевской концепции

«истинного реализма». Исследуя

творчество Гоголя, Григорьев акцентирует свое внимание на особенностях художественного метода писателя, формах выражения его идеала; выявляет течения, которые вышли из гоголевского творчества. Непреходящая заслуга Гоголя видится ему (и в этой оценке он постоянен) прежде всего в разработке «реализма формы», и именно с этих позиций писатель признается «исходной точкой» литературы 40-х годов.

Под «реализмом формы» Григорьев понимает объективное изображение повседневной жизни, создание типических образов, знание конкретноисторического быта и нравов, типически верный язык, то есть все то, что в традиционном литературоведении

называют реализмом. Для Григорьева «реализм формы» недостаточен для произведения искусства, которое уже по природе своей предполагает «поэтический элемент», то есть одухотворенность, лиризм,

возвышенность и, наконец, идеальность - именно эти понятия входят в его категорию «идеализм воззрения». Способность художника уравновесить «реализм формы» и «идеализм воззрения» и найти совершенную форму их олицетворения и составляют григорьевский метод «истинного

реализма».

На фоне художественных открытий А. Островского, И. Тургенева и Л. Толстого Григорьеву видится несостоятельность Гоголя на пути освоения принципов «истинного

реализма». В гоголевский «реализм формы» включено Григорьевым прежде всего понятие идеала, который и не был понят, а потому и не был воспринят его последователями. Критерий идеала всегда ставился Григорьевым во главу угла своих критических суждений о Гоголе. Гоголь для него - единственный писатель, в творчестве которого, как ни у кого, выразилась «жажда» идеала, «тоска» по идеалу, и выразилась она не на уровне содержания произведения, а на уровне формы, в художественной структуре произведения (в качестве иллюстрации критик приводит повесть «Портрет»). Подчеркивает Ап. Григорьев и присущее Гоголю

удивительное чувство меры, что помогло ему, с одной стороны, избежать «рабского копирования

действительности», и с другой, -

«ходульной идеализации».

Григорьев считает, что идеал Гоголя выражался через юмор - важнейшее свойство его таланта, «который и

является единственным честным лицом его произведений» .

Григорьев полагал, что Гоголь не дал и не мог дать полного размаха своему гению: рожденный малорусской почвой и оторванный от нее, он был поставлен, по мнению критика, «в ложное положение быть поэтом совершенно чуждого ему быта». В этом разрыве Григорьев видит главную трагедию великого писателя. «Значение его в родной литературе было бы вечное, народное и..., вероятно, столь же мировое, как значение Данте. Теперь же то малороссы. уже упрекают его. в неточности или излишней яркости красок, то мы, русские, видим его

гиперболический и односторонний, хотя и могущественный и гениальный юмор в его отрицательной манере изображения и совершенно отрицаемся от его положительных идеалов» . Григорьев считает, что «демон юмора», с одной стороны, и жажда прекрасного человека, с другой - увлекли Гоголя «в страшную бездну, на дне которой он и создал свое мрачное произведение «Выбранные места из переписки с друзьями» .

Гоголь, как это следует из размышлений критика, не смог воплотить в содержании своих произведений той идеи, которая преследовала его всю жизнь - идеи создания положительно-прекрасного человека. «О народном нашем идеале или мериле он только мечтал и гадал: мечтания и гадания не удовлетворяли его как художника и привели его только к отчаянию. Отрывки второй части «Мертвых душ» с их сочиненными идеалами. доказали, Гоголь так и закончил, следовательно - одним словом отрицания, в наследство от него оставалось только орудие комизма» , - пишет критик в статье 60-х годов «Реализм и идеализм в нашей литературе». В другой статье этого же периода, называя Гоголя «великой жертвой», он заявляет, что Гоголь «пал

под мучительною борьбою стремления к идеалу» .

Таким образом, подводя итоги размышлениям Григорьева, можно заключить, что критик ясно осознавал социальную направленность

художественной деятельности Гоголя. С позиций уже 60-х годов критик видит, что «положительная деятельность», за которую ратовал великий писатель, вылилась в односторонний практицизм и утилитаризм, которые представляются Григорьеву разрушительными для основ русской национальной жизни. Не переоценку, а выражение внутренней досады на эту заслугу-вину Гоголя, обозначившего магистральное

направление русской литературы -критический и даже сатирический, как говорил Н. Г. Чернышевский, реализм -характерная черта высказываний Григорьева последних лет, кажущееся переосмысление творчества создателя «Мертвых душ». Еще большее сожаление вызывает у Григорьева тот факт, что продолжатели гоголевского творчества оставили в стороне то, во имя чего Гоголь разоблачал «пошлость пошлого человека» - идеал.

Отношение Ап. Григорьева к творчеству Гоголя во многом уточняется в процессе анализа критиком деятельности Ф. М. Достоевского. Как известно, Ап. Григорьев

художественную деятельность

Достоевского определял, сопоставляя ее с творчеством Гоголя. Так, в итоговой статье 60-х годов «Парадоксы органической критики» Григорьев пишет: «. я должен был повернуть прямо к Гоголю и затем явным образом к первому его органическому последствию, к школе сентиментального натурализма. Ну вот эта-то самая до сих пор ненаписанная глава и путает все дело и порождает множество недоразумений. Мысль не выяснилась, не досказалась даже и в своем первом-то моменте. Куда ж тут думать о втором?» . Как видим, критик не боится признаться, что особенности

художественного метода Достоевского, которые становятся объектом пристального внимания Григорьева уже в его первой статье «Финского вестника», остались для критика до конца неуясненными. Это заявление Григорьева во многом объясняет его

непоследовательность в попытке теоретического осмысления натуральной школы в целом и отдельных ее сторон в частности, которая предпринималась критиком уже в статьях его раннего периода.

Как известно, в основном все писатели начинают свою деятельность в русле того направления, которое является господствующим для их времени, сохраняя при этом в своем творчестве черты предшествующего направления.

В начале 50-х годов до выхода в свет вершинных произведений Достоевского Ап. Григорьев не вполне осознает природу художественного метода писателя. Воспитанный романтической литературой и сохранивший в своем собственном поэтическом творчестве ее основные принципы, к литературе 40-х годов, утратившей, по его мнению, возвышенный романтический идеал и не создавшей ничего взамен отвергнутого, он относится отрицательно. Новая «форма» литературы, открытая Гоголем (а именно первая ступень перехода дворянской литературы в народную, общенациональную), признается и отрицается им одновременно. Признается с точки зрения «служения делу» (имеется в виду

художническое дело - завоевание новых тем, выдвижение новых героев, приближение литературного языка к разговорному и т.п.) и отрицается, так как, по мнению Григорьева, забыто то, во имя чего совершается «дело» - утрачивается душа, то есть идеал.

В 50-е годы, еще не зная, по какому пути пойдут такие писатели, как Достоевский, Гончаров, Тургенев, Григорьев совершенно справедливо относит начальный период их творчества к школе Гоголя. И в то же время, чувствуя разницу их художественных методов, критик пытается выделить в гоголевской школе различные течения. Суммируя

высказывания критика, как в

предыдущих случаях, мы исходим из самого общего взгляда на натуральную школу, сложившегося у Ап. Григорьева в 40-50-е годы и оставшегося в основном неизменным и в последний период его деятельности. Он сводится к

следующему:

1. Натуральная школа своими корнями уходит в творчество Гоголя.

2. Последователи великого писателя, не поняв сущности его миросозерцания -стремления к идеалу - «восприняли лишь его односторонности» и принялись «рабски копировать действительность».

3. В натуральной школе критик выделяет две главные «ветви»: собственно натуральную школу, «голый реализм», и школу «сентиментального реализма», главным представителем которой он считает Достоевского.

Что касается последнего пункта, интересно сопоставление двух статей -«Русская литература в 1851 году» и «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина», написанную в 1859 году, в период, когда в основном сложился критический метод Ап. Григорьева и его «органическая» теория.

В первой статье, выделяя две грани натуральной школы и характеризуя ту, к которой он относит творчество Достоевского, критик дает оценку его героям, называя их «исчадиями, пропитанными зловонием внутренней болезни». При этом имя писателя не упоминается. Далее Григорьев пишет: «В произведениях этих двух натуральных школ, бесспорно, явилось много таланта, в особенности в последней.» . В статью

позднего периода, воспроизводя дословно эти высказывания, критик добавляет всего несколько слов, но таких, которые весьма существенно

обозначают изменившуюся и

уточнившуюся мысль Григорьева. Отмечая явно «болезненный» тон

произведений и опуская отрицательную характеристику героев, Григорьев называет Достоевского «высоко даровитым» и «самым блестящим

представителем натуральной школы».

Художественно-поэтическое мышление критика находит и тот верный образ, который адекватен его пониманию неоднозначной сущности явлений этого течения. Здесь он говорит не о «двух натуральных школах», а о «двух ветвях натуральной школы» (подчеркнуто мною - Н.К.). Таким образом, если говорить о качественном

изменении оценки Григорьевым

натуральной школы, исходя из вышеобозначенного сопоставления и множества других высказываний

критика, в которых, как правило,

сохраняется главное обвинение в адрес

деятелей этого течения - «рабское копирование действительности», -

можно заключить, что пересмотр касается лишь творчества Достоевского, которое, имея общие корни с натуральной школой, ответвляется и обозначается Григорьевым как «школа сентиментального натурализма». Не случайно в статье 60-х годов он называет это течение «первым органическим последствием» деятельности Гоголя.

В рецензии на «Петербургский сборник», напечатанной в журнале «Финский вестник» за 1846 год, Ап. Григорьев приступает к рассмотрению деятельности создателя «Бедных

людей», представляющей собой разновидность гоголевского

направления. Здесь критик разрешает вопрос: какова природа влияния школы Гоголя на повесть «Бедные люди» и в чем заключается очевидная

самостоятельность Достоевского - в «содержании» или в «форме». Отмечая несомненную талантливость нового писателя и признавая освоение им гоголевской манеры, Григорьев заявляет, что Достоевский не воспринял «духа» творчества Гоголя и прежде всего его стремления к идеалу. «Все, что у Гоголя возводится в едино-слитный, сияющий перл создания, у Достоевского дробится на искры» , - считает критик. Несмотря на то что общее впечатление, которое произвела на Григорьева повесть «Бедные люди», было отрицательным, критик отмечает в ней «множество прекрасных частностей», которые «свидетельствуют о громадном художественном даровании»

Достоевского. Главное обвинение, выдвинутое Григорьевым, сводится к тому, что «пошлость пошлого человека» писатель возвел в «апофеоз, смешал личности с минутами их озарения, с минутами возвращения им образа Божия

и, уединивши их, так сказать, в особый мир, анализировал их до того, что сам поклонился им» . Это свойство, которое, как кажется Григорьеву, присуще писателю, он называет «ложной сентиментальностью».

Как видно из приведенной цитаты, критик отвергает присущий Достоевскому метод изображения характера. Григорьев не находит у автора «общей, мировой, христианской любви» к своим героям. Макар Девушкин и Варенька Доброселова

вызывают, по его мнению, сострадание лишь вследствие их страдательного положения. Не видя любви автора к своим героям, критик отмечает его «любовь к возведению в художественные образы. мелких отношений». Говоря другими словами, при создании художественных типов, как полагает Григорьев, Достоевский руководствуется не общими характерными чертами, присущими тому или другому типу, а возводит в данный тип те свойства человеческой натуры, которые в исключительных ситуациях, «в минуты озарения», присущи каждой отдельной личности.

Художественный прием Гоголя, создавший «в холодном злобном юморе» тип Акакия Акакиевича, представляется Григорьеву более правомерным, нежели «ложная», по его мнению,

сентиментальность Достоевского,

Своеобразие григорьевского

отношения к теме Гоголь-Достоевский отмечает современный исследователь литературы С. Г. Бочаров. В статье «Переход от Гоголя к Достоевскому» он пишет: «Г ригорьев... в оригинальности Достоевского сразу увидел другое -расхождение с Гоголем по существу, в самом деле «поправку» Гоголя, по более позднему слову Страхова, - но

Григорьев не принимал поправку, расценивая в 40-е годы (и позже в 50-е) тенденцию Достоевского как отход, отклонение от более верного, гоголевского пути» .

Примечания

1. Бочаров С.Г. Переход от Гоголя к Достоевскому // Смена литературных стилей. М., 1974. 2. Григорьев Ап. Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина // Ап. Григорьев. Литературная критика. М., 1967. 3. Григорьев Ап. Нигилизм в искусстве // Время. СПб., 1862. №9. 4. Григорьев Ап. Парадоксы органической критики // Ап. Григорьев. Эстетика и критика. М., 1980. 5. Григорьев Ап. Письмо к Н. Страхову от 19 октября 1861 года // Воспоминания. М.-Л. : Academia, 1930. 6. Григорьев Ап. Реализм и идеализм в нашей литературе // Литературная критика. М., 1967. 7. Григорьев Ап. Рецензия на «Петербургский сборник» // Финский вестник. СПб., 1846. Т.9. 8. Григорьев Ап. Русская литература в 1851 году // Собр. соч. / Под ред. Н. Н. Страхова. СПб., 1876. 9. Григорьев Ап. Русская литература в 1851 году // Москвитянин. 1852. Т.7. №2. 10. Григорьев Ап. Статья Проспера Мэриме о Гоголе // Москвитянин. М., 1851. Т.6. №24. 11. Григорьев Ап. Тарас Шевченко // Время. СПб., 1861. №4. 12. Григорьев Ап. Ф. Достоевский и школа сентиментального натурализма // Н. В. Гоголь Материалы и исследования. М.-Л. : Изд-во АН СССР, 1936. 13. Григорьев Ап. Народность и литература // Время. СПб., 1861. №2.

На правах рукописи

Науман Инна Владимировна
николай васильевич гоголь –

эстетик и литературный критик

Специальность 10.01.01 – русская литература

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Защита состоится 12 января 2012 г. в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.155.01 по литературоведению в Московском государственном областном университете по адресу: 105005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21 а.

кандидат филологических наук,

доцент Т.А. Алпатова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Гоголеведение как наука начало складываться ещё при жизни писателя, но по истечении многих лет не стало локусом историко-архивных смыслов и мемориальным почитанием. Писатель современен любой эпохе. И каждая эпоха для себя по-своему открыла и открывает Николая Васильевича Гоголя.

Многие десятилетия в архивах Киева, Москвы и Санкт-Петербурга невостребованными хранились рукописи Н.В.Гоголя: тетради его выписок из творений святых отцов и богослужебных книг. Под редакцией учёных В.А.Воропаева, И.А. Виноградова эти материалы впервые были изданы в девятитомном собрании сочинений писателя (1994 г.). Опубликованные тексты показали позднего Гоголя в новом свете, заставили пересмотреть многие традиционные представления о писателе, как об исключительно социально-сатирическом. По словам самого Гоголя, «сочинения мои тесным образом связаны с духовным образованием».

В ходе работы над темой диссертации выяснилось, что Гоголь мало изучен как эстетик и литературный критик, и с этой стороны ему ещё не дана объективная и полная оценка. При этом, по замечанию профессора Л.М.Крупчанова, «научные взгляды (Гоголя – прим.И.Н. ) характеризовались специфическим своеобразием, отличавшим мировосприятие всякого художника» 1 . Гоголь-писатель и Гоголь-мыслитель неразрывно связаны. Зачастую его художественные произведения становились экспериментальной площадкой для мыслей и идей, высказанных в литературно-критических работах и «эстетических» статьях.

Научно-литературные статьи открывают многосторонность таланта Гоголя не только как замечательного писателя и драматурга, но и как литературного критика, эстетика и публициста, философа и политика, педагога и искусствоведа, поэта, духовного наставника и общественного деятеля.

Степень научной разработанности проблемы. Эстетические и литературно-критические воззрения Н.В.Гоголя долгое время находились в тени его художественных произведений и вызывали интерес у немногих исследователей. Об этом писал некогда С.А.Венгеров: «Если Гоголь-историк ценится у нас, обыкновенно, незаслуженно мало, то Гоголь-критик просто мало кому известен» 2 . О необходимости более глубокого изучения критических работ Гоголя свидетельствовал и исследователь В.В.Каллаш. Восхищаясь мастерством Гоголя как литературного критика, он писал: «Как и Пушкин, Гоголь был не только художником, но и превосходным литературным критиком, находчивым и опасным для противников полемистом, глубоким и оригинальным теоретиком в области эстетических вопросов» 3 .

В современном литературоведении Гоголь как литературный критик рассматривался в работах В.А.Воропаева, И.А.Виноградова, И.А.Есаулова, Л.М.Крупчанова, И.П.Золотусского, иеромонаха Симеона (Томачинского), Ю.В.Манна, А.В.Моторина, П.Г.Паламарчука. 4

В 2009 году при кафедре журналистики ПГПУ имени В.Г.Белинского прошла Всероссийская научная конференция, результатом которой стал сборник «Публицистическое и литературно-критическое наследие Н.В.Гоголя». Исследование этой стороны творчества писателя оказалось неоднозначным, спорным, разносторонним. Оно показало, что гоголеведение как направление в литературоведении – наука неустоявшаяся, актуальная, вызывающая множество различных суждений, представляющая несомненный интерес. Однако при всей пестроте суждений выводы учёных сводятся к тому, что эстетические воззрения Гоголя на искусство: архитектуру, скульптуру, живопись, музыку, литературу – доказывают точность и верность его эстетического вкуса.

Помимо этого писатель показал и доказал необходимость воссоединения, объединения искусства и религии, тем самым проиллюстрировал широту своего историко-литературного и духовно-нравственного понимания искусства. Его отзывы о задачах российских журналов, о народности, значении Пушкина, причинах охлаждения к нему русских читателей конца 1830-х годов и много другое опередили свое время, стали пророческими.

Исходя из актуальности проблемы и её недостаточной разработанности, была определена тема исследования, сформулированы объект, предмет, цель и задачи научной работы.

Объект исследования. Н.В.Гоголь как эстетик и литературный критик проявил себя во многих произведениях, но наиболее значимым представляются его ранние статьи (1831-1833): «Борис Годунов. Поэма Пушкина» (1831); статьи из сборника «Арабески» (1835): «Скульптура, живопись и музыка» (1831), «Несколько слов о Пушкине» (1832), «Об архитектуре нынешнего времени» (1831), «О малороссийских песнях» (1833), «Последний день Помпеи» (1834); статьи, напечатанные в «Современнике» (1836-1837): «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году» (1836). Замечательным эстетиком и принципиальным критиком проявил себя Н.В.Гоголь при анализе собственных произведений и произведений соотечественников в отдельных главах книги «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847): «Завещание» (глава I) , «Значение болезней» (глава III), «Чтения русских поэтов перед публикою» (главаV), «О лиризме наших поэтов» (глава X), «О театре, об одностороннем взгляде на театр и вообще об односторонности» (глава XIV), «Четыре письма к разным лицам по поводу “Мертвых душ”» (глава VIII), «Исторический живописец Иванов» (глава XXIII), «В чем же наконец существо русской поэзии и в чём её особенность» (глава XXXI). Помимо этого исследовалась «Авторская исповедь» и «Завещание» как литературно-эстетическая самокритика Гоголя.

Предмет исследования – эстетические воззрения Н.В.Гоголя на разные виды искусства и литературная критика писателя в свете его творческого, эпистолярного, публицистического наследия.

Цель диссертационного исследования – анализ эстетических воззрений на искусство: живопись, музыку, архитектуру, театр – теоретико-литературного и литературно-критического наследия Н.В.Гоголя в единстве художественного, эпистолярного, публицистического творчества.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) изучить эстетические и литературно-критические воззрения Н.В.Гоголя;

2) определить мировоззренческие взгляды писателя на искусство: архитектуру, живопись, музыку, литературу;

3) исследовать и проанализировать существующие концептуальные взгляды учёных, исследователей на Гоголя-эстетика, литературного критика;

4) использовать метод вариативного моделирования как специфической формы выражения свободы творческой деятельности критика в истории литературы и процессе её познания;

5) провести сравнительный анализ подходов к изучению жизни и творчества Н.В.Гоголя со времён первых критических работ о произведениях писателя по настоящее время;

6) выработать метод исследования эстетических, литературно-критических работ писателя, позволяющий наиболее объективно выявить воззрения писателя на искусство.

Методологической основой диссертации являются классические труды известных литературоведов: В.Г.Белинского, В.В.Зеньковского, В.В.Гиппиуса, В.Вейдле, К.В.Мочульского, И.А.Ильина. Теоретической опорой диссертации послужили также сочинения, посвящённые исследованию биографии и историко-литературного фона произведений, П.А.Кулиша, В.И.Шенрока, В.В.Вересаева, И.П.Золотусского, Д.Н.Овсянико-Куликовского, Ю.Н.Тынянова, Ю.М.Лотмана, Ю.В.Манна, И.А.Виноградова, В.А.Воропаева. При рассмотрении литературно-критического наследия и эстетических воззрений писателя использовались работы В.Мильдона, Л.М.Крупчанова, М.М.Дунаева, иеромонаха Симеона (Томачинского), П.Г.Паламарчука, а также труды Института мировой литературы РАН (Теория литературы в 4-х томах. − М., 2001-2005).

Для реализации поставленных задач был использован комплекс методов исследования , которые обусловлены его целью и

На защиту выносятся следующие положения:

1. 
   эстетические и литературно-критические воззрения Н.В.Гоголя не уступают литературно-критическими положениям современным ему критикам, какими были А.С. Пушкин, В.Г.Белинский, И.В.Киреевский Н.И.Надеждин, Н.А. Полевой;
2. 
   Н.В.Гоголь – один из первых православных литературных критиков, который своими «эстетическими» и литературно-критическими статьями создал оригинальную программу развития русской литературы, определил её цель, предметы, задачи, разработал метод «духовного реализма». Развитие русской литературы критик видел на пути утверждения православных догматов и духовно-нравственных законов христианства;
3. 
   онтологическим основанием русской поэзии является духовная взаимосвязь русских поэтов с библейскими пророками, отцам церкви, гимнографами и, как следствие, – писательское пророческое служение Высшей Истине;
4. 
   высшее предназначение искусства – стать «незримой лестницей к христианству», для этого оно должно стать «воцерковлённым», путь христианизации искусства – обращение его к древнерусским традициям и библейским истокам;
5. 
   писатель, пророчески указывающий путь спасения своего народа, сам является художественным предметом, изучение которого приводит к пониманию того, что он – ступень «незримой лестницы»;
6. 
   признание аутентичности авторского толкования собственного произведения, признание права автора на то, чтобы его выслушали;
7. 
   каждый писатель, вступая на писательское поприще, должен осознавать всю меру ответственности перед собственной совестью, своим народом, Богом за каждое написанное слово.

1. 
   Н.В.Гоголь один из первых русских православных литературных критиков, который в своих «эстетических» и литературно-критических статьях определил православный путь развития искусства, а именно: произведение искусства должно утверждать православные догматы и духовно-нравственные законы христианства;
2. 
   определены онтологические и библейско-пророческие взаимосвязи русских поэтов в свете гоголевской концепции о предназначении искусства и в частности литературы;
3. 
   исследован метод символического сопоставления как специфической формы выражения многоуровневого произведения, заключающего в себе вывод о пути развития искусства;
4. 
   проанализирован опыт традиционного исследования гоголевских литературно-критических и публицистических работ, основанный на социально-сатирическом подходе, и опыт исследования последних десятилетий, основанный на рассмотрении наследия Гоголя в свете духовного реализма;
5. 
   рассмотрена «Авторская исповедь» и «Завещание» как литературно-эстетическая самокритика писателя.

Апробация работы. Основные положения и выводы исследования нашли свое отражение в выступлениях диссертанта на Всероссийской научной конференции по теме: «Современное филологическое образование: проблемы и перспективы», состоявшейся 20 апреля 2011 года в Московском городском педагогическом университете при кафедре Прикладной лингвистики и образовательных технологий в филологии. Выступление было подготовлено в форме документального фильма на тему «Проблемы преподавания творчества Н.В.Гоголя в школе и вузе в свете современного гоголеведения». Также диссертант выступил на аспирантском семинаре с темой: «Н.В.Гоголь – литературный критик». Результаты исследования опубликованы в восьми научных статьях, три из которых в журнале, рекомендованном ВАК РФ.

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения и Библиографии. Первая глава состоит из трёх параграфов, вторая – из семи, третья – из пяти параграфов.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во Введении обоснована актуальность изучаемой проблемы, определены объект и предмет исследования, сформулированы цель, задачи, определены теоретико-методологические основы и методы, показаны научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе – «Эстетические воззрения Н.В.Гоголя на искусство» – определяются эстетические взгляды Гоголя на скульптуру, живопись, музыку, архитектуру. Эстетические положения раннего Гоголя рассматриваются в контексте исторического процесса формирования эстетики в России. Установлена преемственность эстетики Н.В.Гоголя и Д.В.Веневитинова, А.И. Галича, В.Ф.Одоевского. Одну из ранних своих статей «Скульптура, живопись и музыка» (1831) Гоголь посвятил сравнению трёх видов искусства – скульптуры, живописи, музыки. Аналогично до писателя эти три вида искусства в философском аспекте анализировал немецкий философ Шеллинг. Сходство взглядов Гоголя прослеживается и с западноевропейскими эстетиками в понимании художественной эволюции. Писатель тоже был склонен считать, что художественное развитие человечества прошло через три основных этапа (искусство Древнего Востока, античность, Средневековой романтизм), прежде чем стать искусством Нового времени. Эта точка зрения, эволюционного развития искусства, находит своё отражение в статьях Гоголя: «Об архитектуре нынешнего времени» и «О средних веках». В них критик выступил за примирение «классического» античного искусства с «романтическим» искусством Средних веков. Он призвал к усвоению плодотворных начал предшествующих эпох и синтетическому их развитию в Новые времена. Современная архитектура, например, по логике Гоголя, должна стремиться к «разнообразным массам», находить полезное для себя «во всех родах зодчества». В статье «Последний день Помпеи» он также убеждал, что современная живопись должна активно пользоваться тем материалом, который выработан до неё прежними художниками. В картине К.П.Брюллова «Последний день Помпеи», в представлении Гоголя, надо видеть мастерское соединение античной пластики и романтической идеальности. Такие художественные шедевры должны стать образцами синтетического искусства. В области поэзии и прозы, то есть на литературном поприще, по мнению Гоголя, только В.Скотт и Дж.Байрон, сумели соединить в своём творчестве нормы «классического» и «романтического» искусства. Себя Гоголь завуалировано относил к числу «великих поэтов», которые соединяют в себе и философа, и поэта, и историка, и государственного деятеля.

Говоря о музыке, Гоголь не соглашался с мнением Д.В.Веневитинова. Если, в представлении последнего, музыка пробуждает у слушателя «слёзы тихого восторга», то, по мысли Гоголя, музыка превращает человеческий дух «в болезненный вопль», будит «наши меркантильные души», гонит «холодно-ужасный эгоизм», приводя к угрызениям совести и нравственному очищению. Воззрения Гоголя на музыку содержат в себе и психолого-педагогическую суть, поскольку без эмоционального, заинтересованного отношения к предмету познания само познание невозможно. Для Веневитинова в скульптуре есть «присутствие тайного божества, в живописи – мысль о бесконечном делается понятной, музыка, дополняя природу, увлекает душу далеко от земли в новый мир». Гоголь обостряет различие, сглаженное у Веневитинова, отчасти возобновляя, как бы подхватывая и усиливая схему Галича. Для последнего скульптура – чувственность, живопись – соединение чувственного с духовным, музыка – чистая духовность. Как заметил В.В.Гиппиус, «взгляды Гоголя на искусство отличаются пока ещё романтической патетикой. Суждения его резки, оценки – прямолинейны. Во всём этом угадывалась свойственная молодости запальчивость, отнюдь не всегда учитывавшая сложность и противоречивость явления. Гоголю импонирует яркость и контрастность красок романтической поэзии и живописи. Его увлекает возможность внезапной сменой красок потрясти зрителя или читателя, произвести эффект» 5 .

В первом параграфе – « Искусство архитектуры в эстетике Н.В. Гоголя» – рассматриваются эстетические взгляды писателя на искусство архитектуры, которые ярко проявились в статье «Об архитектуре нынешнего времени». По словам В.В.Вейдле, эта статья отличалась от эстетических статей, написанных двадцатидвухлетним русским литератором. «В ней не всё риторика; она даёт нам заглянуть и в художественные вкусы Гоголя, и в его исторические впечатления; но прежде всего она учит нас понимать то, о чём она написана: архитектуру ХIХ века» 6 . В обращении к традициям готики Гоголь видел глубокий смысл: победа готической прямой линии над античным кругом. В этом есть не что иное, как нарушение согласия с вещественным миром и как бы насильственное возвышение души.

Анализируя происхождение архитектуры, Гоголь считал, что идею для зодчества люди взяли из природы тогда, когда человек чувствовал на себе её сильное влияние. Искусство поставил он выше самой природы. Но, по убеждению писателя, идеи для архитектуры нужно брать из гармонического слияния природы с искусством. Решение этой благородной задачи, по его мнению, под силу любому архитектору, если этот архитектор – творец и поэт. Гоголь был убеждён, что искусством должен заниматься человек, в душе которого живёт поэт, независимо от того, каким видом искусства он занят.

Во втором параграфе – «Эстетические взгляды Н.В.Гоголя на живопись» – проанализированы воззрения критика на этот вид искусства. Рассмотрена статья Гоголя «Последний день Помпеи», опубликованная в сборнике «Арабески» в 1835 году. Картина К.П.Брюллова «Последний день Помпеи» была привезена в Петербург в конце лета 1834 года и помещена в Академии художеств. Гоголь написал статью под живым впечатлением от этого полотна.

И картина Брюллова, и статья Гоголя созданы вдохновенно. Стилистически они соответствуют друг другу настолько, что кажутся неразрывными. Лишь в 1843 году В.Г.Белинский признал, что в «Арабесках» есть три «превосходных критических статьи». Среди них – о Брюллове. Примерно с середины XIX столетия, по мере того как менялось отношение к Брюллову критиков и части публики, менялось и мнение о статье Гоголя «Последний день Помпеи».

В советское время эта статья мало интересовала литературоведов. Они сосредоточились на других сочинениях великого писателя, опубликованных одновременно с этой статьей в сборнике «Арабески» в 1835 году («Невский проспект», «Портрет», «Записки сумасшедшего»). В этих повестях, по мнению многих, было положено начало нового пути – гоголевского периода русской литературы, критического реализма. Картина «Последний день Помпеи» и статья Гоголя не укладывались в жёсткие рамки этого направления. Хотя историки искусства всегда помнили о статье, особенно если речь шла об искусстве первой половины XIX века, однако многие полагали, что писатель перехвалил художника.

М.В.Алпатов впервые сказал, что статья Гоголя принадлежит к числу наиболее известных произведений русской художественной критики, чем выгодно отличается от образцов чисто описательной критики живописи, которые, начиная с 20-х годов XIX века, начали появляться в русских журналах 7 . Картину Брюллова «Последний день Помпеи» Гоголь считал одним из ярких явлений XIX века. Она – светлое воскресение живописи. Брюллов, в оценке Гоголя, первый из живописцев, у которого пластика достигла верховного совершенства. Когда, признался Гоголь, он смотрел на картину в четвёртый раз, ему казалось, что это скульптура, постигнутая в полном совершенстве древними греками. Скульптура, перешагнувшая в живопись, сверх того, пронизанная какой-то тайной музыкой.

Особенность Брюллова-художника, по мысли писателя, – совершенно оригинальный, особенный свет. В его картинах целое море блеска. Это, считал Гоголь, его характер. Но главный признак, и что выше всего в Брюллове – необыкновенная многосторонность и обширность гения. Всё у него, начиная от общей мысли и главных фигур, до последнего камня на мостовой, живо и свежо. Этих особенностей не заметили и не оценили художественные критики гоголевского времени. У них на первом плане стояла задача чисто информационная: тщательно описать изображение, детально разобрать сюжет. Гоголь в своей статье подчеркнул, что он не станет «изъяснять содержание картины и приводить толкования и пояснения на изображённые события. Для этого у всякого есть глаз и мерило чувства. Я замечу только те достоинства, те резкие отличия, которые имеет в себе стиль Брюллова, тем более что эти замечания, вероятно, сделали немногие» 8 . Никто из современников-критиков не смог бы дать подобную оценку картине, так как никто из них не мог сравниться по таланту, смелости индивидуального суждения, по широте эрудиции с Гоголем. В этой связи А.Г.Верещагина подчеркнула, что в истории художественной критики – это удивительное прозрение. Для него был нужен гений Гоголя, его умение подняться над суетой жизни и словно бы издалека широко взглянуть на всё вокруг 9 . Это свойство присуще Гоголю-писателю, литературному критику. О чём бы ни писал Гоголь, как бы ни высмеивал и ни иронизировал, он всегда искал положительный образ, притягивающий писателя как пример, как надежда.

Как известно, Н.В.Гоголь был дружен с А.А.Ивановым, жившим с 1830 года в Италии и работавшим над картиной «Явление Христа народу». Вместе с В.А.Жуковским и А.О.Смирновой Гоголь проявлял заботу о художнике, находившемся в весьма стеснённом положении. Гоголь восхищался непостижимой судьбой этого человека. По мнению писателя, картина, над которой Иванов работал, – явление небывалое, в создании её необходимо принять участие всем, чтобы дать художнику средства закончить свою работу и чтобы он не умер над ней с голоду.

Предмет картины, в представлении критика, слишком значителен. Из евангельских мест взято самое трудное для исполнения, до этого ещё не взятое никем из художников, даже прежних богомольно-художественных веков, а именно: первое появление Христа народу. Писатель предостерегал людей от ложного заключения, что великому художнику всё доступно. На самом деле даже гений верно может изобразить только то, что он прочувствовал и о чём имеет полное представление. Иначе картина будет мёртвая, академическая. Объясняя причины долгого написания полотна, Гоголь считал, что пока в самом художнике не произошло истинного обращения к Богу, не мог он изобразить Спасителя – главного героя картины.

Эстетические воззрения на рассмотренные выше виды искусства у Гоголя носили эволюционный характер. Бесспорно, на ранних стадиях своего понимания искусства писатель находился под влиянием романтической эстетики. В свою очередь русская романтическая эстетика питалась немецкой эстетической мыслью и традициями древнерусской литературы. Господствующая же идея – синтетическое искусство, слияние всех его видов с преобладанием музыки. Но Гоголь понимал натянутость всех существующих схем, поэтому преодолел их. Искусство должно и призвано вскрыть в человеке те прекрасные, светлые, добрые чувства, которые дремлют в каждом. Любой из видов искусств: будь то скульптура, живопись, архитектура, музыка – всё должно помочь человеку заглянуть в свою «меркантильную душу» и увидеть другие, чистые, божественные начала. В своих «эстетических статьях» он морализировал, воспитывал своих соотечественников, но всё это происходило на фоне горячей, всепоглощающей и страстной преданности к искусству, которое он любил с «непобедимой силой». Эта любовь привела Гоголя к созданию эстетической утопии, которая нужна была для того, чтобы доказать самому себе «полезность» искусства. Позже оно осозналось им как очень сильное орудие нравственного воспитания людей, способное отвратить их от зла, от пошлости и мелочного практицизма, а также возбудить в них порыв к самосовершенствованию, к красоте, к идеалу.

В третьем параграфе – « Эстетико-литературные суждения Н.В.Гоголя о театре» – анализируются суждения писателя о театральном искусстве. Критик провозгласил, что театр – «кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Защищая его просветительскую, нравственную функцию, драматург подчеркнул, что Человек призван в мир не затем, чтобы истреблять и разрушать, но, подобно самому Богу, всё направлять к добру, даже и то, что уже испортил человек и обратил во зло. И нет такого орудия в мире, которое не предназначено на службу Бога. Таково предназначение и театра в современном мире. В этой связи А.В.Моторин подчёркивает, что «Гоголь внушает мысль о том, что и современный театр может быть видом христианского богопочитания при должной мистико-символической насыщенности содержания» 10 . (Истолкование собственного «Ревизора» в подобном духе Гоголь предпринял в «Развязке Ревизора»).

Немаловажным в связи со всем вышесказанным является и решение на один из острых вопросов литературоведения: может ли автор вмешиваться в читательское восприятие своего произведение? На наш взгляд, – да. Гоголь не только посредством своего творчества, но и всей своей жизнью доказал, что поэт-писатель в России – пророк. Как отметил И.А.Ильин, «не потому, что он предсказывает будущее, хотя это возможно, и не потому, что обличает порочность людей, а потому, что через него прорекает себя созданная Богом сущность мира и человека» 11 . Поэтому поэт и предстоит, и служит этой божественной сущности. Но до Гоголя ни один их художников не высказался так предельно откровенно, ясно, и убедительно – в лирической прозе. Поэтому автор, пророчески видя путь спасения своего народа, не просто имеет право, но и обязан корректировать читательские интерпретации собственных произведений.

Н. В. ГОГОЛЬ В ОЦЕНКЕ РУССКОЙ КРИТИКИ

© 2009 Пахрутдинова Р.У.

Дагестанский государственный педагогический университет

Творчество Н. В. Гоголя в оценке русской критики - тема статьи. Творчество Н. В. Гоголя проникнуто живыми интересами русской действительности. С огромной силой реализма писатель выставил «на всенародные очи» всю мерзость и гниль современного ему феодально-помещичьего режима. Произведения Гоголя отразили гнев народа против его вековых угнетателей.

The article is dedicated to the study of the subject of N. V. Gogol’s creative activity in estimation of Russian critics. N. V. Gogol’s works were inspired with alive interest for Russian reality. With enormous realistic power the writer exposed in public the disgust and rot of his contemporary feudal landowners’ regime. Gogol’s creative works reflected the people’s anger for their age-old oppressors.

Ключевые слова: гоголевский реализм, гениальные произведения, идейное искусство, сатирический дар, русская публика, великолепные картины, дух народной жизни, великий талант, гениальный писатель, замечательный народ, передовые взгляды.

Keywords: Gogol’s realism, genius’s works, ideologic art, satirical gift, Russian public, splendid pictures, spirit of folk life, great talent, writer of genius, remarkable people, progressive ideas.

В 2009 году празднуется 200 лет со дня рождения писателя Николая Васильевича Гоголя. В своем творчестве писатель отразил тревогу самых передовых сил русского общества за исторические судьбы своей страны и ее народа. Великим патриотическим воодушевлением проникнуты

произведения Гоголя. По верному замечанию Н. А. Некрасова, он писал «не то, что могло бы более нравиться, и даже не то, что было легче для его таланта, а добивался писать то, что считал полезнейшим для своего отечества .

Творчество Гоголя знаменует собой величайший после Пушкина рубеж в истории русской литературы.

Критический, отличительный характер гоголевского реализма был выражением ее идейной зрелости и способности ставить главные, коренные вопросы общественной жизни России. Освободительные идеи, питавшие

деятельность Фонвизина и Радищева, Грибоедова и Пушкина, были той традицией русской литературы, из которой вышел Гоголь и которую обогатил он своими гениальными произведениями.

Имя Гоголя служило знаменем в борьбе за передовое, реалистическое, идейное искусство. «Ревизор»,

«Мертвые души», и другие его лучшие произведения были использованы Белинским и Герценом, а за ними -Чернышевским, Добролюбовым,

Некрасовым и последующими поколениями революционеров как могучее средство борьбы против помещичьего, эксплуататорского строя.

Широкая литературная известность Гоголя началась после выхода в свет в 1831-32 годах «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Эта книга поразила читателей удивительным знанием быта и нравов простых людей, яркостью и свежестью художественных красок, великолепными

картинами украинской природы, замечательным народным юмором.

Критик Надеждин писал в журнале «Телескоп», что автору удалось правдиво воспроизвести дух народной жизни и украинский национальный колорит, соединить в своих повестях «литературность с естественностью» .

Восторженным был отзыв Пушкина. «Сейчас прочел «Вечера на хуторе близ Диканьки», - писал он издателю

«Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду» А. Воейкову. - Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! какая чувствительность. Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился...» .

Особенно интересен был другой отзыв Пушкина, написанный в 1836 году, в связи с выходом из печати второго издания «Вечеров». Пушкин вспоминал о впечатлении, которое вызвала эта книга при своем появлении: «Как изумились мы русской книге, которая заставляла нас смеяться, мы, не смеявшиеся со временем Фонвизина!» . Это сопоставление имен Гоголя и Фонвизина было многозначительным. Уже в этой книге Пушкин проницательно увидел первые проблески сатирического дара Гоголя.

Высокая оценка Пушкиным «Вечеров на хуторе близ Диканьки» очень обрадовала Гоголя. Для молодого автора она была подтверждением серьезности его литературного призвания и правильности избранного им пути. Пушкин в глазах Гоголя был всегда высочайшим авторитетом в вопросах искусства.

В начале 1835 года вышел новый сборник повестей Гоголя - «Миргород». «Повести, служащие продолжением «Вечеров на хуторе близ Диканьки» -таков подзаголовок «Миргорода». Но эта книга была не просто продолжением «Вечеров». И содержанием и

характерными особенностями своего

стиля она открывала новый этап в творческом развитии писателя.

В «Миргороде» Гоголь выступил перед читателем как художник, открыто и гневно ставящий важные вопросы жизни, смело вскрывающий социальные противоречия современности. От

веселых и романтических украинских парубков и дивчин, вдохновенно поэтических описаний украинской природы Гоголь переходит в новой книге к изображению грубой прозы жизни. Его внимание привлечено к затхлому быту старосветских

помещиков и пошлости миргородских обывателей. Гоголевские

«существователи» стали символом не только ужасающей ограниченности и пошлости, но и беспросветной тупости всего господствовавшего уклада жизни. Вот почему, указывал Белинский, смех Гоголя «растворен горечью».

В «Миргороде» отчетливо определилась главная черта

реалистического таланта Гоголя: его

необыкновенная чуткость к

значительным вопросам русской

действительности. Именно этим

объясняется огромное общественное звучание, которое получили новые произведения Гоголя.

Реакционная критика встретила их крайне враждебно. Она порицала

писателя за исключительный интерес к изображению «грязных» сторон действительности. В многочисленных статьях о «Миргороде» не было ни слова о новаторском характере гоголевских повестей, об их принципиальном значении для судеб русской литературы. Подобно тому как Пушкину многие критики этой поры противопоставляли третьестепенного поэта Бенедиктова, Гоголю ставили в пример «светские» повести Марлинского. Гоголь, по словам П. Анненкова, стоял совершенно одинокий, не зная, как выйти из своего положения и на что опереться» .

В сентябре 1835 года в журнале «Телескоп» появилась большая статья Белинского «О русской повести и повестях Гоголя». Творчество Гоголя рассматривалось в ней в свете

злободневных вопросов развития

современной русской литературы. Статья начиналась полемически заостренной постановкой вопроса о двух родах поэзии: «идеальной» и «реальной». Поэзия первого рода, по мнению Белинского, не соответствует потребностям современного исторического развития. Она сводится к ложному приукрашиванию жизни .

Поэтому Белинский отдает

предпочтение поэзии второго рода -«реальной», которая воспроизводит действительность «во всей ее наготе и истине». Критик подчеркивает способность этой поэзии вскрывать действительность «анатомическим

ножом», выставлять ее «как бы позор по всей наготе, во всем ее ужасающем безобразии». В этой «беспощадной откровенности» он видит величайшее преимущество нового направления, главой которого является Гоголь, раскрывший своими повестями уродливые общественные отношения крепостнической России.

Белинский был первым критиком, правильно раскрывшим значение Гоголя для русской литературы. О роли Белинского в истолковании творчества Гоголя писал в своих воспоминаниях И. А. Гончаров: «Без него, смело можно сказать, и Гоголь не был бы в глазах большинства той колоссальной фигурой, в какую он, освещенный критикой Белинского, сразу стал перед публикой» .

Белинский пристально следил за творческим развитием любимого писателя. Каждое новое его произведение убеждало критика в правильности сделанного им вывода, что Гоголь является «главою литературы, главою поэтов» .

Высоко оценивая творчество Гоголя, революционно-демократическая критика отмечала в нем и слабые стороны, которые не позволяют считать его произведения «безусловно

удовлетворяющими всем современным потребностям русской публики» .

В исторических условиях 50-х годов, когда стал отчетливо слышен голос революционно-демократических писателей, некоторые стороны

творчества Гоголя стали особенно уязвимыми. Жизнь выдвигала перед искусством новые задачи. Вот почему в ряде произведений современных писателей Чернышевский видит «залоги более полного и удовлетворительного развития идей, которые Гоголь обнимал только с одной стороны, не сознавая вполне их сцепления, их причин и следствий» .

К этому вопросу Чернышевский снова возвращается в статье о «Сочинениях и письмах Н. В. Гоголя» (1857). Чернышевский отмечает в Гоголе «тесноту горизонта», то есть

недостаточность идейного развития. Будучи великим писателем-реалистом, Гоголь правильно изображал повсеместно наблюдаемые им безобразия крепостнической

действительности, возбуждал

негодование против них. Но вместе с тем «Гоголь не предвидел, куда поведет это негодование», «его поражало безобразие фактов, и он выражал свой протест, против них: о том, из каких источников возникают эти факты, какая связь находится между тою отраслью жизнью, в которой встречаются эти факты, гражданской государственной жизни, он не размышлял много». Иными словами, Гоголь не видел связи между «частными явлениями» и «общею системою жизни» .

С изумительной глубиной вскрывает Чернышевский противоречия Гоголя, «многосложный его характер» - писателя и человека. Решительно осуждая реакционные идеи этой последней книги, Чернышевский вместе с тем задается целью выяснить, каким же образом, почему пришел к ней гениальный писатель.

Важнейшую причину Чернышевский видит в отсутствии у Гоголя «страстных и сознательных убеждений». Именно поэтому писатель не видел связи между «частными явлениями» и «общею системою жизни». Чернышевский

отвергает нелепое предположение, будто бы Гоголь стихийно и бессознательно создавал великие обличительные произведения, что якобы он «сам не понимал смысла своих произведений». Напротив, Гоголь не только сознательно стремился «быть грозным сатириком», но еще понимал, сколь недостаточна та сатирика, которую он мог позволить себе в «Ревизоре» сколь она «слаба еще и мелка». Именно в этой

неудовлетворенной «потребности

расширить границы своей сатиры» критик видит одну из причин недовольства Гоголя своими

произведениями .

Выводы Чернышевского имели большое теоретическое значение. Они окончательно выбивали из рук врагов гоголевского направления довод, с помощью которого давно пытались фальсифицировать образ великого писателя, доказать, что Гоголь никогда сознательно не разделял критических устремлений своих произведений, что в своем отношении к господствующему строю жизни в России он всегда был благонамерен и, наконец, что основные идеи «Выбранных мест из переписки с друзьями» разделялись писателем с самого начала его творческой деятельности.

Чернышевский ставит еще более резко, чем Белинский, вопрос о значении передового мировоззрения для писателя. Гоголь обладал великим талантом. Но одного таланта недостаточно. Помимо творческого инстинкта, писатель должен быть вооружен «стройными воззрениями на жизнь», то есть передовыми взглядами, чтобы быть способным сознательно бороться за революционное преобразование действительности. С этой точки зрения Чернышевский сравнивает Гоголя с писателями революционно-демократичес-кого направления. «Теперь, например, - пишет он, - Щедрин вовсе не

так инстинктивно смотрит на взяточничество... он очень хорошо понимает, откуда возникает

взяточничество, какими фактами оно поддерживается, какими фактами оно могло быть истреблено» .

Но Гоголь был сыном своего времени. Его слабые стороны исторически обусловлены и потому они не могут заслонить его бессмертных заслуг перед русской литературой и обществом.

Таков итоговый вывод

Чернышевского. Борьба революционно-демокра-тической критики за Гоголя

имела колоссальное значение. Белинский и Чернышевский не только дали всестороннюю оценку творчества писателя, но на материале этого

творчества поставили проблемы первостепенной важности: о роли

искусства в обществе, о значении передового мировоззрения для

художника, о патриотическом характере передовой русской литературы, о реализме и народности.

Произведения Гоголя сыграли огромную роль в истории литературы и освободительного движения нашей родины. Они воспитывали во многих поколениях русских людей ненависть к буржуазно-политическому строю

России, они звали к борьбе во имя торжества великих идей социальной справедливости.

Особенно большое влияние

творчества Гоголя испытали на себе русские революционеры-демократы: Белинский и Герцен, Добролюбов и Чернышевский, Некрасов и Салтыков-Щедрин. В судьбе каждого из них имя Гоголя оставило определенный след.

Творчество великого русского

писателя - сатирика является

драгоценнейшим достоянием нашей русской национальной культуры.

Примечания

1. Белинский В.Г. О русской повести и повестях Гоголя // Собр. соч. Т.1. С. 81. 2. Виноградов И.А. Гоголь - художник и мыслитель: христианские основы миросозерцания. М. : ИМЛИ РАН, «Наследие», 2000. 3. Гоголь Н.В. В русской критике и воспоминаниях современников. М., 1951.

4. Манн Ю. Поэтика Гоголя. М. : Художественная литература, 1978. 5. Эмирова Л.А., Акавов З.Н. Кавказская проза А. А. Бестужева-Марлинского. Махачкала, 2004.

гоголь творчество художественный поэтика

Литература о Гоголе, как известно, огромна и возрастает с каждым годом. Исследуется биография писателя, его творческий путь, влияние на других писателей и на другие виды искусства. Каждый из авторов сосредотачивает свое внимание на некоторых, важных с его точки зрения, гранях гоголевского творчества. Исходя из темы нашей работы, нас интересуют труды, посвященные поэтике Гоголя. Несмотря на огромное количество литературы, посвященной Гоголю, работ о собственной речевой ткани художественной прозы Гоголя сравнительно мало. А между тем именно в стилистике Гоголя определены основные направления развития и совершенствования изобразительных средств языка русской классической литературы 19 века, давшей миру Достоевского, Толстого и Чехова.

Что касается категории «поэтика», то, как известно, бытует двоякое - более узкое и более широкое - ее понимание. Первое ограничивается проблемами поэтической речи и стиля. Второе предполагает изучение не только речевых, но и других структурных моментов художественного текста.

О широком понимании поэтики говорит, в частности, В.В. Виноградов: «Поэтика как наука о формах, видах, средствах и способах организации произведений словесно-художественного творчества, о структурных типах и жанрах литературных сочинений стремится охватить… не только явления поэтической речи, но и самые разнообразные стороны строя произведений литературы и устной народной словесности» Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963, с. 184.. И далее В.В. Виноградов называет некоторые проблемы такой поэтики: мотивы и сюжет, приемы и принципы сюжетосложения, художественное время, композиция как система сочетания и движения речевого, функционально-стилистического и идейно-тематического планов, сюжетно-динамическая и речевая характеристика персонажей, жанровая специфика.

В трудах Манна Ю.В., посвященных поэтике Гоголя, категория «поэтика» рассматривается именно в таком, широком смысле. В трудах «Поэтика Гоголя» и «Поэтика Гоголя. Вариации к теме» не дается сплошного описания всех многообразных аспектов гоголевской поэтики, в частности, проблем стиля, а только намечены основные соединяющие линии. Наряду с обычными аспектами поэтики (композиция, сюжетосложение, принципы характеристики персонажей и т.д.) в книгах рассматриваются и такие, которые как бы осуществляют объединение и координацию различных уровней художественного целого. Таковы проблемы реального и фантастического, соотношения духовных и физических способностей, проблема «общей ситуации» и т.д. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. Москва, 1987. Само выдвижение этих проблем подсказывается гоголевской эволюцией; иначе говоря, их последовательность в известной мере предопределена естественным движением художественной системы Гоголя, хотя это движение, разумеется, вовсе не сводится только к названным проблемам.

В трудах Л.И. Ереминой художественная проза Гоголя исследуется как образно-речевое целое, в переплетении собственно речевых и образно-семантических связей и отношений, определяющих глубинную структуру текста. В художественных приемах Гоголя Л.И. Еремина находит приемы углубления семантической перспективы слова-образа; при этом возникают новые и неожиданные смысловые пересечения, «приращения смысла». Взаимосвязь разных значений слова обычно составляет образный центр текста. Семантические «сближения и отталкивания» объединяют, казалось бы заведомо противопоставленные, компоненты повествования, выявляя при этом сложные, неоднозначные зависимости между гоголевским текстом и речевым контекстом эпохи. Еремина Л.И. О языке художественной прозы Гоголя. Москва, 1987.

Согласно Л.И. Ереминой, в гоголевском повествовании слово живет не только во внутритекстовых, но и в межтекстовых зависимостях. И каждое употребление слова-образа несет в себе след прежних семантических связей и смыслов. При этом создается не только художественно эстетический эффект «игры» в слове, Нои обнаруживается ироническая позиция рассказчика, повествующего о странностях окружающего мира. Трагедийность внешне комических ситуаций, отражающих объективно существующие «несообразность и несоответствие», - важнейшее слагаемое поэтики Гоголя по Л.И. Ереминой.

Иронический повествователь замечает все разнообразные странности окружающей русской жизни: и «магазин с картузами, фуражками, и надписью «Иностранец Василий Федоров»», и тараканов, выглядывающих «как чернослив» из всех углов, и фельдъегеря «с усами в аршин», скачущего навстречу бричке Чичикова, и чахлые деревца «не выше тростника» в городе NN, о котором было сказано в газетах: «город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный день…», и слоеный пирожок, «нарочно сберегаемый для проезжающих в течение нескольких неделей», которым угощают Чичикова в том же городе. И многие другие несообразности видит читатель вместе с насмешливым автором.

«Гоголевский период русской литературы» - понятие огромное, ознаменовавшее целую эпоху в развитии русской культуры и русского национального самосознания.

Творческая практика Гоголя на долгие годы определила общее направление в расширении и совершенствовании изобразительных приемов и средств языка русской художественной литературы.

В книге Л.И. Ереминой «О языке художественной прозы Гоголя (Искусство повествования)» пересматривается соотнесенность собственно диалогических сцен и авторского повествования. Диалогичность текста (как средство соположения и соотнесения ситуаций, «взаимоотражающих друг друга характеров») составляет сущностную черту поэтики Гоголя. В книге исследуются «смещенные» формы диалога, собственно речевые средства отстранения характерологического слова персонажа на фоне разговорного «контекста эпохи».

Для художественной системы Гоголя чрезвычайно важна эстетически значимая неполнота выявления приема. Повествование на грани реальности, взаимопроникновение и взаимосвязанность яви и сна, живого и предметного миров создает особенный, колеблющийся образ, запечатленный как бы несколькими проекциями. Предметный мир располагается как бы на грани одушевленности. Взаимная соотнесенность и взаимная проницаемость двух миров (живого и неживого, реального и фантастического, сна и яви) во многом определяют стилистику художественного творчества Гоголя. Л.И. Еремина. О языке художественной прозы Н.В. Гоголя. М., 1987, с. 4.

Отстранение будничной, пошлой жизни стало изобразительным приемом в художественной системе гоголевской прозы.

Пословицы и поговорки, разнообразные фразеологические обороты с различной степенью идиоматичности и устойчивости составляют то фоновое знание, которое соответствует речевой культуре эпохи и которое делает понятным читателю собственно гоголевское словоупотребление. О необходимости конкретно-исторического изучения творческого наследия писателя писал В.В. Виноградов: «… всестороннее изучение и глубокий анализ языка художественного произведения невозможны без знания культуры языка и социально-исторического контекста соответствующей эпохи. Широкий контекст литературного языка и его стилей, а также общенародного разговорного языка с его разветвлениями является историческим фоном и исторической средой осмысления и оценки способов стилистического построения словесно-художественного произведения» В.В. Виноградов. О языке художественной литературы. М., 1959..

Что касается современников Гоголя, то вокруг первого тома «Мертвых душ» сразу же разгорелись жаркие споры. Вопрос о книге Гоголя, по словам Белинского, был «столько же литературным, сколько и общественным». «Между восторгом и ожесточенной ненавистью к «Мертвым душам» середины решительно нет...», -- писал Прокопович Гоголю в октябре 1842 года. Одни обвиняли автора в клевете на Россию, другие, напротив, увидели в поэме апофеоз Руси.

На выход «Мертвых душ» не замедлили откликнуться и журналы. Наиболее подробные и интересные разборы дали Шевырев в «Москвитянине» и Плетнев в «Современнике» -- как раз те критики, которые ближе других стояли к Гоголю и более чем кто-либо были посвящены в его замыслы. Так, Плетнев писал, что «на книгу Гоголя нельзя иначе смотреть, как только на вступление к великой идее о жизни человека, увлекаемого страстями жалкими, но неотступно действующими в мелком кругу общества». Замечание Шевырева о «неполноте комического взгляда, берущего только вполобхвата предмет», особенно понравилось Гоголю.

В том же 1842 году в Москве вышла брошюра Константина Сергеевича Аксакова "Несколько слов о поэме Гоголя: «Похождения Чичикова, или Мертвые души»", в которой он сравнивал Гоголя с Гомером, находя у них общий взгляд на мир -- «всеобъемлющее эпическое созерцание». По мысли критика, поэма Гоголя возрождала в русской литературе традиции гомеровского эпоса. «Уж не тайна ли русской жизни лежит, заключенная в ней, не выговорится ли она здесь художественно?» -- вопрошал Аксаков, разумея всю поэму в целом.

Брошюра вызвала резкий отклик Белинского, оспорившего многие положения Аксакова и предложившего свое понимание значения Гоголя для современной литературы. Сравнение с Гомером казалось критику неприемлемым: "В смысле поэмы «Мертвые души» диаметрально противоположны «Илиаде». В «Илиаде» жизнь возведена на апофеозу: в «Мертвых душах» она разлагается и отрицается..." Аксаков ответил статьей, разгорелась полемика. Отголоски ее есть и в спорах современных литературоведов.

Белинский неоднократно обещал написать большую статью о Гоголе и дать подробный разбор его книги, но так и не сделал этого. Возможно, он как никто другой понимал сложность художественного мира гоголевской поэмы. "Как всякое глубокое создание, «Мертвые души» не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мыслящих, -- писал он, -- читая их во второй раз, точно читаешь новое, никогда не виданное произведение".

Однако именно Белинскому принадлежит определение поэмы, как «творения чисто русского, национального, выхваченного из тайника народной жизни <...> дышащего страстною, нервистою, кровною любовью к плодовитому зерну русской жизни», и Гоголя как «русского национального поэта во всем пространстве этого слова». Одним из первых критик подчеркнул и важнейшую особенность творчества Гоголя -- его исключительную оригинальность и самобытность. На этом стоит остановиться.

«У Гоголя не было предшественников в русской литературе, -- утверждал Белинский, -- не было (и не могло быть) образцов в иностранных литературах. О роде его поэзии, до появления ее, не было и намеков». Впоследствии историками литературы было накоплено немало наблюдений о связи Гоголя с различными литературно-художественными явлениями и авторами -- от Гомера и Библии до Вальтера Скотта и малороссийской повести начала XIX века.

И все же вывод Белинского, думается, в значительной мере верен и сейчас. Еще первый биограф Гоголя Пантелеймон Александрович Кулиш указывал на важнейший источник необычайной оригинальности его творений -- народную стихию, их питающую. Кулиш П.А. Опыт биографии Н. В. Гоголя, со включением до сорока его писем. Спб., 1854. В этом, как представляется, и заключается разгадка своеобразия творческой манеры Гоголя и, в частности, особенностей поэтики «Мертвых душ». В связи с этим нам необходимо вернуться к замыслу поэмы в целом, к ее, так сказать, «сверхзадаче» в понимании Гоголя.

Белинский начинает свою статью о гоголевских повестях с полемически заостренной постановки вопроса о русской прозе. В расцвете отечественной прозы усматривает он выражение органической связи литературы с запросами русского общества. Роман и повесть – следствие «общей потребности и господствующего духа времени». В самом появлении такого писателя, как Гоголь, Белинский видел признаки все большей демократизации русской литературы, созревание оппозиционных самодержавию общественных сил.

Гоголь стал для Белинского знаменем не только новой литературной школы, но и растущего освободительного движения. Вражда к крепостному строю, пропаганда просвещения и новых форм жизни, искренняя защита народных интересов составляют содержание идейных исканий молодого Белинского и особенно отчетливо проявляются в его статьях о Гоголе.

В статье «О русской повести и повестях Гоголя» – новый важный шаг в разработке теории реализма под непосредственным плодотворным влиянием художественных и теоретических произведений Гоголя.

В новых исторических условиях громадное общественное значение приобретает реалистическое изображение обыденной, будничной, страшной именно в своей заурядности, жизни феодально-крепостнического общества.

Гоголь в этот период еще считает закономерным сосуществование романтизма и реализма, объясняя их тем, что жизнь многостороння и разнообразна. Именно это положение разъясняет наличие романтических элементов в раннем творчестве Гоголя.Гоголь основной задачей современной ему литературы считает изображение «подлой современности».
Признавая возможность существования романтической и реалистической поэзии, он большое значение придает последней. Именно «беспощадная откровенность» новейших произведений, рисующих «жизнь во всей ее наготе», является новым шагом в развитии мирового искусства . Из этого Белинский делает тот же вывод, что и Гоголь: изображение современности требует реалистического метода. «Вот поэзия реальная, поэзия жизни, поэзия действительности, наконец истинная и настоящая поэзия нашего времени».

Именно с высоты этих позиций повести Гоголя представляются Белинскому вершиной русской прозы. Всем его предшественникам – Марлинскому, Одоевскому, Погодину, Полевому и Павлову – недостает «поэзии жизни», чувства действительности. Самое важное то, что «совершенная истина жизни в повестях г. Гоголя тесно соединяется с простотою вымысла. Он не льстит жизни, но и не клевещет на нее; он рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного, человеческого, и в то же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и другом случае он верен жизни до последней степени» .

Белинский называет Гоголя главою литературы именно потому, что он «поэт жизни действительной» . Белинский отметил основные особенности творчества Гоголя: «Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют – простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния»

По мнению Белинского, основная линия в творчестве Гоголя – это глубокий взгляд на жизнь и трезвое реалистическое изображение русской действительности. Белинский дает классическое определение своеобразия юмора Гоголя. Шевырев, рабски следуя за немецкой романтической эстетикой, определял комическое как «безвредную бессмыслицу». «Безвредная бессмыслица – вот стихия комического, вот истинно смешное» – такова реакционная идейка Шевырева. В том же номере «Московского наблюдателя» М. Погодин в «Письме из Петербурга» убеждал читателя в «безобидном» объективизме Гоголя. Белинский решительно и бесповоротно разбил клеветническую версию реакционной журналистики о Гоголе как о «забавном» писателе. Подлинный характер и историко-литературное значение Белинский видел не в чистом «комизме» Гоголя, а в реализме его комических описаний. Гоголевское творчество отражает все сложные противоречия жизни. Белинский противопоставляет реакционной критике, и прежде всего Шевыреву, теорию социальной сатиры. Сама природа смеха заключается в умении «видеть вещи в настоящем виде».

Комизм Гоголя в самой своей жизненной основе трагичен. Герои его не только смешны, но и страшны, ибо порождены уродливой действительностью. Сам Гоголь позже отчетливо раскрыл своеобразный трагический характер классической русской сатиры. «Все это, – замечает он, – побледнело перед двумя яркими произведениями: перед комедиями Фонвизина „Недоросль“ и Грибоедова „Горе от ума“, которые весьма остроумно назвал князь Вяземский двумя современными трагедиями. В них уже не легкие насмешки над смешными сторонами общества, но раны и болезни нашего общества, тяжелые злоупотребления внутренние, которые с беспощадною силою иронии выставлены в очевидности потрясающей» .[ «Гоголь о литературе»].

Белинскому принадлежало первое глубокое определение реалистической сатиры. Комическое у Гоголя определяется «горькими опытами жизни или вследствие грустного взгляда на жизнь; оно смешно, но в этом смехе много горечи и горести». Для Белинского Гоголь – реалист, и в этом разгадка его комического дарования. Гоголевский «гумор» – беспощадно точное изображение отрицательных сторон самой действительности. Но «гумор» не только изображение действительности, он грозное обличение ее несоответствия с разумным устройством общества. Белинский превосходно раскрыл огромную разрушительную силу «гумора» Гоголя. Юмор в трактовке Белинского сочетает объективное изображение жизни с определенным отношением писателя к изображаемому .

«Ревизор» являлся гениальным и полным воплощением раздумий Белинского и Гоголя о русском народном театре. Критик сразу же отметил выдающееся значение комедии: «Какие надежды, какие богатые надежды сосредоточены на Гоголе! Его творческого пера достаточно для создания национального театра».

Белинский особенно много внимания уделяет анализу образов Хлестакова и Городничего. Самую замечательную черту комедии Гоголя Белинский видел в том, что ее герои являются «людьми, а не марионетками, характерами, выхваченными из тайников русской жизни». Городничий Гоголя – «не карикатура, не комический фарс, не преувеличенная действительность», а типический представитель бюрократического сословия, типическое воплощение власти, противостоящей народу. Законченность и жизненность его характера делают ясными и его прошлое, и его настоящее, и его будущее. «Художественная обрисовка характера, в том и состоит, что если он дан вам поэтом в известный момент своей жизни, вы уже сами можете рассказать всю его жизнь и до и после этого момента».

Видя в городничем наиболее полное воплощение крепостнического строя, Белинский считал его, а не Хлестакова главным героем комедии. Хлестаков – только тень, порожденная уродливым бытом этого общества. Однако впоследствии Белинский стал на точку зрения самого Гоголя и признал Хлестакова главным героем комедии.

О «мертвых душах» Белинский указывал, что их появление окончательно утвердило гоголевское направление в русской литературе: «Мертвые души», заслонившие собою все написанное до них даже самим Гоголем, окончательно решили литературный вопрос нашей эпохи, упрочив торжество новой школы».

Указание на великое значение «субъективности» в поэме Гоголя является великой заслугой Белинского. Одна из выдающихся особенностей «Мертвых душ» в том, что за отталкивающими лицами помещиков, попадающимися на страшном крепостническом бездорожье, высится образ наблюдателя, гневного судьи, чей указующий перст все время направлен на героев. Это образ самого автора, проявляющийся не только в лирических отступлениях, но и в самом повествовании. Гоголь придавал особое значение этому художественному принципу. Борьба между Белинским и славянофилами шла не только за Гоголя, но и за направление всего русского искусства. Спор о Гоголе превратился в спор о сущности литературы, о ее общественной функции. Победителем из этого спора вышел Белинский, разоблачивший реакционность и отсталость взглядов славянофилов. Замечательно, что сам Гоголь остался недоволен отзывами последних. С убийственною иронией он писал К. Аксакову, что в его брошюре видны плоды «непростительной юности».

Приложение:

«О русской повести и повестях Гоголя»(1835) ,

Цитаты:

- «Русская литература, несмотря на свою незначительность, несмотря даже на сомнительность своего существования, которое теперь многими признается за мечту, русская литература испытала множество чуждых и собственных влияний,отличилась множеством направлений.»

- «Роман все убил, все поглотил, а повесть, пришедшая вместе с ним, изгладила даже и следы всего этого, и сам роман с почтением посторонился и дал ей дорогу впереди себя»

- «Поэзия двумя, так сказать, способами объемлет и воспроизводит явления жизни. Эти способы противоположны один другому, хотя ведут к одной цели. Поэт или пересоздает жизнь по собственному идеалу, зависящему от образа его воззрения на вещи, от его отношений к миру, к веку и народу, в котором он живет, или воспроизводит ее во всей ее наготе и истине, оставаясь верен всем подробностям, краскам и оттенкам ее действительности. Поэтому поэзию можно разделить на два, так сказать, отдела - на идеальную и реальную»

- «Итак, поэзию можно разделить на идеальную и реальную. Трудно было бы решить, которой из них должно отдать преимущество. Может быть, каждая из них равна другой, когда удовлетворяет условиям творчества, то есть когда идеальная гармонирует с чувством, а реальная - с истиною представляемой ею жизни. Но кажется, что последняя, родившаяся вследствие духа нашего положительного времени, более удовлетворяет его господствующей потребности. Впрочем, здесь много значит и индивидуальность вкуса. Но, как бы то ни было, в наше время та и другая равно возможны, равно доступны и понятны всем»

- «что такое и для чего эта повесть, без которой книжка журнала есть то же, что был бы человек в обществе без сапог и галстука, эта повесть, которую теперь все пишут и все читают»

- «В русской литературе повесть еще гостья, но гостья, которая, подобно ежу, вытесняет давнишних и настоящих из их законного жилища»

- «Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют - простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь - поэт, поэт жизни действительной»

- «Простота вымысла в поэзии реальной есть один из самых верных признаков истинной поэзии, истинного и притом зрелого таланта»

- «Совершенная истина жизни в повестях г. Гоголя тесно соединяется с простотою вымысла. Он не льстит жизни, но и не клевещет на нее; он рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного, человеческого, и в то же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и другом случае он верен жизни до последней степени. Она у него настоящий портрет, в котором всё схвачено с удивительным сходством, начиная от экспрессии оригинала до

веснушек лица его; начиная от гардероба Ивана Никифоровича до русских мужиков, идущих по Невскому проспекту, в сапогах, запачканных известью; от колоссальной физиономии богатыря Бульбы, который не боялся ничего в свете, с люлькою в зубах и саблею в руках, до стоического философа Хомы, который не боялся ничего в свете, даже чертей и ведьм, когда у него люлька в зубах и рюмка в руках»

- «Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени»

- «Почти то же самое можно сказать и об оригинальности: как и народность,она есть необходимое условие истинного таланта. Два человека могут сойтись в заказной работе, но никогда в творчестве, ибо если одно вдохновение не посещает двух раз одного человека, то еще менее одинаковое вдохновение может посетить двух человек. Вот почему мир творчества так неистощим и безграничен»

- «Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гумор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком»

- «причина этого комизма, этой карикатурности изображений заключается не в способности или направлении автора находить во всем смешные стороны, но в верности жизни»

- «Г-н Гоголь сделался известным своими "Вечерами на хуторе"»

- «"Ночь пред Рождеством Христовым" есть целая, полная картина домашней жизни народа, его маленьких радостей, его маленьких горестей, словом, тут вся поэзия его жизни. "Страшная месть" составляет теперь параллель к "Тарасу Бульбе", и обе эти огромные картины показывают, до чего может возвышаться талант г. Гоголя»

- «"Портрет" есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде. Здесь его талант падает, но он и в самом падении остается талантом».

- «фантастическое как-то не совсем дается г. Гоголю»

- «"Тарас Бульба" есть отрывок, эпизод из великой эпопеи жизни целого народа. Если в наше время возможна гомерическая эпопея, то вот вам ее высочайший образец, идеал и прототип!.. »

- «Что такое г. Гоголь в нашей литературе? Где его место в ней?...... г. Гоголь еще только начал свое поприще: следовательно, наше дело высказать свое мнение.о его дебюте и о надеждах в будущем, которые подает этот дебют. Эти надежды велики, ибо г. Гоголь владеет талантом необыкновенным, сильным и высоким. По крайней мере, в настоящее время он является главою литературы, главою поэтов; он становится на место,

оставленное Пушкиным»