Христианские образы в романе преступление и наказание. Христианские мотивы в романе Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание

1. Христианство в культуре России.

2. Основные христианские мотивы.
3. Символика цифр.
4. Библейские имена.
5. Идея гуманности человека.

Привнесенное на Русь еще в X веке христианство наложило глубокий отпечаток практически на все уровни человеческой жизни — культурный, духовный, физический. Кроме того, именно благодаря христианству, а точнее православию, на Руси появилась письменность, а вместе с ней и литература. Отрицать влияние христианства на русского человека нельзя, так же как нельзя отрицать влияние этой религии на искусство — живопись, музыку, литературу. В частности, глубочайшее убеждение в истинности идеалов православия содержится в произведениях великого русского писателя Ф. М. Достоевского. Роман «Преступление и наказание» является ярчайшим тому подтверждением.

Религиозность писателя, его искренняя вера в силу православия поражают своей чистотой и силой. Достоевского интересуют такие категории, как грех и добродетель, грешник и святой, мораль и ее отсутствие. Главный герой романа Родион Раскольников является ключом для понимания этих понятий. Изначально несет он в себе грех гордыни, не только в поступках, но и в помыслах. Впитав в себя теорию о земных Наполеонах, тварях дрожащих и правоимеющих, герой оказывается одурманенным несвойственными ему идеалами. Он убивает старушку-процентщицу, еще не понимая, что губит не столько ее, сколько себя, свою душу. Дальше следует чистилище на земле — пройдя долгий путь через угрызения совести, саморазрушение и отчаяние, герой находит свое спасение в любви к Соне Мармеладовой,

Понятия страдания, любви, очищения — центральные в христианской религии. Лишенные покаяния и любви люди не могут познать истинный свет и вынуждены пребывать во тьме. Так, Свидригайлов еще при жизни знает, как будет выглядеть для него ад — местом вроде «черной бани с пауками и мышами». При упоминании об этом герое в тексте постоянно возникает слово «черт», и даже добро, которое он может и хочет совершить, оказывается ненужным, бесполезным. Позднее сам Раскольников в своей покаянной речи скажет, что дьявол преследует его: «Черт меня вел на преступление». Но если Свидригайлов кончает жизнь самоубийством, что является в христианской религии самым страшным грехом, то раскаявшийся Раскольников оказывается способен к очищению и перерождению.

Немаловажен в рамках романа мотив молитвы. Молится и сам главный герой, несмотря на его изначальные устремления. После эпизода сна о лошади Раскольников молится, но молитвам его не суждено быть услышанными из-за порочности молящегося, а потому ему ничего не остается, кроме совершения давно запланированного и мучившего его преступления. Постоянно молятся Сонечка, готовящая себя в монастырь дочь хозяйки квартиры, дети Катерины Ивановны. Молитва как важная и неотъемлемая составляющая жизни христианина становится такой же неотъемлемой частью романа.

Важную роль играют в рамках произведения еще два святейших символа христианской религии — крест и святое писание. Евангелие, ранее принадлежавшее Лизавете, Раскольникову передает Соня. Читая его, герой возрождается духовно. Крест, также Лизаветин, герой сначала его не принимает так как не готов к раскаянию и осознанию своего греха, но затем он находит в себе силы взять и его, что также свидетельствует о духовном возрождении.

Значение религии в романе, религиозность его текста усиливаются благодаря постоянным ассоциациям, аналогиям с библейскими сюжетами. Есть отсылка и к библейскому Лазарю, звучащая в эпилоге романа из уст Сонечки, которая рассказывает историю о нем Раскольникову на четвертый день после совершения героем преступления. При этом в самой притче есть упоминание о том, что Лазарь воскрес также на четвертый день. По сути, Раскольников мертв, он лежит в гробу — в своей каморке, а Соня приходит для того, чтобы спасти, излечить и воскресить его. Присутствуют в тексте, органично в нем переплетаясь, такие притчи, как история о Каине и Авеле, притча о блуднице («если кто не греховен, пусть первым бросит в нее камень»), притча о мытаре и Фарисее, притча о Марфе, суетящейся всю жизнь о пустом и пропускающей самую суть жизни (ассоциации с женой Свидригайлова Марфой Петровной).

Легко проследить евангельские начала в именах действующих лиц. Они говорящие. Здесь следует привести христоматийный пример о Марфе и Марфе Петровне, здесь же необходимо сказать о Капернаумове, человеке, у которого Соня снимала комнату (Капернаум — библейский город, из которого пришла блудница), о Илье Петровиче (совмещение имен Илья — святой громовержец и Петр — твердый, как камень), о Лизавете (Елизавета — почитающая бога, юродивая), о Катерине (Екатерина — чистая, светлая).

Большое значение имеют цифры, также отсылающие читателя к библейским мотивам. Самые частые числа — три, семь и одиннадцать. Соня выносит Мармеладову 30 копеек, первый раз она же приносит «с работы» 30 целковых, Марфа выкупает Свидригайлова теми же 30 копейками, а он, как Иуда, предает ее. Свидригайлов предлагает Дуне «до тридцати», а Раскольников три раза бьет старуху по голове. Герой совершает убийство в седьмом часу, а цифра семь в православии — символ единения человека и бога. Совершая преступление, Раскольников пытается разорвать гнетущую связь и получает в итоге душевные мучения и семь лет каторги.

Основной же библейский мотив, имеющий значение для романа — это мотив добровольного принятия мук и признания своих грехов. Неслучайно Микола хочет взять на себя вину главного героя. Но Раскольников, ведомый Соней, отказывается от такой жертвы: это не принесло бы ему долгожданного утешения. Он принимает просьбу Сони о прилюдном покаянии и признании своих грехов и добровольно идет на это. И только затем он становится готовым к духовному и душевному перерождению.

Православие, возникшее на Руси в конце первого тысячелетия, сильно повлияло на склад ума русского народа, изменило душу русских людей. Кроме того, оно способствовало развитию грамотности и образованности народа, а также дало начало развитию литературы. Христианское влияние оказало влияние на творчество любого писателя. Убеждение в заповедях и истинах можно найти в творчестве Достоевского, в частности, в романе «Преступление и наказание»

Глубина религиозного сознания в романе поражает.

Достоевский заостряет внимание на представлении добра и зла, греха и добродетели. Причём грех – не только поступки, но и мысли. Дав начало развитию теории о «Великих мира сего» и «дрожащих тварях», Раскольников убивает старушку-процентщицу. Однако этим поступком он в, первую очередь, убил себя. Через саморазрушение герой с помощью Сони находит путь к спасению через раскаяние и страдание. Данные принципы – основные в христианской философии. Лишённые любви и покаяния не достойны познания света, а попадают в тёмный мир после смерти. Например, Свидригайлов ещё будучи при жизни имеет понимание загробного мира. Он обречён. Его слишком запоздалое добро не имеет значения (сон о пятилетней девочке). Раскольников сопровождается чёртом: «Чёрт меня вёл на преступление». Но всё-такие он очищается, в отличие от Свидригайлова, совершившего смертный грех – самоубийство.

Молитва, важная часть христианства, как и любой религии, имеет важное место в романе. Без конца молится Соня, дети Катерины Ивановны. Также имеют место крест и Евангелие. Эти вещи Соня дала Раскольникову, который, кстати, отрицал любую религию.

Ясно видны черты Евангелия в именах героев - Капернаумов, Мария-блудница. «Лизавета» - почитающая Бога, божий человек. Имя Ильи Петровича подобно Илье-пророку. Катерина – «чистая, светлая». Три, семь, одиннадцать, тридцать – числа, являющиеся условными в христианстве, присутствуют в романе. Соня даёт Мармеладову тридцать копеек, Марфа отдаёт за Свидригайлова такую же сумму, а он, слова Иуда, предал её. Раскольников три раза звонил в колокольчик перед преступлением, которое совершает в седьмом часу. Это число символизирует связь человека с Богом, а главный герой, совершая преступление, нарушает эту связь, за что и платится страданиями и семью годами каторги.

Помимо всего вышеперечисленного, присутствует добровольное мучение и раскаяние ради искупления грехов. Так, Миколка пытается взять на себя вину Раскольникова, который благодаря Соне и христианской вере, приходит к раскаянию перед народом, ибо только так, по мнению Сони, можно покаяться в своих грехах. Достоевский считает, что человек должен уметь прощать, что может быть только путём обретения веры.

Введение

На каторге Достоевскому открылся спасительный смысл христианства. Исключительную роль в "перерождении убеждений" сыграло подаренною в Тобольске женами декабристов Евангелие, единственная книга, которую дозволялось иметь арестантам. Значение этого Евангелия давно осознано в исследованиях о Достоевском. Об этом проникновенно писали Л. Гроссман, Р. Плетнев, Р. Белнап, Г.Хетса. Сейчас, благодаря книге Г. Хетса, есть научное описание этого Евангелия, которое Достоевский не только читал, но и работал над ним всю свою жизнь. Вряд ли кто из мировых гениев знал Евангелие так, как Достоевский, а был он, по выразительному заключению А. Бема, "гениальным читателем". Примечательно, что итогом десятилетних, в том числе и каторжных обдумывании стала сочиненная, но ненаписанная статья "О назначении христианства в искусстве", о которой он написал в Страстную пятницу 1856 года барону А.Е. Врангелю: "Всю ее до последнего слова я обдумал еще в Омске.

Будет много оригинального, горячего. За изложение я ручаюсь. Может быть, во многом со мной будут не согласны многие. Но я в свои идеи верю и того довольно. Статью хочу просить прочесть предварительно Ап. Майкова. В некоторых главах целиком будут страницы из памфлета. Это собственно о назначении христианства в искусстве. Только дело в том, где ее поместить?" (28,1; 229). Статья осталась ненаписанной - негде было поместить, но взгляд Достоевского на эту тему выражен во всем последующем творчестве. Это та "искренняя, естественная и христианская" точка зрения, которая нравилась в творчестве Достоевского Л. Толстому.

Евангелие было для Достоевского действительно "Благой вестью", давним откровением о человеке, мире и правде Христа. Из этой Книги Достоевский черпал духовные силы в Мертвом доме, по Ней он выучил читать и писать по-русски дагестанского татарина Алея, который признался ему на прощание, что он сделал его из каторжника человеком.

Эта Книга стала главной в библиотеке Достоевского. Он никогда не расставался с Ней и брал с собой в дорогу. Она всегда лежала у него на виду на письменном столе. По Ней он поверял свои сомнения, загадывал свою судьбу и судьбы своих героев, желая, как и гадавший по "старой Библии" герой поэмы Н. Огарева "Тюрьма",

Чтоб вышли мне по воле рока -

И жизнь, и скорбь, и смерть пророка.

По отношению к Достоевскому можно уточнить: христианского пророка нашего времени.

По выходе из каторги Достоевский так раскрыл свой "символ веры": "верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы остаться со Христом, нежели с истиной" (28, I; 176). Это парадокс, но в его основе лежит убеждение, что истина в Христе.

"Христианская и высоконравственная мысль" получила свое полноценное воплощение в позднем творчестве Достоевского, в его романах от "Преступления и наказания" до "Братьев Карамазовых", хотя основательные подступы к этой идее были в "Бедных людях" и многих ранних повестях и романах, она безусловно выражена в "Униженных и оскорбленных" и в "Записках из Мертвого дома", в "Зимних заметках о летних впечатлениях" и в "Записках из подполья". У этой идеи Достоевского было несколько этапов воплощения. Первый - сознать человека в себе, найти человека в человеке. Второй - восстановив человеческий облик, обрести свое лицо. И, наконец, - сознав божеское в себе, преобразиться, стать человеком, живущим по Христовым заповедям.

Эта идея стала "сверхидеей" творчества Достоевского - идеей христианского преображения человека, России, мира. И это путь Раскольникова, Сони Мармеладовой, князя Мышкина, хроникера в "Бесах", Аркадия Долгорукого, старца Зосимы, Алеши и Мити Карамазовых. Их путь прошел через исповедь к покаянию и искуплению, обретению вечной истины и вековечного идеала. Это и сюжеты его поздних романов от "Преступления и наказания" до "Братьев Карамазовых".

1. Евангелие в структуре романа «Преступление и наказание»

Достоевский описывает в романе "Преступление и наказание" тот самый экземпляр Евангелия, который был ему подарен в 1850 г. в Тобольске на пересыльном дворе женами декабристов: «На комоде лежала какая-то книга <...> Это был Новый Завет в русском, переводе. Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете». (6; 248).

Потом, в последний период его жизни, в его библиотеке было, по словам А.Г. Достоевской, "несколько экземпляров Евангелия". Но с этою, единственною книгой, позволенной в остроге, он никогда не расставался. Она была его постоянным чтением. А.Г. Достоевская рассказывала, что и через много лет после каторги ее муж, вспоминая "о пережитой им душевной тоске и тревоге, говорил, что надежда оживала в его сердце только благодаря Евангелию, в котором он находил поддержку, чувствуя каждый раз, когда за него брался, особый прилив сил и энергии". Заметно, что ко многим давно прочитанным страницам он возвращался вновь, и тогда рядом с пометами ногтем появлялись отметки карандашом. Так, отмечены ногтем и знаком NB (карандашом) ст. 24 из гл. 12 Евангелия от Иоанна ("Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю..."). А пометы ногтем, сделанные в том же Евангелии в гл. 4 (ст. 52, 53, 54), позволяют сделать вывод, что замысел Достоевского о нравственном воскресении и исцелении Раскольникова связан не только с историей о воскресении Лазаря, но и с другим чудом Иисуса - исцелением сына царедворца ("Он спросил у них: в котором часу стало ему легче? Ему сказали: вчера в седьмом часу горячка оставила его. Из этого отец узнал, что это был тот час, в который Иисус сказал ему: сын твой здоров. И уверовал сам и весь дом его. Это второе чудо сотворил Иисус, возвратившись из Иудеи в Галилею"). Случилось это чудо в седьмом часу в Капернауме, в том городе, в котором Христос поселился, оставив Назарет, проповедуя покаяние и исцеляя больных.

В квартире Капернаумова (символический евангельский характер этого имени давно очевиден) читает Соня Раскольникову Святое Евангелие и здесь зарождается его покаяние - решение объявить о своем преступлении, совершенном в роковом седьмом часу. "Эта минута была ужасно похожа, в его ощущении, на ту, когда он стоял за старухой, уже высвободив из петли топор..." (6; 314). Но в минуты этой встречи с Соней произошло и другое: Раскольников протянул руку к кресту. "Как пойдешь на страдание, тогда и наденешь. Придешь ко мне..." - скажет Соня (6; 324). И он пришел к ней, когда "уже начинались сумерки" и "солнце <...> уже закатывалось" (6; 402). В седьмом часу Соня надела ему на грудь кипарисовый крестик. "Это значит символ того, что крест беру на себя..." - заметит он (6; 403). "И кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником" (Евангелие от Луки, гл. 14, ст. 27). И эти строки Евангелия отмечены ногтем... Так началось воскресение Раскольникова из мертвых, его исцеление и выздоровление. (По учению пифагорейцев число семь означает здоровье и святость).

Помет, сделанных чернилами, немного. Сам характер их, весьма напоминающий страницы его творческих рукописей, а главное, содержание тех страниц Евангелия, на которых они сделаны, подсказали, как пометы чернилами появились в главной книге его жизни в июльские дни 1866 г., когда он вынужден был по требованию редакции "Русского вестника" переделывать "с трудом и тоской" четвертую главу четвертой части "Преступления и наказания" (28, II; 166). Пометы сделаны в одиннадцатой главе "Евангелия Иоаннова" - так называет он любимое им четвертое Евангелие в романе "Преступление и наказание" (6: 250). Легенда о воскресении Лазаря испещрена цифрами, знаками nota-bene, особыми значками, встречающимися и в его черновиках, некоторые слова подчеркнуты. Но в тексте романа он подчеркивает не те слова, которые выделены в Евангелии (и цитирует текст не совсем точно). Однако не потому, что цитировал по памяти, что было Достоевскому действительно весьма свойственно. Так, и Евангелии в стихе 39 - "ибо четыре дни как он во гробе" подчеркнуты слова "как он во гробе". В романе Достоевский подчеркивает: "ибо четыре дни как он во гробе". И Соня при чтении "энергично ударила на слово: четыре" (6; 251). Это неслучайно: чтение легенды о воскресении Лазаря происходит в "Преступлении и наказании" на четвертый день после совершенного Раскольниковым преступления. Завершив чтение. Соня "отрывисто и сурово прошептала": "Все об воскресении Лазаря" (6; 251). В текст романа оказалась вкрапленной вся легенда - 45 стихов Евангелия (гл. 11, ст. 1 - 45). Достоевский даже разметил ее в своем Евангелии римскими цифрами I, II, III, IV, V, обозначающими последовательность ее включения в роман.

Великий художник-романист уступает место "вечному Евангелию" (слова эти в его Евангелии подчеркнуты и отмечены знаком nota-bene. - Откровение Святого Иоанна Богослова, гл. 14, ст. 6). Невольно вспоминаются и другие величественные слова из Евангелия, слова, которыми начинается Евангелие от Иоанна: "В начале было Слово...".

Возможно, чтение Евангелия в окончательном тексте романа появилось вместо задуманного Достоевским первоначально "Видения Христа". Такое же мнение высказывает и профессор Дж. Гибиан ("В окончательном тексте романа эта сцена (т. е. Видение Христа) была заменена той, где Соня читает вслух Евангелие"). Однако возможно, что обе сцены существовали в сознании писателя при создании романа с самого начала. Достоевский, с присущей ему "тоской по текущему", остро воспринимавший все явления своей эпохи, умевший на них откликаться современно и своевременно, не мог не заметить той бурной полемики, которая вспыхнула и в Европе, и в России в 1864 - 1865 гг. вокруг новых изданий сочинений Д. Штрауса и Э. Ренана о жизни Христа. "Легенды о воскрешении дочери Иаира и воскрешении Лазаря имели доказательную силу относительно чудес грядущих", - утверждал Штраус в той книге, которую Достоевский брал из библиотеки Петрашевского. Новые издания им были приобретены для своей библиотеки, когда в 60-е годы шел спор о том, возможны ли подобные чудеса, имеют ли они историческую достоверность или это не более как плод фантазии евангелиста. С верой в чудеса был связан вопрос о вере и безверии, о существовании Иисуса. О случаях воскрешения из мертвых говорится и в повествованиях первых трех евангелистов. Но "Евангелие Иоанново", над которым склонились Соня и Раскольников, было самым сильным повествованием. Воскрешение из мертвых Лазаря, уже четыре дня пребывавшего во гробе, было неслыханным, величайшим чудом, утверждавшим веру в Христа, последним доказательством и подтверждением Его Божественной власти. В романе "Преступление и наказание" не называются прямо имена Штрауса и Ренана. Сочинения Ренана занимают важное место в творческой истории романа "Идиот". Но и в "Преступлении и наказании" имеются отзвуки той полемики 1865-66 гг., которая велась вокруг "Ренановых сочинений", - и в самой сцене чтения легенды о воскресении Лазаря, даже в том, как усиленно подчеркиваются слова "четыре дни", "четвертое Евангелие", т. е. самое доказательное, и, главное, в тех вопросах, которые Порфирий Петрович задает Раскольникову: "Так вы все-таки верите же в Новый Иерусалим? И-и-и в Бога веруете? Извините, что так любопытствую <...> И-и в воскресение Лазаря веруете?" (6; 201).

И последний сон Раскольникова, как и четвертая глава четвертой части, восходят к Евангелию. Также чернилами, ногтем и карандашом сделаны Достоевским пометы в Апокалипсисе: в "Откровении Святого Иоанна Богослова", гл. 13, возле стиха 15 поставлен крест, рядом со стихом 11 - 12 на полях написано: "социал[изм]", в гл. 17, ст. 9 - "цивилизация", отметка крестом и знак nota-bene чернилами, рядом со ст. 6 из гл. 14: "И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу", чернилами поставлено NB (nota-bene).

2. Отражение христианских идей в сюжетах и образах романа «Преступление и наказание»

христианская мысль достоевский

Г.В. Флоренский видел своеобразие гения Достоевского в открытости "впечатлениям бытия". Духовное переживание онтологии - вот настоящий исток самобытности. Вместе с тем, по словам В.Ф. Эрна, "вселенная, космос, есть раскрытие и откровение изначально сущего Слова", а потому "мир в самых тайных недрах своих "логичен", т. е. сообразен и соразмерен Логосу, и каждая деталь и событие этого мира есть скрытая мысль, тайное движение всепроникающего божественного Слова". Для Достоевского в центре и бытия, и литературы стоит Христос. Самостью творческого акта осмысливается священная связь земного мира и Логоса. Творения писателя содержат проблему сотносимости человеческого слова и Слова-Бога. Именно это организует творческие молекулы Достоевского. Следовательно, понять сюжеты и образы его произведений нельзя в полной мере, оставаясь за границами онтопоэтики.

Ее цели - увидеть через художественность бытие, раскрыть бытие через язык, прояснить логосность бытия и творчества. И так как рассматривается создание Достоевского, то онтопоэтика не может быть описана в абстрактных философских категориях, она освещена христианскими принципами отношения к жизни, человеку. Богу. Онтопоэтика - поэтика бытия, ставшая художественной реальностью.

В "Преступлении и наказании" актуализируется мотив обретения человеком Высшего Блага: реализуемый на уровне героя как выбор Раскольникова между рефлективным словом Свидригайлова и целокупным Сони, осмысливаемый автором на своем уровне по нескольким линиям: 1) признание идеи Раскольникова грехом: 2) признание природы человека исконно внегреховной и трагически раздвоенной в результате грехопадения: 3) признание возможности преодоления греха, обожения. Последнее основание выстраивается на втором, согласованном с богословским. Св. Исаак Сирин говорил: "Душа по природе бесстрастна. Страсти суть нечто придаточное, - и в них виновна сама душа. - Если некогда естество души было светло и чисто, по причине приятия им в себя Божественного света, а подобно сему таковым же оказывается оно, когда возвращается в первобытный чин; то несомненно уже, что душа бывает вне своего естества, как скоро приходит в страстное движение (...)". Отсюда - внутренняя мотивированность сюжета воскрешения в романе.

Христианское мышление Достоевского обуславливает бинарную структуру "Преступления и наказания", выражающуюся, например, на жанровом уровне в тяготении к мистерии. Так, К. Мочульский размышлял о Раскольникове: "Он стоит перед нами, как человек в средневековой мистерии, между добрым и злым ангелами". Было указано в работах на дихотомичность времени в романе, также оказывающую влияние на сюжет. Ощутима бинарность и в диалоге эмпирики и метафизики произведения: в эмпирическом срезе она заявлена противостоянием (актуальным и зримым для Раскольникова, требующим его свободного выбора) "отчаяния, самого цинического" (7; 204) Свидригайлова и "надежды, самой неосуществимой" (7; 204) Сони. В метафизическом же открывается точка истины, позволяющая замкнуть систему мотивирования сюжета воскрешения: движение Раскольникова от Красоты-Истины-Добра через отступление от них и принятие безобразия-лжи-зла к преодолению последних христианской любовью и продвижение к гармонии (Красоте-Истине-Добру). Носитель такой точки истины - сам автор.

Роман не возник бы без онтологического смысла, без осознания причин нарушения исконной цельности. Главный виновник - "сатанинская" "гордость" (7; 149), поразившая человека. Гpex гордости осмысливался так или иначе всеми богословами. Св. Иоанн Лествичник сказал о нем: "Гордость есть отвержение Бога, бесовское изобретение, презрение человеков, матерь осуждения, исчадие похвал, знак бесплодия души, отгнание помощи Божией, предтеча умоисступления, виновница падений, причини беснования, источник гнева, дверь лицемерия, твердыня бесов, грехов хранилище, причина немилосердия, неведение сострадания, жестокий истязатель, бесчеловечный судья, противница Богу, корень хулы". Подобное развернутое понимание гордости находит выражение и в романе Достоевского. Слова Лестничника очень важны для объяснения происходящего с Раскольниковым: это - и отступление от Бога, и потеря связи с людьми, и немилосердие к близким, и обрастание грехами, и истязание души героя, и его умоисступление.

Дьявольское начало - искажение первопричинной гармонии в человеке, лжесущность. В данном контексте примечательна одна фраза о Раскольникове: "Кстати, он был замечательно хорош собою (…)" (6; 6). Лик героя совершенен, почти благообразен, но в дороманное время. В настоящем же - схваченность чертами безобразного: "странная улыбка", "чувство глубочайшего омерзения" "в тонких чертах" (6; 6). Все внимание сосредоточено на том, что состояние Раскольникова лишено первообразности. Он схвачен в момент распада, разложения своей исконной сущности. Сообщается, что он раздражал себя "безобразною, но соблазнительною дерзостью" мечтаний и ""безобразную" мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием" (6; 7). Однако личность имеет свою праисторию, корнями уходя в вечность, опираясь на ее красоту.

С самого начала романа возникает определенное противопоставление Сони и Раскольникова, которое переходит в параллель и соответствие. Принципиально указание на время действия: "В начале июля, в чрезвычайно жаркое время (...)" (6; 5). Нейтральная фраза не имела бы решающего значения, если бы не письмо матушки Раскольникова. Его герой читает на следующий после пробы день, но пришло известие, по словам Настасьи, "вчера" (6; 27), т. е. в первый день происходящих событий.

Размышляя о судьбе Дуни, Раскольников предполагает и вспоминает: "(...) знаю и то, о чем ты всю ночь продумала, ходя по комнате, и о чем молилась перед Казанскою Божией Матерью, которая у мамаши в спальне стоит. На Голгофу-то тяжело всходить" (6; 35). Празднование же Казанской и было 8 июля по старому стилю. Следует признать, что хронология точна: первый день - именно 8 июля. Тогда и видит Раскольников Мармеладова, который рассказывает о своей встрече с дочерью: "А сегодня у Сони был, на похмелье ходил просить!" (6; 20). И далее он говорит о ней те слова, кои всегда относятся к Богородице: "Ничего не сказала, только молча на меня посмотрела... Так не на земле, а там... о людях тоскуют, плачут, а не укоряют, не укоряют!" (6; 20).

Человек должен соответствовать открытой благости и изменяться благодаря приятию Божественной заботы в собственную жизнь. "Проба" Раскольникова, совершаемая в день одной из наиболее почитаемых икон, - разрыв с Божьей милостью. Не случайно число 8 имеет и другой смысл - день апокалиптический. Изначально задается ситуация метафизического выбора. В конце произведения она повторится: апокалиптический сон Раскольникова и явление Сони перед героем, подобное, по мнению Т.А. Касаткиной, чудесному обнаружению иконы.

Интересно в словах Раскольникова и упоминание о Голгофе: человек обязан повторить действие Сына Божия. Герой заблуждается, характеризуя себя: "Я бедный и больной студент, удрученный (он так и сказал: "удрученный") бедностью" (6; 80). Достоевский-то хорошо знал смысл "удрученности": в сознании ожили строки тютчевского стихотворения "Эти бедные селенья...":

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском, виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

Только "крестная ноша" дает право оценить себя так, как это делает Раскольников. Поступок героя - еще и вызов Богочеловеку.

Мотивы, связанные с чудом появления и действия Казанской иконы, развиваются в романе далее. Согласно сохранившимся свидетельствам, "при следовании иконы в храм многие больные, особенно слепцы, получили исцеление. Можно думать, что эта преимущественная цельба слепоты служила знамением того, что святая икона явилась для просвещения духовным светом омраченных слепотою магометанского лжеучения". Когда Соня читает Раскольникову Евангелие, то особо останавливается на чуде Христа, исцелившего слепого: "При последнем стихе: "не мог ли сей, отверзший очи слепому..." - она, понизив голос, горячо и страстно передала сомнение, укор и хулу неверующих, слепых иудеев, которые сейчас, через минуту, как громом пораженные, падут, зарыдают и уверуют... "И он, он - тоже ослепленный и неверующий, - он тоже сейчас услышит, он тоже уверует, да, да! сейчас же, теперь же", - мечталось ей, и она дрожала от радостного ожидания" (6; 251). Соня сама становится средством исцеления героя. Перед нами картина возможного чуда, творимого иконой Богоматери. Оно вполне реально, хотя и не происходит сразу. Думается, что именно с днем Казанской связана также мысль о разящей и очистительной силе "грома", ведь и после чтения письма Раскольников чувствует, что оно "вдруг как громом в него ударило" (6; 39).

Однако в тот роковой день поддавшаяся греховному обольщению воля человека оказалась сильнее: "(...) тяжелая, желчная, злая улыбка змеилась по его губам" (6; 35). Становится понятным, с другой стороны, и включение в произведение коранических мотивов, уподобления Раскольникова Магомету: "О, как к понимаю "пророка", с саблей, на коне. Велит Аллах, и повинуйся, "дрожащая" тварь! (...) Повинуйся, дрожащая тварь, и - не желай, потому - не твое это дело!.." (6; 212). Избавиться от подобного лжеучения и должен герой, чему способствует христианское чудо.

Проникновение в художественный текст не просто христианских смыслов, но священных религиозных символов и подготавливает неизбежный исход романа, неотвратимость истечения сюжета грехопадения и явления красоты воскрешения.

Образ Богородицы складывается у Достоевского как Милующей, Скорбящей. Казанская же - Строгая, Разящая, Грозящая. Писатель вновь утверждает приоритетной Божественную любовь. Недаром Соня дает Мармеладову 30 копеек, прощая как бы грех тридцати Серебреников, тех 30 рублей, которые она принесла Катерине Ивановне. Если люди могут быть прощены за страдание свое, то несомненна ошибка, совершенная Раскольниковым после получения письма: ложный выбор, ложное решение.

Сюжет воскрешения не был бы возможен, не покажи Достоевский сюжет грехопадения, не обозначь он и обратный процесс. Писатель осмысливает воскрешение как тайну, чудесное изменение потому, что видит, сколь тяжко падение человека и сколь огромна сила греховного обольщения. О Раскольникове автор "Преступления и наказания" говорит: "(...) как будто его кто-то взял за руку и потянул за собой, неотразимо, слепо, с неестественною силой, без возражений. Точно он попал клочком одежды в колесо машины, и его начало в нее втягивать" (6; 58). Зло подчинило волю героя и ведет к свершению преступления. Все слова - из смыслового ряда зла: "слепо", "неестественная сила", "машина", "потащил", "черт" и т. п.

Существен и мотив кажимости, призрачности. Он восходит к святоотеческим и вообще к христианским представлениям об ошибке человеческой воли, предпочитающей призрак добра, т. е. зло. Так, например, воспринимал смысл человеческого зла св. Григорий Нисский. Св. Макарий Египетский пояснял: "Если нет воли, - Сам Бог ничего не делает, хотя и может по свободе Своей. Посему совершение дела Духом зависит от воли человека".

Болезнь воли начинается с лукавого мечтания, пораженности разума обольстительными образами. Преп. Исихий Иерусалимский предлагал разные способы "трезвения", сбережения, избавления от страстей. Один из них - "смотреть неотступно за мечтанием, или за прилогом; ибо без мечтания сатана не может устраивать помыслы и представлять их уму к его прельщению обманом". Мечта - путь греха. Именно поэтому слово "мечта" в романе Достоевского окружено контекстом родственных ему: безобразие - сатанинское начало; не деталь и словечко "предприятие", сопровождающее "мечту": оно выражает степень укоренения идеи-страсти (см.: 6; 7).

Идея Раскольникова есть грех, очень точное и в своей простоте совершенное определение которого дал св. Симеон Новый Богослов. Согласно ему, грех - "злые помышления, слова и дела".

Зло в богословии всегда отождествляется с "отпадением от Блага" (Дионисий Ареопагит), оно "не есть что-либо иное, как лишение добра, подобно тому, как и тьма есть лишение света, ибо благо есть духовный свет: равным образом и зло есть духовная тьма". Итог духовной тьмы - онтологическая смерть. Лишь Свидригайлов оказывается в ее плену.

Не следует все же преувеличивать и степень рассудочности в характере идеи Раскольникова. Грех принимает не только ум героя, но и сердце его. Читатель слышит признание Раскольникова: "И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако, мое сердце? Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.." (6; 10). С точки зрения героя подобный "алогизм" - не в голове же находится сердце - почти необъясним, но на уровне телеологического сюжета, авторском уровне все органично и необходимо. Тот же преп. Исихий Иерусалимский утверждал: "(...) невозможно греху войти в сердце, если он не постучится прежде (...) мечтанием лукавого прилога". Сердце человека подвластно разрушительной силе греха - вот трагедия.

Но она не укрепляется в пафосе, ибо есть отчетливое понимание ее бесперспективности и надобности устранения. Сотериологическое упование Достоевского ясно и возвышенно. Св. Максим Исповедник уверял: "Твердое и верное основание надежды на обожение для естества человеческого есть вочеловечение Бога. в такой мере делающее человека богом, в какой Сам Бог соделался человеком". Есть Христос - значит, непременно имеются достойнейшие пути выхода из кажущейся безысходности.

Предоставленную возможность спасения ощущает Дмитрий Карамазов: "Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекается Бог мой; пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, но я все-таки и Твой сын, Господи, и люблю Тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть" (14; 99). Привести человека к Богу может исправление воли и вера. Так в завершенной полноте открывается в "Преступлении и наказании" проблема выбора Человека, мотив онтологической свободы.

Раскольников, безусловно, принимает зло добровольно, потому что наделен правом на волеизъявление. Ко злу, по мнению св. Максима Исповедника, побуждает, помимо "страсти" и "демонов", "злое произволение", т. е. исключительно осознанный выбор зла. Лишь потом герой способен обвинить врага человеческого в пособничестве.

Собираясь свершить задуманное, Раскольников неожиданно для себя обнаруживает присутствие в кухне, где лежит топор, Настасьи. Реакция героя адекватна его исказившейся воле: "Ему хотелось смеяться над собою со злости... Тупая, зверская злоба закипела в нем" (6; 59). Как только проявилось в личности| зло, так сразу готово и решение: топор находится в дворницкой, к нему Раскольникова ведет странный блеск, ведь предмет скрыт так, что в реальном пространстве просто не мог бы быть увиденным (внутри каморки дворника, под лавкой, среди двух поленьев). Сознание выводит причину в мысль: "Не рассудок, так бес!" - подумал он, странно усмехаясь. Этот случай ободрил его чрезвычайно" (6; 60). Эмоция также поражена грехом, оптимальна ему. Пораженность воли есть следствие свободного изъявления и свидетельство утраты истинной свободы, ибо, как сказал св. Исаак Сирин, "кто воли своей не покоряет Богу, тот покорится противнику Его (...)".

Св. Исаак Сирин, продолживший мысли св. Григория Нисского, осознавал свободу реализации зла, но и добро не может быть осуществлено иначе, как в свободе. Более того, только в ней и находится реальный мир, наличное бытие, именно в ней происходит борьба Добра со злом. "Мир сей есть состязание и поприще для состязаний. Время это есть время борьбы", - утверждает Сирин. Об этом же - слова Дмитрия Карамазова: "Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей" (14; 100). Данное столкновение лежит в основе типологии героя Достоевского, в душе которого происходит сражение с грехом. Сражение за Красоту - фундамент воздвижения и сюжета.

Подлинная свобода, а не ее призрак, возможна только в прерывании с Творцом, в совершенствовании себя и в неуклонном стремлении обожиться. Но обрести ее нельзя без исправления ноли, без отвержения гордости. Только в смирении реализуется Богом данная свобода. В подготовительных материалах к роману - характерная запись: "- А вы будьте кротки, а вы будьте смирны - и весь мир победите, нет сильнее меча, кроме этого" (7; 188). О подобном же - в планировавшемся размышлении Тихона из "Жития великого грешника": "О смирении (как могуче смирение). Все о смирении и о свободной воле" (9; 138). Смирение - вот царство, вот власть, ибо есть уподобление Сыну Божию.

В состоянии зловольного пленения Раскольников уже не понимает и не принимает Истину безусловно. Герой еще может обратиться к Богу: "Господи! - молил он, - покажи мне путь мой, и я отрекаюсь от этой проклятой... мечты моей!" (6; 50). Но слово его не вмещает в себя целостности Божиего бытия, оно расщеплено мотивом договора-уступки, потому и остается нереализованной способность обретения гармонии, явившаяся неожиданно, как-то вдруг, точно ответ Господа на молитву: "Свобода, свобода! Он свободен теперь от этих чар, от колдовства, обаяния, от наваждения!" (6; 50). Синонимический ряд - чары, колдовство, обаяние, наваждение - указывает со всей очевидностью на дьявольскую одержимость героя, плененность его. Это на самом деле борьба Бога с дьяволом за человека.

Немощь воли Раскольникова не позволяет обнаружить явленное добро, и когда он узнает, что старуха в роковой день останется одна, то опять неожиданно для себя понимает: "(...) нет у него более ни свободы рассудка, ни воли и что все вдруг решено окончательно" (6; 52). Кем же принимается окончательное решение? За человека греховного - дьяволом.

Свобода от Бога воссоздается Достоевским благодаря семантике "есть", что в полной мере согласуется с богословской традицией отождествления блага и сущего: само же обращение Раскольникова к Богу есть форма диалогически активного "Ты", "Ты" молитвенного. А вот пленение воли демонами выражено безличным предложением, адекватной формой безразличного, внеличного "оно", отсутствие свободы через семантику "нет", что опять соответствует пониманию зла в богословии. Зло - всегда минус, антивеличина. Дионисий Ареопагит говорил: "(...) зло есть не-сущее", отрицая, он утверждал: "Итак, во всем сущем нет зла", "(...) зло не исходит из Бога, и его нет в Боге - ни вообще, ни в частности".

Раскольников в начале своего грешного пути еще не знает исхода, но заданная система оценок позволяет читателю безошибочно предположить дальнейшее развитие сюжета. Можно предугадать и состояние героя после преступления. Св. Максим Исповедник считал, что человек в грехопадении утрачивает свою цельность, раздваивается. Двойничество героев Достоевского 1860 - 1870-х гг. уходит корнями не только в природу романтического мировидения, но глубже - в традицию христианской мистики.

Само удивление Раскольникова исходом "пробы" также окружено религиозными метасмыслами. "Не знаю, как это бывает, что многие из гордых, не зная самих себя, думают, что они достигли бесстрастия, и уже при исходе из сего мира усматривают свое убожество", - писал св. Иоанн Лествичник. Понятно терзание героя неудачей "пробы", неумением подавить в себе человека (зеркальная семантика слов Лествичника). Объясним и духовный тупик, в котором пребывает Раскольников. Называя дьявола "мстителем", Максим Исповедник видит всю его свирепость: "Когда же это бывает ему попущено, он, подобно буре, налетает на тех, на коих по попущению Божию получил власть, придумывая одни за другими наведения им непроизвольных страданий (за произвольные страсти), не повеление Божие исполнить хотя, но желая насытить свою к нам страстную ненависть: чтоб душа, изнемогши под тяжестию скорбей и бед, отбросила всякую надежду на Божественную помощь (...)". За отчаянием следует и потеря веры «в самое бытие Бога».

Поиски новой жизни произрастают из греховного состояния человечества как стремление его преодолеть и через воскрешение обнаружить цель собственного существования. Это - возврат к Богу путем отрицания зла. По знаменательному выражению Е.Н. Трубецкого, сила зла - "во времени, и только во времени: как сказано, для пародии нет места в вечной жизни". Безобразие - категория "века", противоположная "во веки веков", являющейся выражением исконной нерасчленимой цельности, совершенства бытия. Категория "века" - сюжет грехопадения - реализуется Достоевским и в плане истории личности (роман «Преступление и наказание"), и в плане истории нации - роман «Бесы», с нехарактерной для художественного мира писателя и характерной для романа силой образов распада, смерти. Е.Н.Трубецкой предельно точно заметил: "(...) смерть лежит в самой природе греха, составляет раскрытие его внутренней сущности". Достоевский не воспринимает грехопадение и воскрешение как две равновеликие силы, равнозначные части одной оппозиции. Грехопадение неизбежно должно быть исправлено, есть его предначертанность, ибо в конечном счете оно всегда бессилие, а потому ему и следует противопоставить духовное оздоровление, красоту и силу обожения. Человеку даны два примера: ангела и беса; надо понять и сделать: восстать, воскреснуть.

Столкновение греха и вечности, наиболее острое в эсхатологии, снимается в апокалиптическом преображении. Такими настроениями были проникнуты первые века христианства: ясно, что Достоевского привлекала эта напряженность. Вспомним хотя бы слова Свидригайлова о Дуне: "Знаете, мне всегда было жаль, с самого начала, что судьба не дала родиться вашей сестре во втором или третьем столетии нашей эры, где-нибудь дочерью владетельного князька или там какого-нибудь правителя, или проконсула в Малой Азии. Она, без сомнения была бы одна из тех, которые претерпели мученичество, и уж, конечно бы, улыбалась, когда бы ей жгли грудь раскаленными щипцами. Она бы пошла на это нарочно сама, а в четвертом и в пятом веках ушла бы к Египетскую пустыню и жила бы там тридцать лет, питаясь кореньями, восторгами и видениями" (6; 365). Неожиданный онкологический и исторический экскурс Свидригайлова нельзя переоценить в художественной системе романа: профанно сказано о должном выборе для Раскольникова. Именно в Египте и Сирии начинается монашеское движение. Практиковалось и личное уединение, и общежитие - киновия. Торжествовала аскетика. Одновременно сильно было ожидание грядущего Откровения.

Сквозь призму карнавализованной речи Свидригайлова, примечательное смешение образов духовных (пища души - «восторги») и плотских (пища тела - "коренья"), снижение сакральности восходящего к житийной традиции слова в рамках поведения героя ("Черт возьми, сколько я пью вина!" (6; 365) воссоздается облик Марии Египетской и проступают качества моления и благодарения Бога - все то, что особо ценили аскеты и мистики первых веков христианства и что возможно было достичь, по их мнению, лишь в безмолвии, на путях обожения. Мистическое единение с Богом осуществлялось через аскетику и не было отождествлением человека с Творцом, ибо всегда сохраняется различие между человеческим несовершенством и совершенством Бога. Противоположное наблюдается во внехристианском мистицизме: полное втождествление человека в Бoга понимание себя Божеством. У Достоевского подобное различение отзовется в противопоставленности Богочеловека и богочеловеческого человекобогу и человекобожескому.

"Лично-религиозное мистическое прикосновение души к peлигиозной реальности" (слова С.Н. Булгакова) осуществляется в романе "Преступление и наказание" как поэтапное движение Раскольникова к Красоте. Достоевский распространяет свойственный христианским подвижникам путь к Богу - обожение - на духовный путь человека вообще. Опыт монашеской жизни должен быть примером совершенствования всего мира.

От греховной страсти, согласно учению восточной Церкви, Св. Отцов, спасает "сердечная молитва", "умное делание". Преп. Исихий Иерусалимский, например, среди способов "умного делания" называет "непрестанное памятование о смерти". Иного качества, но память о смерти и переживание, связанное с ней вторгаются в сознание Раскольникова во время заупокойной молитвы по Катерине Ивановне: герой ощущает "что-то тяжелое и мистически ужасное" (6; 337), что было в нем с детства, и еще "что-то другое, слишком ужасное и беспокойное" (6; 337) разрушающее греховную плененность личности, возвращающей память, очевидно, к картинам избиения и убиения лошади, рубежу потрясения грехом; одновременно мистическая интуиции сейчас вступает с грехом в борьбу: "(...) чем уединеннее был< место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы страшное, а как-то уж очень досаждающее (...)" (6; 337). Раскольников, как ни старается, осей знать суть происходящего с ним не может. Но потаенность эта другого рода, чем тайное дьяволово искушение. Нет ничем страшного и подавляющего волю, эмоцию героя. Да и тот "панический страх", который наводит его собственная мысль о матари и Дуне, из ряда совсем не "пугающих". В человеке заявляет о себе прообраз. Потому и реагирует Раскольников на признание Свидригайлова во многом также, как отвечала на его Соня.

Заключение

Органика эпилога романа держится на изменении стилистики Достоевского: слово становится строже, прозрачнее, ибо свидетельствует о выздоровлении. Еще не отказываясь от содеянного полностью, герой все же вспоминает о своем предчувствии: "(...) когда стоял над рекой, может быть, предчувствовал в себе и в убеждениях своих глубокую ложь" (6; 418). Автор настаивает, что это сомнение и есть правда: "Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь" (6; 418). Но все же исцеление происходит полностью, открывается иной этап бытия, иная его плоскость - иконографическая, прообразная. Роман завершается "переходом из одного мира в другой". Обожение как ценность совпадает в сознании и героя, и автора. Раскольников сближается с Достоевским.

Авторская позиция замысливалась максимально авторитетной. Достоевский решает: "Рассказ от имени автора, как бы невидимого, но всеведующего существа (...)" (7; 146). И укрепляется в выводе: "Предположить нужно автора существом всеведующим и не погрешающим, а выставляющим всем на вид одного из членов нового поколения" (7; 149). Самим писателем выделяются слова "всеведующим", "не погрешающим". Первое так или иначе связано со смыслом истинности познания, указывает на религиозную значимость гнозиса, полноту знания Бога (в метафизической потенции смысла), второе - с постановкой проблемы греховности человека и способности его изменения, что достигается автором. Хотя значения слов при внешнем наблюдении и далеки от столь высокого уровня, но они рождены все же в рамках метафизической, онтологической интуиции.

Религиозная вера и христианский смысл являются все определяющими силами в мире Достоевского. Логос, богословие, икона составляют внутреннее содержание образа, сюжета, оправдывая, освящая художественность.

Литература:

1.Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1973. - Т. 6. - 407 с.

2.Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - 4-е изд. - М.: Сов. Россия, 1979. - 320 с.

.Дудкин В.В. Достоевский и Евангелие от Иоанна // Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. научных трудов / Отв. ред. В.Н. Захаров. - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1998. - Вып. 2. - С. 337 - 348. - (Проблемы исторической поэтики; Вып. 5).

.Ерофеев В.В. Вера и гуманизм Достоевского // Ерофеев В.В. В лабиринте проклятых вопросов. - М.: Сов. писатель, 1990. - С. 11 - 37.

.Есаулов И.А. Пасхальный архетип в поэтике Достоевского // Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. научных трудов / Отв. ред. В.Н. Захаров. - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1998. - Вып. 2. - С. 349 - 363. - (Проблемы исторической поэтики; Вып. 5).

.Захаров В.Н. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского // Достоевский в конце ХХ века: Сб. ст. / Сост. К.А. Степанян. - М.: Классика плюс, 1996. - С. 137 - 147.

.Звозников А.А. Достоевский и православие: предварительные заметки // Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. научных трудов / Отв. ред. В.Н. Захаров. - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1994. - С. 179 - 191. - (Проблемы исторической поэтики; Вып. 3).

.Касаткина Т.А. Об одном свойстве эпилогов пяти великих романов Достоевского // Достоевский в конце ХХ века: Сб. ст. / Сост. К.А. Степанян. - М.: Классика плюс, 1996. - С. 67 - 128.

.Кириллова И. Отметки Достоевского на тексте Евангелия от Иоанна // Достоевский в конце ХХ века: Сб. ст. / Сост. К.А. Степанян. - М.: Классика плюс, 1996. - С. 48 - 60.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Достоевского - какой-то вихрь событий, исповедей, скандалов, убийств. Но, читая «Войну и мир», кто-то пропускает главы с описанием войн, кто-то пропускает философские главы. Роман Достоевского так читать нельзя. «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», «Идиот» или целиком захватывают, или отбрасываются, как «сверление здорового зуба» (Чехов), как мучительство «жестокого таланта» (Михайловский), как «пошлый детектив» (Набоков). Целое здесь не сконцентрировано из частей и не делится на отшлифованные части, оно господствует над частями, как смерч - над поднятыми песчинками. Вынутая из смерча - песчинка ничтожна. В смерче она сбивает с ног.

Весь роман представляет собой то ценнейшее, что может дать читателю художник слова. Это жизнь, которую можно прожить достойно или потерять так быстро, что становится страшно, жизнь, которая может дать столько наслаждений или обречь на жестокие муки...

Ища ответ на ее вопросы, погиб Базаров; «Евгений Онегин» до сих пор читается с болью потому, что главный герой терзается муками, на которые был ею обречен. Раскольников терпел «испытание крестом»...

Роман - прохождение главного героя через «все круги жизни», в которые он попадает, еще"не придя на суд божий... Вечная боль, подобная боли Христа, сопровождает его повсюду, терзая с самого начала пути, который он выбрал - сознательно, отдавая себе отчет в своих действиях и решениях и в то же время не представляя себе своих деяний... Это путь - путь против себя, правды, веры, Христа, человечества. Против всего святого, что является после самоубийства самым тяжелым преступлением, обрекающим несчастного на тяжелейшие муки.

«Не убий!» ...Эту заповедь Раскольников преступил и, как по Библии, должен пройти от мрака к свету, из ада путем очищения достигнуть рая. На этой идее построено все произведение.

Христианские образы и мотивы сопровождают героя весь его путь к очищению, помогая преступнику вознестись над собой. Крест, который снял с убитой им Елизаветы Раскольников, Библия, которая лежит у него под подушкой, притчи, сопровождающие героя в его пути, дающие поддержку, люди-христиане, с которыми столкнула жизнь героя, - неоценимая помощь на тернистом пути познания. И благодаря символам, посланным небом в поддержку Родиону Раскольникову, возрождается к жизни еще одна душа, которая имеет силы принести свою долю добра на землю. Эта душа - душа некогда убийцы, возрождающаяся к совершенству... Крест православный помогает герою обрести силы для покаяния, признания своей чудовищной ошибки. Словно символ, талисман, приносящий, излучающий добро, изливающий его-в душу того, кто его носит, крест связывает убийцу с Богом... Соня Мармеладова, девушка, живущая по «желтому билету», грешница, но святая в своих помыслах и деяниях, отдает свои силы преступнику, возвышаясь и возвышая его. Порфирий Петрович, уговаривая сдаться полиции, ответить за свое преступление, наставляет на праведный путь, несущий раскаяние и очищение. Несомненно, жизнь послала поддержку человеку, имеющему нравственные силы для совершенствования. «Кто без греха - пусть первый бросит в нее камень», - гласит притча о блуднице. Все - грешники, имеющие право на сочувствие и понимание, - вот смысл притчи. И Раскольников находит понимание и сочувствие. Он находится в плену дьявола, когда рассудок заставляет идти на страшный грех. «Черт», так часто употребляемое в романе слово, «охраняющее» муки, стирается с последующих строк успокоения, покаяния и примирения героя с самим собой. Христианские символы ни на минуту не оставляют убийцу, лишая власти дьявола... Они незримо «присутствуют» в жизни героев «Преступления и наказания», давая знать о присутствии Христа...

Числа «три», «тридцать», «семь», то есть имеющие в своем составе считающееся магическим число, можно встретить в романе довольно часто. Сама природа, ее силы незримо играют роль в человеческой жизни. Да, Раскольникову угрожает то, что на христианском языке называется вечной гибелью. К убийству старухи процентщицы, а потом к покаянию его несет помимо воли. И вместе с тем он осознает это. Сознательность и автоматизм несовместимы. Но Достоевский убеждает нас, что параллельные сошлись, что невменяемость и ответственность слились. Главное - принять идею, которая способна убить человека. Каким образом помысел насилует душу? Раскольников иногда ссылается на черта. Какой-то голос ему начинает подсказывать разрушительные и саморазрушительные поступки... Возможно, это данный человеку знак сердечной пустоты. Когда разум не принимает нашептывания голоса, он почти бессилен. Но когда сердце пусто, когда разум сбит с толку помыслом, этот голос, объединившись с помыслом, может завладеть сознанием... Другой союзник помысла - блуд интеллектуального эксперимента. Раскольниковым овладела похоть теоретика, услышавшего, что завтра вечером можно будет провести решающий эксперимент. Роман Достоевского не просто балансирует на грани между добром и злом, Богом и чертом, жизнью и духовной смертью. Несомненно, человек не может жить без благословения свыше, но не это главное. Черт может подстерегать в обличье искушения, под маской лжи. Достоевский пытался представить своего героя в плену дьявола - себя самого. Решившись на убийство, герой переступает не через Бога, а через себя. Сам того не подозревая, он уничтожает себя. А есть ли что более страшное, чем пре-"ступление против себя? Христос же олицетворяет собой ту гармонию души и тела, которую может узнать человек, не поддавшийся «эксперименту» страшного греха над собою - эксперименту, где стираются грани между добром и злом, святым и адским, и, балансируя на краю, он может выбрать то или другое...

Вот почему «Преступление и наказание» - роман о человеческой душе, умеющей любить и ненавидеть, отличающей правду света от искушений ада или не имеющей подобного «таланта», а значит, «должной умереть», уничтоженной своими же страстями, а не адскими «играми» дьявола. Умение выйти из этой битвы победителем, быть свергнутым и суметь вознестись на пьедестал и представил Достоевский, давший рождение великому Человеку!..

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ РОМАНА Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»

Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» был опубликован в 1866 году. Его автор большую часть жизни прожил в довольно стесненных материальных условиях, вызванных необходимостью расплачиваться с долгами за издание журналов «Эпоха» и «Время», предпринятое братьями Достоевскими до смерти старшего брата Михаила. Поэтому Ф. М. Достоевский вынужден был заранее «запродавать» свой роман издателю, а потом мучительно торопиться к сроку. У него не было достаточно времени, чтобы, подобно Толстому, семь раз переписать и поправить написанное. Поэтому роман «Преступление и наказание» достаточно уязвим в некоторых аспектах. Много сказано о его растянутости, неестественном нагромождении отдельных эпизодов, других композиционных недостатках.

Но все сказанное не может заслонить от нас тот факт, что творчество Достоевского, его художественное восприятие мира настолько ново, своеобразно и гениально, что он навсегда вошел как новатор, как основоположник новой школы в историю мировой литературы.

Главной художественной особенностью романа «Преступление и наказание» является тонкость психологического анализа. Психологизм в русской литературе был известен давно. Сам Достоевский использует также традиции М. Ю. Лермонтова, который стремился доказать, что «история души человеческой... едва ли не интереснее и не поучительней истории целого народа». Для Достоевского в романе характерно проникновение в психологию изображаемых героев (будь то кристально чистая душа Сони Мармеладовой или темные изгибы души Свидригайлова), стремление не только передать их реакцию на господствовавшие тогда отношения между людьми, но и мироощущение человека в данных социальных обстоятельствах (исповедь Мармеладова).

Раскрыть душу, мироощущение героев помогает автору прием полифонии, многоголосия в романе. Каждый герой помимо участия в диалогах произносит бесконечный «внутренний» монолог, показывающий читателю, что делается в его душе. Достоевский строит все действие романа не столько на реальных событиях и их описании, сколько на монологах и диалогах героев (сюда вплетается и его собственный голос, голос автора). Писатель тонко передает речевые особенности каждого образа, очень чутко воспроизводит интонационную систему речи каждого персонажа (это хорошо заметно в речи Раскольникова). Из этой творческой установки исходит и еще одна художественная особенность романа - лаконичность описаний. Достоевского интересует не столько то, как выглядит человек, сколько то, что за душа у него внутри. Так и получается, что из всего описания Сони запоминается одно только яркое перо на шляпке, совершенно не идущее к ней, а у Катерины Ивановны - яркий не то платок, не то шаль, которую она носит.

Православие, принесенное на Русь еще в X веке, глубочайшим образом повлияло на менталитет русского народа, наложило неизгладимый отпечаток на русскую душу. И, кроме того, православие принесло с собой письменность, а следовательно и литературу. Христианское влияние так или иначе можно проследить на творчестве любого писателя. Глубочайшее внутреннее убеждение в христианских истинах и заповедях несет, в частности, такой титан русской литературы, как Достоевский. Его роман «Преступление и наказание» тому доказательство.

Отношение писателя к религиозному сознанию потрясает своей глубиной. Понятия греха и добродетели, гордыни и смирения, добра и зла - вот то, что интересует Достоевского. Грех и гордыню несет Раскольников, ключевой герой романа. Причем грех вбирает в себя не только прямые поступки, но и затаенные помыслы (Раскольников несет наказание еще до преступления). Пропустив через себя заведомо мощную теорию о «наполеонах» и «тварях дрожащих», герой убивает-таки старушку-процентщицу, но не столько ее, сколько себя. Пройдя по пути саморазрушения, Раскольников тем не менее с помощью Сони находит ключ к спасению через страдание, очищение и любовь. Как известно, все эти понятия - самые главные и важнейшие в христианском мировоззрении. Люди, лишенные покаяния и любви, не познают света, а увидят темный загробный мир, страшный по своей сути.

Так, Свидригайлов уже при жизни имеет четкое представление о загробном мире. Он предстает перед нами в виде «черной бани с пауками и мышами» - в христианском представлении это картина ада, для грешников, не знающих ни любви, ни покаяния. Также при упоминании о Свидригайлове постоянно возникает «черт». Свидригайлов обречен: даже добро, которое он вот-вот уже готов совершить, напрасно (сон о 5-летней девочке): его добро не принимается, слишком поздно. Страшная сатанинская сила, черт, преследует и Раскольникова, в конце романа он скажет: «Черт меня вел на преступление». Но если Свидригайлов кончает жизнь самоубийством (совершает самый страшный смертный грех), то Раскольников очищается. Мотив мо литвы в романе свойствен и Раскольникову (после сна о лошади молится, но его молитвы не услышаны, и он идет на преступление). Постоянно молятся Соня, дочь квартирной хозяйки (готовит себя в монастырь), дети Катерины Ивановны. Молитва, неотъемлемая часть христианина, становится частью и романа. Также присутствуют такие образы и символы, как крест и Евангелие. Соня дает Раскольникову Евангелие, принадлежавшее Лизавете, и, читая его, он возрождается к жизни. Крест Лизаветы Раскольников сначала от Сони не принимает, так как пока не готов, но затем берет, и опять же это связано с духовным очищением, возрождением от смерти к жизни.

Христианское в романе усиливается от многочисленных аналогий и ассоциаций с библейскими сюжетами. Присутствует реминисценция из Библии о Лазаре, притча, которую Соня читает Раскольникову на четвертый день после преступления. При этом Лазарь из этой притчи воскрес именно на четвертый день. То есть Раскольников эти четыре дня духовно мертв и, по сути, лежит в гробу («гроб» - каморка героя), а Соня пришла, чтобы спасти его. Из Ветхого Завета в романе присутствует притча о Каине, из Нового - притча о мытаре и фарисее, притча о блуднице («если кто не греховен, пусть первым бросит в нее камень»), притча о Марфе - женщине, всю жизнь нацеленной на суету и пропускающей самое главное (Марфа Петровна, жена Свидригайлова, всю жизнь суетится, лишенная основного начала).

Четко прослеживаются евангельские мотивы в именах. Ка-пернаумов - фамилия человека, у которого Соня снимала комнату, а Мария-блудница жила недалеко от города Капернаума. Имя «Лизавета» значит «почитающая Бога», юродивая. Имя Ильи Петровича вбирает в себя Илью (Илья-пророк, громовержец) и Петра (твердый как камень). Заметим, что именно он самым первым заподозрил Раскольникова". Катерина - «чистая, светлая». Цифры, являющиеся символичными в христианстве, символы и в «Преступлении и наказании». Это числа три, семь и одиннадцать. Соня выносит Мармеладову 30 копеек, первый раз она же приносит «с работы» 30 целковых; Марфа выкупает Свидригайлова также за 30, а он, как Иуда, предает ее, покушаясь на ее жизнь. Свидригайлов предлагает Дуне «до тридцати», Раскольников 3 раза звонит в колокольчик и столько же раз бьет старуху по голове. Происходит три встречи с Порфирием Петровичем. Число семь: в седьмом часу узнает, что не будет Лизаветы, совершает преступление «в седьмом часу». А ведь число 7 является символом союза Бога с человеком; совершая преступление, Раскольников хочет разорвать этот союз и поэтому терпит муки. В эпилоге: осталось 7 лет каторги, Свидригайлов прожил с Марфой 7 лет.

В романе присутствует тема добровольного мученичества ради покаяния, признания своих грехов. Именно поэтому Миколка хочет взять вину Раскольникова на себя. Но Раскольников, ведомый Соней, которая несет в себе христианскую правду и любовь, приходит (хотя через преграду сомнений) к народному раскаянию, ибо, по мысли Сони, только народное, открытое раскаяние при всех является настоящим. Воспроизводится главная мысль Достоевского в этом романе: человек должен жить, быть кротким, уметь прощать и сострадать, а все это возможно только с обретением истинной веры. Это чисто христианская точка отсчета, поэтому роман является трагикомическим, роман-проповедь.

В силу таланта и глубочайшего внутреннего убеждения Достоевского христианская мысль реализуется в полной мере, производит сильнейшее воздействие на читателя и, как следствие, доносит до каждого христианскую идею, идею спасения и любви.

Образ Петербурга является одним из наиболее важных в романе. Прежде всего это место действия, на фоне которого разворачиваются события. В то же время образ столичного города имеет некоторую философскую перспективу. Разумихин, рассуждая о причинах пороков...

«В чем я виноват перед ними?.. Они сами миллионами людей изводят, да еще за добродетель почитают» - этими словами можно начать урок о «двойниках» Раскольникова. Теория Раскольникова, доказывающая, «тварь ли он дрожащая» или имеет право, предполагала...

Центральное место в романе Ф. М. Достоевского занимает образ Сони Мармеладовой, героини, чья судьба вызывает у нас сочувствие и уважение. Чем больше мы о ней узнаем, тем больше убеждаемся в ее чистоте и благородстве, тем больше начинаем задумываться...

Роман «Преступление и наказание» написан Достоевским после каторги, когда убеждения писателя приняли религиозную окраску. Поиски правды, обличение несправедливого устройства мира, мечта о «счастье человечества» сочетаются в Достоевском с неверием...